Виктория Холт - Сердце льва

Но с другой стороны, они ведь обручены!

Создался порочный круг. А потешнее всего было то, что Ричард не торопился вступить в брак ни c Алисией, ни с Беренгарией.

На самом деле он вообще не хотел жениться. Ему гораздо милее было отправиться в Аккру… с Филиппом.

Получив отказ Танкреда вернуть приданое Джоанны, Ричард впал в бешенство.

— Его нужно хорошенько проучить! — воскликнул он.

Филипп, находившийся в тот момент при Ричарде, предостерегал его от опрометчивых шагов, однако Ричард, разгневавшись, не склонен был проявлять осмотрительность. Танкред бросил ему вызов, и он за это поплатится!

Не внявши совету Филиппа, Ричард собрал войска и завладел крепостью и монастырем, который был намерен превратить в склад. Пусть поостерегутся впредь оскорблять короля Англии!

Напряжение росло. Крестоносцы Ричарда уже чувствовали себя завоевателями города. Они громили рынки, совершали насилия над женщинами, грабили местных жителей и вообще вели себя так, что в любую минуту в городе мог грянуть взрыв. Солдаты считали, что, раз они направляются на священную войну, Господь отпустит им любые грехи.

Сицилийцы же, естественно, не пожелали терпеть издевательства чужаков, и очень скоро разразился бунт. Началось все с пустяка: какой-то крестоносец взял у рыночной торговки хлеб и отказался заплатить. Она попыталась вырвать у него буханку, закричала, к ней на помощь подоспели соседи… Искра мятежа мгновенно подожгла город. Сицилийцы, вооружившись кольями и камнями, восстали против англичан. Крестоносцы не остались в долгу и, не дожидаясь приказа Ричарда, атаковали город.

Узнав о происходящем, король попробовал остановить войска, но солдаты уже распалились, и Ричарду довольно долго не удавалось призвать их к порядку.

Наконец войска прекратили бесчинствовать, однако теперь уже рассвирепевшие сицилийцы не желали униматься и готовились напасть на лагерь англичан.

Тогда Ричард сам встал во главе войска и привел своих людей обратно в город. Но этого ему показалось мало! Наглые сицилийцы посмели угрожать его солдатам? Что ж, он их как следует проучит!

И Ричард пошел на приступ.

Схватка была ожесточенной, Ричард потерял в бою пять рыцарей и двадцать тяжеловооруженных всадников. Когда крестоносцы увидели трупы своих соотечественников, они совсем потеряли головы и принялись крушить на своем пути все без разбора. В ту ночь они напрочь позабыли о священной миссии, которую им предстояло выполнить, и, превратившись в распоясавшихся дикарей, дали волю самым низменным инстинктам. В городе начались грабежи и разбой, крестоносцы поджигали сицилийские суда.

А когда рассвело, все обнаружили, что на городской стене водружен английский флаг.

Проснувшись поутру, Филипп тоже увидел флаг и рассвирепел. Право, Ричард далеко зашел! Разве могут французы позволить, чтобы над городом, где их войска стоят на постое, развевалось английское знамя? Это же будет расценено как знак превосходства над французами!

Филипп срочно послал за Ричардом гонца на виллу Мушет. Но Ричард приехал не сразу. Его вид поразил Филиппа. Ричард был свеж и бодр; никто бы никогда не догадался, что он всю ночь напролет бился с врагами. Война явно была стихией Ричарда, он не выносил покоя.

— Наши дела очень плохи, — мрачно сказал Филипп.

— Ты так думаешь?

— Да, — Филипп подхватил Ричарда под руку и, подведя к окну, указал на английский стяг. — Это недопустимо.

— А по-моему, все чудесно. Впредь этим мерзавцам будет неповадно оскорблять меня и моих людей.

— Вот как? А у меня сложилось впечатление, что твои солдаты оскорбили их первыми.

— Уж очень они обидчивые, эти сицилийцы…

— Ричард, мы отправились на священную войну и не можем губить людей из-за всяких пустяков.

— Но нам необходимо передохнуть здесь. Мы должны починить корабли, пострадавшие во время штормов. И все христиане, которых мы встречаем на нашем пути, обязаны оказывать нам поддержку. Те же, кто отказывается это делать, становятся для нас врагами.

— Ты всегда был скор на расправу. Иногда мне даже кажется, что ты видишь в войне смысл всей своей жизни.

— Я солдат, Филипп.

— И порой склонен забывать о том, что ты еще и король. Я же помню об этом ежечасно, ежеминутно. А посему считаю, что ты должен немедленно убрать со стены английское знамя.

— Нет, оно останется там!

— Не упрямься, Ричард.

— Но я должен показать Танкреду, что со мной шутки плохи! Если он не отдаст мне приданое Джоанны по-хорошему, я отберу его силой и порабощу остров. Никто не смеет безнаказанно оскорблять короля Ричарда!

— Танкред тут ни при чем. Твои солдаты повздорили с местными жителями. Вас здесь не любят, и, между прочим, за дело. Разве тебе понравилось бы, если бы у тебя на родине хозяйничали чужестранцы?

— Эти негодяи попытались напасть на мой лагерь!

— Да, но почему? Потому что твои орлы сделали их жизнь невыносимой. Они обирали рыночных торговцев, обижали женщин… Короче говоря, убери флаг со стены!

— Это приказ?

— Да.

— Интересно, с каких это пор король Франции отдает приказы королю Англии?

— Я приказываю не королю Англии, а герцогу Нормандскому, моему вассалу, который когда-то присягнул мне на верность.

— Это нечестно!

— Отчего же? Я в своем праве, Ричард. Мы затеяли с тобой нелегкое дело, друг мой. Дело, которое требует от нас огромного мужества. Не испытывай мое терпение. Ты же понимаешь, здесь много французских солдат. Неужели они смирятся с тем, что над островом развевается английский флаг?

— Но англичане водрузили его в знак победы! Мы выиграли бой.

— Который вам затевать-то не следовало. Ты чересчур несдержан, дорогой Ричард. Как я ни пытался тебя образумить в… былые дни, все без толку.

Ричард сердито отвернулся от Филиппа. Английского короля покоробили напоминания о прошлом, когда для него было наивысшим наслаждением ездить с французским монархом на верховые прогулки, подолгу беседовать с ним и спать в его постели.

Вернувшись на виллу, Ричард созвал своих советников. Они знали о его визите к королю Франции и о том, что породило разногласия между монархами.

— Столкновение между нашими и французскими солдатами, — сказали советники, — может иметь роковые последствия. А пока английский стяг развевается над городом, нам не договориться с Филиппом.

— Ну и пусть! — вскричал Ричард. — Я не собираюсь менять своих решений. Танкред должен зарубить себе на носу: если он не выполнит моих требований, я возьму приступом весь остров!

— Все это прекрасно, милорд, но вы не учитываете, что на острове есть еще и французы. Вдруг Танкред обратится к ним за помощью и получит ее?