Констанс Йорк - Воскреснуть и любить

Она задумалась над тем, не смерть ли жены послужила причиной переезда священнослужителя в этот темный угол. Или церковные власти послали его сюда в виде наказания? Появление Хэкворта в городе было таким же таинственным, как и он сам.

— Вы хотели рассказать о малыше, — напомнил он.

— Сегодня утром мать и дитя выписались из больницы.

— Что-то подозрительно быстро.

— Она была счастлива, что их вообще приняли, поскольку ребенок родился за час до прибытия «скорой помощи». У Сибиллы нет медицинской страховки, да и пособия она не получает. Тимоти содержал ее за счет случайных заработков.

— Он хороший работник?

— Да.

— А на стройке он мог бы работать?

— Что здесь строить, Энтони? Разве вы не заметили? Здесь царит разруха.

— Не здесь. В Изумрудной долине.

Она нахмурилась и подумала о том, насколько этот человек далек от жизни. Долина считалась одним из самых фешенебельных предместий. Там были зеленые рощи с домами, стоившими не меньше полумиллиона долларов, и высшими школами, имевшими собственные телестудии и лаборатории, напичканные аппаратурой последних марок.

— Каким образом парнишка вроде Тимоти может получить работу в Изумрудной долине? — спросила она. — Разве там не подметают улицы люди с дипломами бакалавров? Эй, забудьте об этом. Изумрудный мусор не про нашу честь.

— Я уже позвонил одному своему знакомому по имени Эмери Мерлоу. Он хочет дать парню работу.

— Но у Тимоти нет машины. Как же он будет добираться в такую даль? Ведь автобус ходит в Долину только тогда, когда тамошние домохозяйки возвращаются из города с покупками!

— Вы вчера сказали, что Сибилла и Тимоти не хотят оставаться здесь.

— Да, говорила.

— Вы говорили серьезно?

— Ага, конечно… — Кэрол потрогала стоявшее на столе дешевое стеклянное пресс-папье. Оно было единственным украшением комнаты. Кабинет имел такой же спартанский вид, как и его хозяин. Она посмотрела на Энтони. — Но здесь живет куча людей, которым не следовало бы оставаться.

Хэкворт решил, что девушка метнула камень в его огород.

— Я подыскал молодоженам жилье в Долине. Если, конечно, они действительно хотят уехать.

— Хотят? — призадумалась Кэрол. — Сибилла несчастна оттого, что живет здесь, а сейчас она умирает от страха за ребенка. Тимоти ради нее пойдет на все, хотя один Бог знает, где он этому научился. Его отец бросил мать еще до рождения сына. А родительница махнула на все рукой пару лет тому назад и при всяком удобном случае напивается в стельку.

— Изумрудная долина далеко от их дома. Согласятся ли они?

— В данном случае это только к лучшему.

— У одной моей знакомой есть квартира над гаражом, стоящим во дворе ее дома. Она говорит, что квартира совсем маленькая, однако я готов держать пари, что там раз в пять просторнее, чем у Тимоти. Беатрис около семидесяти лет, но она отказывается брать экономку. Если бы Сибилла согласилась делать ежедневную уборку, а Тимоти присмотрел за двором, они бы сильно облегчили старой женщине жизнь.

По его лицу скользнула беглая улыбка, но Кэрол подумала, что это ей показалось.

— Хотя им придется делать вид, что это вовсе не помощь, — добавил он. — Сибилла может по утрам приходить к Беатрис в гости, а затем предложить помыть посуду. Да и пылесосом поработать, пока хозяйка не видит.

Кэрол быстро поняла, что к чему.

— А Тимоти мог бы косить траву на газоне перед гаражом, но по ошибке выкосить весь двор.

— Именно так.

— Так у него действительно будет работа?

— Эмери Мерлоу нужен помощник плотника. Беатрис Уэйверли нужны помощники. А молодым людям нужно уехать отсюда.

— Я уже передала им немного детского приданого и то, что было под рукой, но предстоят расходы по переезду. — Кэрол вынула из большого кожаного бумажника чековую книжку и бегло просмотрела ее. — Кое-что я смогу выделить.

— Я уже выписал им чек. — Он протянул руку, выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда бумажку.

Она подняла глаза.

— Господи, как вам все легко дается!

Энтони передал ей чек.

— С чего вы взяли, что это легко?

— Со стороны кажется, что это не требует от вас никаких усилий и что у вас сотни людей, которые только и ждут вашего кивка, чтобы прийти на помощь.

Он подумал, что лицо у девушки такое же непокорное, как и ее волосы. Не было на свете других глаз, которые бы так же прямо смотрели на все и вся. Не было носа, который бы так же высокомерно задирался вверх. А ее рот… Со ртом было труднее всего. Он извергал слова, будто его обладательница долго не думает и никогда ни в чем не раскаивается. Рот, который постоянно кривила то насмешливая, то досадливая улыбка. Полные алые губы, созданные для любви.

— Вам приятно думать, что это не доставляет мне ни малейших усилий? — спросил он.

— Мне было бы куда приятнее, если бы вы в лепешку расшибались ради этого. Не знаю, Энтони. Просто у вас такой вид, словно все само плывет к вам в руки. Хотя, если это правда, один Господь знает, как вас занесло сюда.

— Если вспомнить, пару лет я вообще коптил небо.

— Разве можно об этом забыть? — улыбнулась она. — Но если это действительно стоило больших усилий, тем более спасибо.

— Не стоит благодарности.

— Тогда, может, встать перед вами на колени?

— Внутренний голос подсказывает мне, что мозолей на них нет.

— Зато ваши колени мозолистее кожи крокодила. — Она пошла к дверям, но остановилась. — Да, чуть не забыла. Советую какое-то время быть осторожнее. «Мустанги» пронюхали о вчерашнем.

Он взял Кэрол за руку прежде, чем девушка успела отвернуться. Пальцы Энтони крепко впились в ее предплечье.

— Что вы слышали?

Она выразительно посмотрела на его руку, и Хэкворт тут же отдернул ладонь.

— Ну и хватка у вас, Энтони! Джеймс мог бы позавидовать.

— Так что вы слышали?

Кэрол перебрала в уме несколько вариантов ответа и выбрала тот, который нес максимум стратегической информации.

— Это звучало примерно так: «Эй, милашка. Ты сделала то, что тебе не советовали. Теперь вы с падре горько пожалеете».

— Джеймс?

— Один из его прихвостней. Слова самого Джеймса были бы не такими лаконичными и не такими угрожающими.

— Вам нужно уехать отсюда.

Прежде чем ответить, она долго смотрела на священника.

— Ни за что на свете.

— Вы думаете, что это не слишком серьезно?

— Нет, не думаю.

— Он может обидеть вас?

— Если не хуже. Да, я знаю. Но знаю и то, что могу постоять за себя. Я не дурочка. Я выросла здесь. Я буду осторожной. Но никто не заставит меня уехать из Кейвтауна. Я останусь здесь до самой смерти.

От желания снова прикоснуться к ней чесались руки, но Энтони знал, что ничего хорошего из этого не получится. В голосе девушки звучало нечто куда большее, чем простое упрямство.