Констанс Йорк - Воскреснуть и любить

— Агата хотела, чтобы вы и все остальные знали: она сделала все по собственной воле. Это целиком и полностью ее решение.

— Тогда почему она сказала вам?

— Думаю, она нуждалась в официальном благословении.

— Божьем?

— Может быть, и так. Этого я сделать не смог, но дал ей свое.

— Она думает, что вы, душеспаситель, и есть глас Божий. Как и вся паства. Я слежу за лицами этих людей по воскресеньям. Они сбегаются с улицы, чтобы послушать вашу проповедь, и думают, что вы говорите с ними от имени Господа! — Она встала и шагнула к холодильнику, чтобы взглянуть, из чего готовить обед.

— Никакой я не глас Божий. А вы сердитесь.

— Она моя сестра, а вы ей никто!

Он поднялся, подошел к девушке и неожиданно для самого себя встал рядом. Кэрол должна была обрадоваться, что сестра нашла в себе смелость уйти от мужа. Когда она выпрямилась, Энтони положил руки ей на плечи.

— Я никто, — согласился он. — Но, видно, Агата нашла в церкви кое-что жизненно важное. Может быть, вы не понимаете этого. Может быть, и я не…

Она обернулась.

— Что? Вы хотите сказать, что тоже не понимаете? Перестаньте. Вы посвятили религии всю свою жизнь.

Они были женаты, но Кэрол совсем не знала его. Никогда еще Хэкворт не понимал это так ясно. Впрочем, как же она могла узнать его, если он так и не захотел раскрыть ей свою душу?

Энтони сжал ее плечи.

— Я пытаюсь сказать, что ваша сестра нашла в себе силы сделать то, что нужно было сделать давным-давно. Она решилась на это сама. Я знаю одно: если бы вы не заступались за нее, не поддерживали ее, не говорили с ней по душам, она никогда бы не сделала этого. Но теперь все кончено. Радуйтесь.

Кэрол не могла отвести от него глаз. Мало-помалу гнев проходил, и наконец она пробормотала:

— Черт побери, Энтони. Извините. Что это со мной? Конечно, я рада за нее. Я думаю только о себе. Эгоистичная, тщеславная и завистливая. Теперь, когда сестра уехала, вам придется перевоспитывать меня.

— Я не хочу изменять в вас ни единой черточки.

Как обычно, ее спасла дерзость.

— Неужели? Во мне же нет ничего, что требуется от жены такого человека, как вы. Мне следовало бы быть послушной. — Кэрол подняла руки, отвела волосы со лба и скорчила постную мину. — Самоотверженной. — Она опустила глаза. — Почтительной.

Тут она замурлыкала что-то, напоминающее «Мой меланхольный бэби».

Он ощутил укол досады.

— Раз вы не можете быть такой, то будьте самой собой.

— По крайней мере, это не так опасно, как попытка принимать наш брак всерьез.

А Хэкворт начинал принимать его всерьез. Он предложил ей этот загадочный брак по целому ряду причин, но совершенно не ожидал, что женитьба все изменит раз и навсегда. Теперь он понял, что никогда не был так далек от истины.

Энтони опустил руки. Да, он успешно отстранил Кэрол от самого главного. Она действительно вышла замуж за чужака. Чаще всего она тоже держалась особняком, словно по молчаливому согласию. И все же как-то ей удалось пробраться в его жизнь, в его мысли, в…

— Только не говорите мне, что вы относитесь к этому всерьез, — сказала Кэрол, когда он не ответил. — Дорогой супруг, у меня больше общего с мальчиком, который привозит в клинику белье из прачечной, чем с вами.

Он отвернулся.

— Не будут отвлекать вас от готовки.

— Ответьте мне!

— Разве вы задали вопрос?

Супруг почувствовал прикосновение ее руки. Кэрол все еще не могла успокоиться. Известие о бегстве Агаты вызвало в ней бурю чувств. Раздражение, протест, подавленность. Ничто не помогало ей обрести почву под ногами. Кэрол перестала сдерживаться.

— Вот вам вопрос. Вы воспринимаете наш брак всерьез? Или мы просто играем в дочки-матери, как пара дошколят?

— Вы волновались за сестру, а теперь она уехала. Вы сильно переживаете. Не вымещайте свои чувства на мне.

— Я спокойна, Энтони. Сосредоточена и рассудительна. Спасибо вам за объективный анализ, но я все еще жду ответа!

Он обернулся. Кэрол была всего лишь в нескольких дюймах. Насмешливый свет горел в ее глазах. Девушку обуревали противоречивые чувства, и было понятно, почему. Слишком много перемен произошло в ее жизни за последние недели. Не каждому под силу справиться с ними.

Понимал он многое, но чувствовал еще больше. Она стремительно шагнула к нему.

— Вы ничего не рассказываете мне о себе, — начала Кэрол, сузив глаза. — Не делитесь своими мыслями. Не прикасаетесь ко мне. Даже улыбаетесь не слишком часто. Да, таков был уговор. Наверно, это к лучшему. Но не смотрите на меня так, словно правила изменились и вы обо всем забыли! Не смотрите на меня несчастными глазами, потому что я вслух заговорила о том, что известно нам обоим. Этот брак ненастоящий. Я для вас никто, и даже если иногда вы испытываете ко мне приступ мимолетного желания, преподобный Энтони Хэкворт слишком близок к Господу, чтобы его искушало такое земное создание, как я.

— Мы оба ошибались, думая, что это на нас не подействует.

— На меня это не действует. Я сплю в этой спальне и готовлю на этой кухне. Временами даже разговариваю с богобоязненным роботом, который ходит по этим комнатам. — Она запнулась, отведя глаза в сторону. — Проклятие! — послышался ее сорвавшийся голос.

Энтони знал, что происходит. В его жизни было столько решающих моментов, что теперь он безошибочно понял — вот и настал еще один. Все в нем кричало: уйди, дай ей время прийти в себя…

Вместо этого он обнял девушку. Кэрол была напряжена, как он и ожидал; Энтони чувствовал напряжение во всем, к чему бы ни прикасался. Она была такой теплой и соблазнительно женственной, что его тело застонало от желания.

— Может быть, на вас и не действует, — сказал он. — А на меня — да.

Кэрол молчала. На мгновение Энтони засомневался, дышит ли она вообще.

— Что со мной? — наконец спросила она.

— Очень трудное положение.

— Что здесь трудного? Вы дали мне жилье, защиту, ваше имя просто в расчете, что это отпугнет от меня мальчишек с пистолетами! Неужели это так трудно?

— Да, потому что мы вступили в священный институт брака и посмеялись над ним.

— Священный? Может быть, в том мире, откуда вы пришли. Здесь брак такой же институт, как тюрьма или сумасшедший дом. Моя мать была замужем за отцом Агаты. Он продержался шесть месяцев, а потом бросил ее беременной и был таков. Мать собиралась замуж за моего отца, пока не узнала, что он уже женат на ком-то другом. О том, чтобы обвенчаться с отцом Анны-Роз она уже и не думала.

— Тем не менее это священное таинство.

— Энтони, а ваш брак был священным? — Она попыталась вывернуться из его рук. — Ваш настоящий брак, не этот. Господь благословил его? Освятил? Когда Клементина умерла, вас утешала эта мысль?

— Меня ничто не могло утешить.