Элизабет Мейн - Дева озера

— Принцесса! — закричала встревоженная леди Элойя. — Подождите! Кто-нибудь, зажгите поскорее светильник. Принцесса Тала, вернитесь!

Тала не могла ждать, когда зажгут огонь. Она ощупью нашла поручни и почти упала вниз со ступеней. В огромной и пустынной нижней зале около двери одиноко горел светильник. Там на часах стоял Эли. Тала кинулась к нему с властным криком:

— Откройте дверь! Откройте сейчас же, если не хотите умереть!

Она выхватила из ножен кинжал, спрятанный под туникой. Эли, пренебрежительно глянув на крошечное лезвие, схватил ее за кисть и без усилия повернул клинок в сторону. В этот момент стражники, охраняющие вход со двора, заколотили в запертые на засов двери, требуя открыть их. Бесстрастный Эли приказал:

— Отойдите в сторону, миледи.

Тале пришлось подчиниться. Она ждала, когда же раскроется дверь, а сердце у нее готово было разорваться. Пронзительно залязгали железные петли. Наконец тяжелые дубовые створки приоткрылись, и Тала выбежала.

Но едва она переступила порог, как перед ней вырос Эдон Варвикский, окруженный свитой.

— Куда путь держите, принцесса? — гневно спросил он.

— Милостивый Ану! Почему вы посадили на цепь моего брата?

Это стало последней каплей. Гневный взгляд Эдона чуть не испепелил Талу, а шесть крепких мужчин, сопровождавшие его, содрогнулись.

— Вы хотите сказать, — свирепо прорычал Эдон, взмахом руки указывая на прикованного к столбу пленника, — что этот мальчик — принц Лимский?

Жгучие слезы навернулись Тале на глаза.

— Да, — с отчаянием прошептала она и упала на колени перед Вулфом Варвикским. — Пожалуйста, милорд, отпустите его, и я сделаю все, что вы пожелаете. Привяжите меня вместо него к столбу, и я вынесу любое наказание. Вы не должны трогать принца. Он — избранник богов. Если хоть волос упадет с его головы, Лир [24] Лир (Лер, Ллир) — в кельтской (ирландской и валлийской) мифологии бог морской стихии. выпустит свой красный дротик с желтой стрелой на эту землю. И тогда все кругом истребится — животные, птицы, люди умрут ужасной смертью; все — и викинги, и мерсиане. Пожалуйста, милорд, отпустите его.

Эдону надоел ее колдовской бред.

— Вы торгуетесь со мной, Тала ап Гриффин?

— Милорд, — Талу испугал его холодный тон, — я лучше знаю своих богов.

— Эрл Эдон, я возражаю против того, чтобы вы уступили прихотям дамы. Языческие боги не властны над земными делами. Подумайте, что скажет ваш король.

— Позвольте мне самому все решить. — Эдон сердито посмотрел на не вовремя вступившего в разговор священника.

— Какой вред мог причинить ребенок? — не унималась Тала.

— Большой, принцесса. — Эдон сделал знак Торульфу показать травы в сумке. — Он собирался бросить эти горькие корешки в колодец. Ваши боги таким образом поражают врагов, Тала aп Гриффин? Посылая отроков отравлять колодцы?

Пораженная, Тала уставилась на сумку. Корешки она узнала, но кожаный мешок никогда не видела.

— Нет, Эдон Варвикский, мои боги так не поступают. Они не посылают вместо себя детей. Если эти корни и вправду собраны братом, то не для того, чтобы отравить колодец.

— А для чего? — сердито спросил Эдон.

— Для амулетов от болезней и всяких других напастей. Лапчатка — сильное средство, она защищает всякого, кто его носит на себе.

— Но сегодня вечером травка не защитила вашего брата, Тала. — Эдон недоверчиво поднял бровь. Вид у него был угрожающий. — Тогда объясните мне, для чего такому маленькому мальчику понадобилось столько паслёна?

Эдон знал, что у этого корня только одно предназначение — наводить сонную одурь. Тала облизала пересохшие губы.

— Брэнвин, Владычица Озера, взяла паслён у своего брата Лира, ибо знала, что паслён годен не только для того, чтобы воодушевлять мужчин на битву, но и для путешествия в потусторонний мир — для изучения прошлого и предвидения будущего. Пожалуйста, если вы верите в то, что Венн принес сюда эти корешки со злым умыслом, клянусь, я сама понесу наказание за него. Отпустите его, Эдон. Я сделаю все, что вы потребуете, в обмен на свободу брата. — Тала, стараясь не показать своего страха, с трудом проглотила слюну. — Да, я подчинюсь вам во всем. Если вы отпустите принца, то до самой смерти я — ваша слуга.

Эрл понял, что одержал над принцессой верх и больше она не станет противиться браку, который соединит датчан Варвика и жителей Лима. Эдон, конечно, хотел, чтобы брак, задуманный королями, свершился, но… не таким образом. Тала ап Гриффин должна уступить ему по любви, а не из-за страха за жизнь брата.

Желанная женщина приносит себя в жертву, словно она животное, зарезанное на алтаре друидами. Эдон вздохнул: время работало против него, так как завтра Альфред может прибыть в Варвик. Эдон повернулся к окружающим.

— Нельс из Ательни, вы слышали, что сказала мне принцесса Лима? Она клянется не перечить моей воле.

— Да, лорд Вулф, я слышал каждое слово, — ответил озадаченный неожиданным поворотом событий епископ.

— А ты, Риг?

— Да, господин. Я слышал, как принцесса поклялась подчиняться вам. В обмен на жизнь брата.

— А вы, Рашид, Мейнард, Торульф? — Эдон мрачно взглянул на остальных свидетелей настойчивой мольбы Талы.

Все подтвердили, что слышали ее клятву.

Удовлетворенный Эдон кивнул и обратился к Тале:

— Значит, больше не будет разговоров о нежелании древних богов выдавать вас замуж? Я правильно понял?

Эдон увидел, как поникли ее плечи, но гордая голова не опустилась, когда принцесса с трудом произнесла:

— Да, милорд.

Он не мог поверить такой удаче. Лимское королевство пало, сокрушенное мешком с сенной трухой.

— Очень хорошо, Тала ап Гриффин. Я принимаю вашу клятву. Нельс из Ательни, я приказываю вам взять принца с собой в Эвешем и держать на своем попечении, покуда его не заберет настоящий опекун — Альфред Уэссекский. Встаньте, Тала. Вы пойдете со мной.

Тала прижала ладони к заплаканному лицу и вздрогнула от облегчения. Эдон поднял ее на ноги. Он знал, что она ринется через двор к мальчику, но решил не допускать этого. Лучше держать брата и сестру подальше друг от друга, пока он не найдет разгадку этой таинственной истории.

Эдон, позже других вернувшийся в залу, сразу заметил, что принцесса в смятении. Тала сидела на скамье со множеством мягких подушек, уставившись на сцепленные на коленях руки и не участвуя в разговоре, оживившемся с появлением хозяина. Эдон понимал, какие сомнения мучают принцессу. Тала ап Гриффин ругала себя за последствия своего поспешного обещания.

Вечер принес прохладу после утомительно жаркого дня. Элойя послала за шалями и настояла на том, чтобы принцессе на плечи накинули самую лучшую. Эдон налил в кубок меда с пряностями, отнес его Тале и сел рядом с ней.