Элизабет Хеншэлл - Наперекор судьбе

— Они как шелк, — немного застенчиво прошептал он. И, прикрыв глаза, зарылся в ее длинных локонах и вдохнул нежный аромат лаванды.

Обнаженный, Эдвин оказался еще более прекрасным, чем могла себе представить Мэдселин. Кожа у него была мягкая, она так и светилась в пламени камина. Затаив дыхание, Мэдселин провела дрожащей рукой по трепетной жилке, бившейся на горле. Эдвин стоял неподвижно. Он едва дышал, и тогда Мэдселин стянула через голову свою сорочку.

Первое прикосновение их друг к другу было невыразимо волнующим и возбуждающим. Мэдселин не могла остановиться, она все водила и водила ладонями по его груди, поражаясь ее твердости и силе.

— Великолепно, — прошептала она и нежно поцеловала его в самую ямку у шеи.

Что она еще собиралась сказать — осталось неизвестным, ибо Эдвин закрыл ей рот поцелуем. Затем поднял ее на руки и понес на кровать. Лицо его пылало, глаза сверкали от страсти. «Что она сотворила со мной!» Он осторожно положил ее, а сам сел рядом.

— Боже праведный, женщина. Какая же ты красивая! Я столько раз пытался представить себе…

Это удивило Мэдселин. Приподнявшись на локте, она протянула руку и коснулась густой щетины у него на щеке.

— Правда? — удивленно подняв брови, спросила она. — А я была уверена, что ты только и думал, как бы улизнуть от моего ядовитого язычка! — нежно поддразнила она его.

Эдвин покраснел.

— Что ж, леди де Бревиль, вы ошиблись в своих предположениях. Вероятно, мне лучше показать вам наглядно, о чем я думал.

Он коснулся ее груди губами, и она выгнулась под ним дугой.

— Да, думаю, так будет лучше, — прошептала она, закрывая глаза.

Мэдселин даже вообразить не могла, какие ощущения она будет испытывать от его прикосновений, не представляла, что будет жаждать его с такой непреодолимой силой. На теле ее не осталось ни единого местечка, которого бы он не коснулся своим поцелуем.

Наконец у нее окончательно улетучились последние остатки скромности, которая еще сдерживала ее, и она начала непринужденно и страстно отвечать на его поцелуи.

— Ну же, — прошептал он ей на ухо. — Я больше не могу ждать, Мэдселин.

Она страстно раскрылась навстречу ему.

— Не останавливайся…

И в следующее мгновение Мэдселин громко застонала от боли, смешанной с каким-то необычным удовлетворением. Эдвин заглянул ей в лицо.

— Сегодня ты моя, Мэдселин, и я не хочу, чтобы ты забыла меня. Никогда. — Он тихо произнес эти слова и, заведя ей руки за голову, продолжил свои ритмичные движения.

Крепко прижимаясь к нему, Мэдселин приподнималась навстречу каждому его толчку. И вдруг глубоко внутри нее разлилось ощущение необыкновенного удовлетворения, оно взорвало собой каждую частичку ее тела. Услышав возглас Мэдселин, Эдвин еще глубже проник в ее лоно и двигался вновь и вновь, пока ее стоны не смешались с его вздохом облегчения.

Последнее, что запомнила Мэдселин, когда они, обессилев, упали друг другу в объятия, была музыка за окном и жар мягкой кожи Эдвина.

Мэдселин разбудил громкий стук сердца Эдвина, который отзывался у нее в ушах. Они по-прежнему лежали в объятиях друг друга и не шевелились.

Почувствовав, что дыхание Мэдселин изменилось, Эдвин нежно прижал ее к своей груди.

— Я сделал тебе больно? — пробормотал он ей в ухо.

Мэдселин раскрыла глаза и заглянула в его все еще пылавшее лицо. Он как-то печально улыбнулся ей.

— Не слишком, — ответила она, прильнув к нему и вдыхая его слабый мускусный запах.

— Это хорошо, — сдавленно проговорил он, целуя самую чувствительную точку у нее на шее.

Мэдселин едва не задохнулась от удивления.

— Что ты делаешь, Эдвин? — еле выговорила она. — Ты снова хочешь этого? — Она села.

Эдвин просто кивнул. Он был явно зачарован красотой ее обнаженного тела и тем, как на нем играли отблески пламени камина.

— На этот раз, — тихо и настойчиво произнес он, — я буду очень нежным.

Усталость Мэдселин исчезла, едва она прочитала в его глазах желание. Соски ее отвердели от его взгляда, и он добродушно рассмеялся.

— Не так-то много времени нужно на то, чтобы уговорить тебя, женщина.

Мэдселин задумчиво посмотрела на него, а потом просунула руку под одеяло. Смех его мгновенно улетучился, и Эдвин прерывисто задышал.

— Тебя тоже.

Вскоре после наступления рассвета к ним вошла Фрида и, радостно приветствовав, принялась хлопотать возле камина.

Мэдселин не знала, что в данном случае предписывает этикет, и, плотно закутавшись в одеяло, устремила взор в отдаленный угол комнаты, где висело несколько громадных боевых топоров. Они напомнили ей об их с Эдвином ближайшем будущем. Мэдселин почувствовала, как глаза у нее внезапно наполнились слезами. Заметив это, Эдвин нежно обнял ее и поцеловал в плечо.

— Ты о чем-нибудь сожалеешь, Мэдселин? Она покачала головой.

— Только о том, что нам довелось провести вместе всего лишь одну ночь. — Проглотив ком в горле, она обернулась и посмотрела на него. В смутном свете раннего утра, заросший густой щетиной и с всклокоченными волосами, Эдвин Эдвардсон все равно был прекрасен. — А может быть… — Эдвин резко оборвал этот исполненный робкой надежды вопрос Мэдселин, приложив палец к ее губам.

— Нет. Даже не думай об этом. Моя смерть предрешена. Кроме того, — более медленно добавил он, — если бы ты знала, что я сделал, то, возможно, не захотела бы провести со мной другую ночь.

Мэдселин вздохнула.

— Что бы там ни было, Эдвин, я не могу поверить, что твой поступок столь ужасен, чтобы я могла тебе отказать.

Им помешала Фрида — она принесла ворох высушенной одежды и каким-то повелительным жестом швырнула его на кровать. Они с Эдвином перебросились несколькими словами, а затем Фрида понимающе улыбнулась и торопливо покинула комнату.

Едва дверь с шумом захлопнулась, Эдвин подтащил Мэдселин к себе, и она вновь оказалась под ним, придавленная его тяжестью. Он больше не улыбался, лицо его было серьезно.

— Малле выехал. До его появления у нас очень мало времени, и я не желаю, чтобы он застал тебя в таком виде.

Он с растущим нетерпением поцеловал ее. Потом прижался к ее лицу лбом и крепко стиснул ее в объятиях.

— Ты — частичка моей души, и уже много лет, Мэдселин. С самого начала наши судьбы были связаны, и я только сожалею о том, что причинил тебе столько боли.

— Но ты ничего не…

— Выслушай меня, — перебил он. — У нас мало времени, и я не хочу скомпрометировать тебя.

Он отбросил ей волосы с лица и внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь навек запечатлеть в памяти ее черты.

— Когда я умру, ты будешь знать, что в последние мгновения моей жизни я думал о тебе.

Он неистово целовал ее, и слезы их смешались. А потом он овладел ею, нетерпеливо и бурно. Она слышала, что так обычно поступают воины, отправляясь в последний, смертельный поход.