Жанна Бурен - Май любви

Матильда в часы плохого настроения, случалось, жалела об этом союзе, заключенном, когда ей было всего четырнадцать лет, по порыву сердца, который был, скорее всего, вовсе не ожидавшейся любовью, а скорее восхищенным влечением, в котором девочка-подросток призналась опытному мужчине, другу отца. Зато она всегда высоко ценила долгие часы, проводимые рядом с Этьеном за работой с золотом.

Матильда с мужем неторопливо шагали по улице Ферроннери вдоль стены кладбища Инносан. По другую ее сторону с некоторых пор по разрешению короля расположились жестянщики.

Это была узкая улочка, запруженная прохожими, шумная, полная звона от ударов молотками по наковальне и скрежета ножовок по металлу.

Этьен Брюнель был несколько более массивным, чем жена, отяжелевшим к подступавшему шестидесятилетию мужчиной; вся осанка тяжело шагавшего ювелира говорила о былой силе, а лицо с мясистым носом, размягчившимся подбородком, утратившим твердость ртом, обрамленным двумя резкими морщинами, еще хранило черты человека с твердым характером, жизнелюбивого при всех обстоятельствах — и в борьбе, и в удовольствиях. Теперь же из самой глубины серых глаз порой поднималась тревога, страх, которые мало кому удавалось заметить, настолько бдительной оставалась его воля, натренированная на то, чтобы глаза не выдавали истинных чувств.

Всегда тщательно, но скромно одетый либо в бархат, либо в сукно приглушенных тонов, Этьен Брюнель слишком страдал от разницы в годах, отделявшей его от жены, чтобы легкомысленно молодиться.

Они вышли наконец к улице Кэнкампуа, одной из самых престижных в квартале. Между высокими, узкими домами с каркасными деревянными стенами, заполненными кирпичом, первые этажи которых с раскрытыми на улицу окнами были завалены различными товарами, сновали люди всех состояний. Роскошная улица, где галантерейщики, единственные из городских торговцев имевшие право торговать всем понемногу, разжигая вожделение покупателей, предлагали тысячи украшений и медных изделий, всегда так соблазнявших Матильду. Проходя мимо, она с интересом поглядывала на украшенные вышивкой сумочки, на восточные ткани, на шляпы с цветами или же с павлиньими перьями, на расшитые пояса, на кожаные кошельки из Кордовы, на кружева и кожаные перчатки, не пропуская и музыкальные инструменты, румяна, пудры и духи, украшения из чешуйчатого золота, черепаховые гребни, восковые записные дощечки, стило, зеркала из полированного олова и великое множество прочих, приятных на вид и всегда желанных мелочей.

В свою очередь, ювелиры предлагали восхищавшие толпившихся прохожих и строго оценивавшиеся Этьеном, старавшимся не дать обойти себя конкурентам, всевозможные изделия из золота и серебра, превосходные камни и жемчуг, янтарь, оловянные изделия, кожу, кораллы с морского дна — все то, включая металлические украшения и геммы [4] Гемма — резной камень с изображениями. (Прим. ред.) , что позволяло проявиться изобретательности и сноровке лучших в стране мастеров. Все эти чудесные вещи сияли в лучах солнца, искрились, ярко вспыхивали или мерцали, как и жадные глаза, лишь с трудом отрывавшиеся от этих сокровищ.

Мастерская метра Брюнеля была одной из самых больших на этой улице. У него работало много учеников и подмастерьев. Среди них младший сын супругов, Бертран, привносил в дело отца старинный вкус к хорошо выполненному изделию, к хорошей работе дружелюбную веселость, делающую его общительным с клиентами, что имело немалое значение. Он приветствовал Матильду, которую в церкви видел лишь издали.

— Да хранит вас Бог, мама!

Единственный из детей, унаследовавший у ювелира вполне определенную торговую хватку, он и физически был похож на отца больше, чем остальные. Это был веселый, но раздражительный характер, одновременно мягкий и беспокойный. Сама любезность и приветливость, он мог порой впадать в скверное настроение и поступать безрассудно. Несмотря на то, что паренек был еще очень юн, он уже любил красивых девушек, удовольствия, любил и хорошо поесть. Полный жизнелюбия, чувственный и нетерпеливо стремившийся охватить все сразу, он обещал стать опытным коммерсантом и сердцеедом.

Этьен Брюнель оставил жену с сыном над эскизами крестов, которые поручил им разработать, а сам направился к Большому мосту, где должен был встретиться с купцом из Брюгге.

Матильда всегда любила работать с Бертраном, но была особенно признательна ему в то утро за его увлеченность совместной работой. Благодаря ему, его хорошему настроению, ей не стоило большого труда отогнать свои чересчур смелые мысли, волновавшие ее с самого утра. Осознавая всю хрупкость этой помощи извне и понимая, что ей следует обрести необходимую твердость в самой себе, она была рада помощи и поддержке, которыми было само присутствие сына.

Около одиннадцати они вдвоем отправились на улицу Бурдоннэ, где семья обычно собиралась к обеду.

После обеда, во время сиесты [5] Сиеста — послеобеденный отдых. (Прим. ред.) вытянувшись на постели в своей комнате рядом с Этьеном, имевшим привычку засыпать едва коснувшись подушки, она обнаружила, что плачет.

Вот уже несколько лет ей приходилось переживать тяжелые минуты, когда она лежала, как теперь, рядом с мужем, а иногда она просто в панике укладывалась в эту постель.

Стараясь не разбудить спавшего рядом стареющего мужчину, чтобы не спугнуть в своем воображении образ супруга, который был таким пылким любовником, она тихо покинула супружеское ложе. Она теперь не позволяла себе упрекать того, кому изменяли силы. Она знала, Как остро он в свою очередь переживал эту ее муку, которую невольно ей причинял. Раздвинув полог кровати, она в смежной комнате оделась и вышла из дому.

Ее отсутствие Этьена не удивило. Каждый четверг после полудня она отправлялась в Центральную больницу навестить и помочь бедным больным. Исполняя таким образом свой долг милосердия и взаимопомощи, она на досуге с удовольствием встречалась там с Шарлоттой Фроман, родной сестрой мужа. Младше его лет на шестнадцать, она стала лучшей подругой Матильды. Добрая от природы, умевшая, никого не подавляя, проявить характер, она всегда была доступна, внимательна к другим. Безразличная к суду тех, кого могла бы шокировать ее личная жизнь, Шарлотта в самый критический момент своей жизни показала, на что она способна: совершенно непонятным образом и не менее неожиданно исчез ее муж-врач, за которого она вышла замуж. Выполняя какой-то тайный обет, он отправился в Испанию, в Сен-Жак-де-Компостель, откуда так и не вернулся. Его спутники по возвращении рассказывали, что Жирар. Фроман не появился на церковной площади в час сбора паломников к отъезду.