Барбара Картленд - Ах, Париж!

— Мне больше ничего не оставалось, — сказала Гардения. — Наверное, мне следовало бы подождать немного и написать вам, но эти люди так жаждали быстрее заграбастать наш дом, и я продала нашим друзьям в деревне все, что оставалось из обстановки. Мебели почти не было, да и цену высокую я запрашивать не могла, потому что была почти у всех в долгу. Мне едва хватило денег, чтобы оплатить проезд до Парижа. Я даже не осмелилась потратить деньги на телеграмму вам.

— И ты приехала вчера вечером, — задумчиво проговорила герцогиня. — Я не поверила, когда Ивонна сказала мне, что в доме находится моя племянница.

— Должно быть, эта новость крайне поразила вас, — предположила Гардения. — Я не ожидала, что у вас будет прием. Как глупо с моей стороны! Я думала, что приеду, объясню вам, и вы все поймете.

— Я понимаю… я все понимаю, — ответила герцогиня, — но нам надо что-то решить на будущее. Как я уже говорила, мне кажется, ты не можешь остаться здесь.

— Даже ненадолго? — с сожалением спросила Гардения. — Я понимаю, что должна найти работу. Я размышляла об этом в течение всего моего путешествия, но чем я могу заняться? У меня недостает образования, чтобы работать гувернанткой. Мои знания поверхностны. Я говорю по-французски — мама настояла на этом. Я играю на фортепьяно и немного рисую. Математика мне никогда не давалась, да и с грамматикой дела были плохи.

— Работа гувернантки превратит твою жизнь в ад, — заявила герцогиня. — К тому же ты моя племянница.

— Да, я знаю, — согласилась Гардения. — Но что же еще можно делать? Стать компаньонкой?

— Женщина не должна наниматься в компаньонки к другой женщине, — сказала герцогиня. — Тебе, деточка, следует выйти замуж.

Гардения покраснела.

— Я, как и все девушки, всегда надеялась, — нерешительно проговорила она, — что однажды полюблю. Но сначала болел папа, потом мама, и у меня не было возможности познакомиться с каким-нибудь молодым человеком.

— Сложность заключается в том, как все это устроить.

— Разве я не могла бы остаться здесь на некоторое время? — забеспокоилась Гардения. — Я не буду вам мешать, тетя Лили, и, может быть, я буду выполнять какую-нибудь работу по дому. Я умею шить и…

Герцогиня взмахнула рукой.

— Моя дорогая девочка, у меня десятки слуг, которые работают на меня. Я ведь хочу найти тебе мужа и… — Она замолчала, и Гардении показалось, что тетушка чем-то смущена. — Дорогая моя! — воскликнула герцогиня. — Даже не знаю, что сказать. Я не знаю никого, кого можно было бы попросить сопровождать тебя, кто мог бы принять молодую девушку по моей рекомендации.

— Я не понимаю, — сказала Гардения.

— Конечно, ты не понимаешь, — согласилась герцогиня. — Тут есть некоторые проблемы. Дело не в том, что я не хочу, чтобы ты жила со мной. Ситуация гораздо сложнее.

— Если вы боитесь, что я буду мешать вам устраивать приемы, — поспешно проговорила Гардения, — я даже не буду появляться на них. Вчера вечером я слышала, как там весело, но, когда я собиралась подняться наверх и сообщить вам о моем приезде, лорд Харткорт убедил меня, что это глупо.

— Лорд Харткорт! — воскликнула герцогиня. — Ты виделась с ним?

— Да, — ответила Гардения. — Я ждала в холле, и он с графом Андре де… — я забыла, как его зовут, — заговорили со мной. — Она решила не рассказывать тетушке, как вел себя граф.

— Это, вероятно, был Андре де Гренель. Ты сказала им, кто ты?

— Я сказала лорду Харткорту, что я ваша племянница, — ответила Гардения. — Я поступила неправильно?

— Нет, нет, все в порядке, — проговорила герцогиня. — Тебе не показалось, что он удивился?

— Ну, в общем, я оказалась в неловкой ситуации, — сказала Гардения. — Я упала в обморок — наверное, из-за того, что ничего не ела в дороге, — и он перенес меня в кабинет.

— Очень любезно с его стороны, — заметила герцогиня. — Так не похоже на него, чтобы он беспокоился из-за кого-то. Это испорченный молодой человек, с ним очень трудно общаться. Когда он приезжает на мои вечера, у меня возникает чувство, что он смотрит на меня свысока.

— О, как он может! — воскликнула Гардения.

И в то же время в глубине души она понимала, что именно так лорд Харткорт и поступает.

— Итак, он тебя видел, — заключила герцогиня, — а также Андре. Это значительно усложняет дело.

— Почему? — удивилась Гардения.

— Ты не поймешь, — ответила герцогиня. — Значит, нам нужно извлечь из этого максимальную выгоду. Но если я разрешу тебе остаться здесь, ты, Гардения, должна дать мне слово делать все в соответствии с моими указаниями. Если я говорю тебе, чтобы ты легла спать в определенное время, ты должна так и поступить. Если я говорю тебе не общаться с какими-то людьми, ты должна подчиниться мне.

— Обязательно, — заверила ее Гардения. — О, тетя Лили, это значит, что вы позволите мне остаться?

— Я не вижу другого пути, — призналась герцогиня и улыбнулась. — Да, девочка моя. Мне приятно, что ты будешь рядом, да и к тому же, хвала господу, хоть ты и молода, ты не настолько красива, чтобы затмить меня!

— Красива! — Гардения откинула голову и засмеялась. — Папа часто говорил, что я никогда не соответствовала своему имени и скорее выглядела как скромный шиповник, из которого делали живые изгороди, или как обычная английская садовая маргаритка, чем как экзотическая гардения.

— Как бы то ни было, — сказала герцогиня, — у тебя есть шансы. Нам придется заняться тобой и посмотреть, что можно сделать. Тебе нельзя так старомодно и неопрятно укладывать волосы, ну а что касается платья — нам придется съездить к Триумфальной арке, в салон знаменитого Ворта.

— Да, платье старое, — согласилась Гардения.

— И тебе нельзя носить черное, ни в коем случае, если ты собираешься здесь оставаться, — продолжала герцогиня. — Этот цвет давит. Ты выглядишь бедной родственницей, а этого достаточно, чтобы мгновенно оттолкнуть от тебя любого мужчину. Нет, Гардения! Уж если я взялась за то, чтобы найти тебе мужа, ты будешь одета и выглядеть так, как тебе подобает — как моя племянница и, без сомнения, из-за того, что у меня нет детей, как моя наследница.

— О, тетя Лили! Мне не следует рассчитывать на это, — запротестовала Гардения.

— Моя дорогая, это не так уж ценно, как кажется, — сказала тетушка. — Я могу быть герцогиней, я могу быть богатой, но в Париже есть масса людей, которые именно по этой причине не проявят особой радости при знакомстве с тобой.

— Но ведь как герцогиня, вы, тетя Лили, должно быть, ужасно важная персона, — проговорила Гардения.

Герцогиня искоса посмотрела на нее, и показалось, будто она хотела что-то сказать, но передумала.

— Мы поговорим с тобой об этом в другое время, — наконец произнесла она. — В настоящий момент нам следует заняться твоей внешностью. В таком виде я даже не могу взять тебя к месье Ворту.