Сюзанна Энок - Дьявол и Ангел

— Но что насчет… насчет Саймона? — прошептала она.

Она сдается, радостно осознал Джеймс.

— Я уверен, что он справится.

— Но он любит…

Джеймс еще выше приподнял её подбородок и остановил остальную часть протеста своими губами. Рука Энджел, лежавшая на его груди, вцепилась в отворот куртки и притянула его ближе к ней, и он понял, что выиграл. Он сможет рассказать ей о Саймоне и Лили.

— Энджел!

При звуке голоса матери Энджел отпрянула от него. Её лицо стало тревожно бледным. Джеймс выругался, когда леди Найстон, ведомая Персивалем Элкоттом, за которым следовала бабушка маркиза, зашагала к ним по траве.

— Мама, — запинаясь, пробормотала Анжелика.

— Видите? — фыркнул Персиваль, — я говорил вам, что это произойдет в логове Дьявола.

Джеймс невольно потянулся к покачнувшейся Анжелике, но увидев потрясенное выражение её лица, опустил руку. Вместо этого он повернулся к её матери, готовый принять на себя столько вины, сколько та на него возложит.

— Леди Найстон, — заговорил маркиз, растягивая слова, — я просто показывал леди Энджел то, что она может пожелать продолжить с Саймоном. Кажется, у неё слишком мало опыта в…

— Ни слова! — прорычала её мать. Леди Найстон схватила Анжелику за руку и потащила девушку по направлению к особняку. — Вы… дьявол! Держитесь от неё подальше!

— Да, миледи, — поклонился Джеймс, хотя и не намеревался делать ничего подобного.

Анжелика ожидала, что на неё накричат за то, что она уронила достоинство, поведя себя таким совершенно постыдным образом. Вместо этого мать, сердито, не говоря ни слова, глянула на девушку, а затем велела отправляться наверх и ждать в своей спальне. Как только Энджел закрыла за собой дверь, она бросилась к окну и увидела Джеймса, стоящего у загона там, где она его оставила.

Легкий ветерок приподнимал со лба его темные волосы, пока он неподвижно стоял, глядя на озеро. Маркиз выглядел таким одиноким, и её сердце сжалось. Она никогда не должна была позволять себе влюбляться в Дьявола, маркиза Эббонли. Из всех других кандидатов почти любой мог бы быть приемлемым, если бы Энджел решила отказаться от Саймона, но только не он. Ирония заключалась в том, что без Джеймса Фаринга, она, вероятно, всё ещё обманывала бы себя, полагая, что сможет заставить себя быть счастливой, воплощая представления Саймона о правильной жизни.

Словно почувствовав её взгляд, он обернулся и посмотрел вверх на окно Анжелики. Как будто она была Джульеттой, а он — Ромео, и она ожидала, что он заберется наверх и спасет её. Девушка вздохнула, прижав ладонь к холодному стеклу. Здесь не было ни балкона, ни решетки, и в настоящий момент даже проблемы Капулетти и Монтекки казались более разрешимыми, чем та, которая стояла перед ней и Джеймсом.

Маркиз повернулся, когда к нему подошла бабушка. Они недолго поговорили, Джеймс выглядел заметно взволнованным. Он направился было к дому, но леди Элизабет схватила его за руку и сказала ему что-то ещё. Он остановился и, посмотрев снизу вверх на бабушку, обернулся, чтобы еще раз бросить взгляд на Энджел, а затем зашагал к конюшням и исчез внутри.

К тому времени, когда её мать распахнула дверь, день уже клонился к вечеру и Энджел начала задумываться, не должна ли она попытаться сбежать, и куда, ради всего святого она отправится, если сумеет ускользнуть. Её сердце было здесь, рядом с Джеймсом. Ей просто придется надеяться на то, что родители всё поймут. И, возможно, однажды Саймон простит её.

— Мама, — начала она, поднимаясь.

— Ни слова, — отрезала мать. — Пойдем со мной. — Испытывая тревогу, Энджел последовала за матерью вниз в гостиную. Она была удивлена, увидев, что её отец и леди Элизабет уже были там, ожидая их. Также в гостиной находились Саймон и Джеймс, которые стояли в противоположных концах комнаты и очевидно пытались не замечать друг друга.

— Анжелика, мы с твоим отцом обсудили твое поведение за прошедшие два месяца. Мы поступили неправильно, привезя тебя сюда, так что часть вины за произошедшее лежит также и на нас. — Леди Найстон сделала знак мужу, который посмотрел на Энджел и Джеймса, а затем откашлялся. Граф не слишком уютно чувствовал себя во время этого процесса. Возможно, с ним можно будет договориться, когда матери не будет поблизости.

Леди Найстон продолжала:

— Мы решили вернуться в Найстон, как и планировали. И, в свете сегодняшнего инцидента, перенести свадьбу на сентябрь следующего года.

— Папа, — запротестовала Энджел. События совершенно вышли из-под контроля. — Мне нужно поговорить…

— Слишком поздно для разговоров, Энджел, — вмешалась её мать. — Саймон, час назад мы отправили письмо в Лондон, объявляя о помолвке нашей дочери с тобой. Это должно сгладить все будущие… недоразумения.

Джеймс шевельнулся с сердитым выражением лица, каждый его мускул был напряжен, но он продолжал молчать.

— Вы… объявили о помолвке? — еле-еле выговорила Энджел, когда никто другой, казалось, не имел желания говорить.

— Объявление попадет в газету к тому времени, когда мы отправимся в Найстон.

Значит, этому пришел конец. Конец Джеймсу и конец тому, что, как она начинала надеяться, могло бы стать по-настоящему счастливой жизнью. Девушка посмотрела на Эббонли, но тот отводил от неё взгляд. Через некоторое время он повернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь с такой силой, что задребезжали окна.

Этим вечером он не появился за обедом. Энджел размышляла, где маркиз может быть, но скоро её отвлек и начал раздражать самодовольный взгляд, которым Персиваль окидывал каждого за столом. Саймон ничего не сказал ей с момента объявления, но выглядел встревоженным. Энджел не могла винить его в этом. Она повела себя отвратительно. Как только она сможет, то попросит у него прощения и попытается заново начать их отношения. Лили выглядела так, словно плакала, и Энджел подумала о том, как мило с её стороны так беспокоиться из-за этой неприятности. Генри почти ничего не ел, хотя ему положили его любимого жареного цыпленка.

После обеда, когда они направились в музыкальную комнату, чтобы послушать игру Лили и Артура Элкотта, Генри перехватил Энджел. Взяв сестру за руку, он встащил её в утреннюю комнату.

— Персиваль говорит, что ты и Саймон на самом деле поженитесь, — проговорил брат, и слеза скатилась по его лицу.

— Генри, — прошептала девушка, опускаясь на колени перед ним.

— Ты не можешь выйти замуж за Саймона, — судорожно сказал мальчик. — Это неправильно. Ты должна выйти за лорда Джеймса.

Она обняла брата, от всего сердца желая, чтобы обстоятельства могли быть такими простыми.

— Генри, я всё это время была обручена с Саймоном. Ты же знаешь об этом, — прошептала она.