Барбара Мецгер - Скандальная жизнь настоящей леди

— Не стоит ли мне попросить миссис Джадд унести несколько свечей? — спросила девушка, пытаясь быть дружелюбной. Она посмотрела на темные очки. — Кажется, майор Харрисон тоже страдает от яркого света. — Она не упомянула о сходстве их фамилий, а также о белых шерстинках на темно-синем сюртуке из тонкого сукна.

— Мы вместе служили, — последовал его краткий ответ, и Симона предположила, что либо произошел какой-то взрыв, либо они слишком долго были под испанским солнцем, либо это вообще не ее дело. Секретарь произносил слова с отрывистой интонацией частных английских школ, когда вежливо предлагал ей передать это блюдо или налить из той бутылки, но не говорил ничего другого. Он гораздо больше интересовался собственной едой, чем chйrieamour майора Харрисона.

Симона признавала его осторожность, но все равно обиделась. У миссис Олмстед в одном пухлом пальце помещалось больше разговорчивости, чем у этого джентльмена во всем теле. Она ела больше, чем думала, что съест, отчасти потому, что еда была превосходной, отчасти — из-за того, что боялась оскорбить миссис Джадд, и отчасти — для того, чтобы заполнить тишину. Девушка отказалась от силабаба, не сомневаясь, что мистер Харрис отдаст должное чаше с десертом. Он улыбнулся юному Джереми, принесшему сладкое, так, как ни разу не улыбнулся Симоне.

Только из недостойной раздражительности, как призналась себе Симона, она подождала, пока он наполнил ложку, а затем спросила:

— Вы долго служите у майора?

Секретарь опустил ложку только на то время, чтобы произнести:

— Достаточно долго. — Затем он вернулся к своему блюду.

— Он скоро приедет?

В этот раз ложка громко звякнула о край чаши.

— Достаточно скоро, — послышался его бесполезный ответ.

Она подождала, пока он поднесет ложку почти к самому рту.

— Завтра?

Мистер Харрис решил сначала проглотить, слизав языком сладкую массу с усов. Симона испытала легкое отвращение, подумав о том, сколько других крошек, капель и остатков может там находиться. И все же этот жест показался ей странно мальчишеским.

— Майор — занятой человек, — проговорил он после того, как быстро проглотил еще одну полную ложку.

Симона могла вести себя так же грубо, как и он.

— Все ли мужчины в этом доме так скупы на слова и неразговорчивы? Неужели вы все выражаетесь загадками?

Секретарь с тоской уставился на чашу с замороженным десертом, как показалось девушке, хотя его темные очки скрывали большую часть выражения на лице. Но его вздох они замаскировать не смогли.

— Джереми — общительный парень. Он может рассказать вам о лошадях все, что пожелаете.

Симоне не хотелось узнавать все о конюшнях майора Харрисона, о чем он прекрасно знал.

— Но я хочу поговорить с ним о нашем… соглашении. Он должен был упомянуть вам об этом.

Эти слова наконец-то привлекли его внимание. Мистер Харрис наклонился ближе, уставившись на нее через стол.

— Вы недовольны своей комнатой? Или тем, как с вами здесь обращаются?

— О нет, все чудесно. Только меня волнует неуверенность в договоренности в целом. — Она пожала плечами. — Я странно чувствую себя здесь в роли гостьи, не знаю, где я окажусь завтра или чего от меня ожидают.

Он снова вздохнул и оттолкнул чашу в сторону.

— Майор придумает для вас что-нибудь другое, если вы не довольны условиями здесь. Я могу навести справки среди своих знакомых и узнать, не ищет ли кто из них гувернантку.

— У меня нет рекомендаций.

— У меня есть друзья, которые могут снабдить вас всем, что потребуется.

— Даже не встретившись со мной? Разве это не будет нечестным? — И вообще, что за друзья могут быть у этого секретаря, которые могут предоставить рекомендации заочно?

— Вы хорошая гувернантка?

— Я старалась быть ей.

— Этого будет достаточно. — Он вернулся обратно к своему силабабу, очевидно, считая дискуссию оконченной.

Симона смягчилась и позволила ему съесть одну или две ложки, после чего произнесла:

— Я не знаю, обсудил ли майор с вами мои затруднения.

— Мы с майором делимся всем.

Если бы зеленые стекла могли посылать искры, то Симона могла бы воспламениться. Но на самом деле от его слов у девушки застыла кровь в жилах. Она практически уронила стакан вина, который вертела в руках.

— Вы делитесь… всем?

Теперь настала его очередь уронить ложку, разбрызгав прежде пенистый десерт на скатерть.

— Боже милостивый, мисс Райленд. Нет, мы не делим женщин. Откуда у вас взялась такая идея?

От Лидии Бертон, конечно же, но Симона этого не сказала.

— Я не слишком хорошо знаю правила этого, хм, бизнеса. Майор и я не обсудили сроки и условия.

— Не думаю, что правила, если такие и есть, не подлежат изменению. Это же не юридический контракт, знаете ли. Просто доверяйте майору, и он позаботится о том, чтобы никто не вел себя с вами таким образом, что вы посчитаете это оскорбительным. Он позаботится обо всем.

— Конечно. Именно это сказала миссис Бертон. Извините, если я усомнилась в его намерениях. Или в ваших.

Он что-то проворчал, а затем игнорировал ее в пользу этого проклятого силабаба. Симоне не хотелось еще больше раздражать его, так как секретарь будет тем, кто станет выполнять те распоряжения, на которые решится майор. Должно быть, до него дошло, что девушка молчит, или он осознал недостаток собственных манер, потому что мистер Харрис спросил:

— Скажите мне, вы никогда не задумывались над тем, чтобы стать актрисой? Учитывая ваши финансовые обстоятельства, сцена могла бы принести вам больше денег.

— Но это не слишком респектабельно.

— А прости… этот путь респектабелен?

Симона, не подумав, зачерпнула ложку силабаба. Не удивительно, что он так нравился майору; десерт, должно быть, почти наполовину состоял из алкоголя. Она проглотила еще ложку, пока обдумывала тот факт, что бывший солдат — бывший офицер, как девушка предполагала — тоже не одобрял ее. Она задумалась, а стал бы майор вообще нанимать любовницу, учитывая отношение его слуг, если бы ему не понадобилось посетить загородный прием.

— Вы поедете на прием к лорду Горэму?

Мистер Харрис снова оттолкнул свою чашу, обдумывая ответ. Ложь испортит его десерт. Правда может подвергнуть опасности все остальное.

— Я отправлюсь туда, где буду нужен, — произнес он, как и положено хорошему секретарю.

Симоне хотелось, чтобы он отправился к дьяволу. Мысль о том, что этот неулыбчивый человек будет наблюдать за тем, как она совершает грехопадение, станет судить ее поведение, беспокоила ее больше, чем алкоголь, проникающий в ее желудок. Она уже выстрадала самый неловкий ужин в своей жизни. Еще немного его любимого десерта — и Симона будет страдать еще и всю оставшуюся ночь. Девушка встала, заставив секретаря также подняться.