Барбара Мецгер - Скандальная жизнь настоящей леди

Она запечатала письмо, но знала, что ей придется попросить мистера Харриса отправить его утром. У Симоны не было желания снова встречаться с секретарем, с ухмылкой, скрытой в его усах и презрением, прячущимся за темными очками. Если бы он был более приветлив, то она могла бы спросить его, есть ли в доме библиотека; тогда у нее была бы новая книга, чтобы почитать этим вечером, вместо того, чтобы сосредотачиваться на своих страхах. Девушка подумала, что могла бы почитать свою Библию. Нет, не сегодня, не в этом доме и не с ее намерениями.

В дверь кто-то поскребся, и Симона была почти рада, что вернулась Салли с ее болтовней. Но Салли не вошла, когда она сказала «Войдите». Не вошел и майор Харрисон, хвала Небесам. Симона никоим образом не была готова встретить его.

Звук повторился, поэтому она направилась к двери и распахнула ее, обнаружив в коридоре кошку, большую белую кошку, самую толстую, самую пушистую из всех, что Симона когда-либо видела. Это объясняло, почему все в доме были покрыты белой шерстью, за исключением майора Харрисона, сказавшего, что он не живет здесь — и к тому же заявившего, что никогда не лжет.

Появление кошки объяснило, кто такая мисс Уайт [6] Кличка кошки произошла от ее окраса: «мисс Уайт» (miss White) — букв. «мисс Белая». . Кошачьи ушки дернулись, когда Симона произнесла эту кличку вслух, и девушке пришлось рассмеяться над своими собственными неправильными предположениями. Мистер Харрис привел домой кошку, а не свою любовницу, а миссис Джадд не одобрила это. Симона не могла винить в этом экономку, учитывая, как быстро ее рука покрылась кошачьей шерстью просто из-за того, что она погладила заросшее животное. Она принесла собственную щетку для волос, гребешок и ножницы для шитья, и начала вычесывать колтуны, запутавшиеся волоски и листья из белой шкурки с длинной шерстью, неприятные мысли Симоны утихомирились от монотонных движений и постоянного кошачьего мурлыканья.

— Кажется, что ты и Салли — мои единственные друзья здесь, — сказала девушка мисс Уайт, — но я больше не знаю, кому или чему можно верить. Не могу доверять даже своим собственным решениям.

Кошка соскочила на пол и убежала, только теперь она стала в два раза меньше, ее шерсть лоснилась и была мокрой от слез Симоны.

Кошка, может быть, и выглядела лучше поутру, но перспективы Симоны были такими же тусклыми, как и старое серое платье, которое она надела сама до того, как вошла Салли с завтраком на подносе. Горячий шоколад, сладкая булочка с джемом, даже букет фиалок угрожали ее решимости, но нет. Ее не прельстить так легко роскошью и беззаботной жизнью. Она продаст голубое платье — майор Харрисон сказал, что Симона может оставить его, что бы не случилось — и поместит объявление в газеты. Девушка могла только надеяться, что миссис Олмстед еще не сдала ее комнату, и что какая-нибудь работа подвернется до конца недели. Вот что она сделает, и именно это она скажет майору. Симона ощущала, что самое меньшее, чем она обязана этому человеку — это личное признание, что она все-таки не из тех, кто ввязывается в опасные авантюры. Ее ноги слишком крепко стоят на утоптанной земле добродетели и респектабельности.

Вместо того чтобы пойти к мистеру Харрису и попросить его назначить встречу с майором Харрисоном, Симона решила отправить Салли, чтобы та поговорила с надутым секретарем за нее. Однако Салли вернулась с сообщением, что мистер Харрис желает видеть девушку в комнате для завтраков, как только ей будет удобно.

Бывший солдат выглядел хорошо отдохнувшим, подумала Симона, слегка разозлившись из-за своей собственной бессонной ночи. В это утро на нем был сюртук цвета воронового крыла, а шейный платок был завязан простым узлом, так что секретарь выглядел в точности тем, кем являлся: джентльменом, обладающим достоинством и средствами, который по воле судьбы зарабатывал себе на жизнь, вместо того, чтобы быть праздным украшением общества. Жаль, что мистер Харрис оказался таким грубым хамом.

Он не заговорил, когда Симона вошла в комнату, но поднялся, а затем уставился через свои очки на тусклое платье гувернантки, которое она надела, на туго заплетенные в косу волосы, закрепленные на затылке, на крепкие поношенные ботинки. Салли почти расплакалась из-за того, что ее подопечная спустилась вниз в таком виде, словно собралась подметать пол, но Симона настояла на своем.

Мистер Харрис не сделал замечания по поводу ее изменившейся внешности; он просто указал жестом на кофейник на столе и предложил девушке вызвать Джереми, если она предпочитает чай или шоколад. На буфете стояли закрытые блюда с яйцами, лососем, почками и беконом. Снова усаживаясь на своем место, секретарь сообщил Симоне, что уже позавтракал, решив пораньше начать день, в течение которого нужно многое успеть сделать.

Неужели этот официозный чурбан думает, что она еще и ленивая, помимо распутницы? Однако он выглядел занятым, обложившись книгами, газетами и блокнотами, рядом с которыми стояла тарелка с тостом, намазанным маслом.

Симона ответила, что ей принесли поднос в комнату, и она не собирается отрывать его от важной работы. Она всего лишь хочет попросить устроить ей встречу с его хозяином.

Если верить мистеру Харрису, это было невозможно. Майор очень занят. Так же, как и мисс Райленд, проинформировал ее секретарь. Модистка прибудет в течение часа, вскоре за ней — парикмахер, а потом — сапожник, чтобы измерить ее ногу для сапожек для верховой езды и туфелек.

Он и в самом деле был занят. И этот назойливый тип еще не закончил.

— Вы можете составить список любых других вещей, которые считаете необходимыми, и я организую их доставку. Но я лично нанесу визит ювелиру. У вас есть какие-то предпочтения в драгоценностях?

— Драгоценности? Мне они не нужны.

Его рот скривился в усмешке под усами.

— Каждой модно одетой женщине нужны драгоценности. Тот стиль, который сейчас на вас, очевидно, не нуждается в них. Но компаньонке майора Харрисона требуются драгоценные камни, чтобы придать вес его положению.

— Это именно то, о чем я хотела поговорить с майором. Я не могу поехать с ним на загородный прием. Видите ли, мы с ним еще не заключили соглашение. Он велел мне подумать об этом, и я подумала. С сожалением я вынуждена отказаться от работы у него. — Она направилась к двери и к своей комнате, чтобы упаковать свои немногочисленные пожитки в сундук.

— Вы не могли найти другого покровителя за прошедшую ночь.

Симона должна была ожидать оскорблений, но это все равно было больно. У двери она обернулась и ответила:

— Я решила искать работу в другой сфере. Я смогу обеспечивать себя, не в таком роскошном стиле, конечно же, но с высоко поднятой головой.