Алисса Джонсон - Опасное влечение

Хантер глубоко вздохнул и почувствовал, что паника больше не сковывает его.

— Прекрасно! — воскликнул он.

— Да, действительно. Я рада, что ты так думаешь. — Румянец с ее щек довольно быстро исчез. — Ты сказал, что хочешь все исправить? — подсказала она.

— Точно. Точно. Я… — Проблема постоянного самосовершенствования, понял он с отвращением, состоит в том, что человек не может отвечать за того, каким он был раньше. — Я хороший человек, — попытался он начать и кивнул, как будто чтобы убедить в этом их обоих. — Я, возможно, не великий человек, но я хороший человек.

Она, в свою очередь, кивнула, явно пребывая в замешательстве:

— Да, я знаю. Почему…

— Есть кое-что, некоторые моменты моего прошлого, о которых ты не знаешь. Были в моей жизни периоды, когда я был… менее хорошим.

— Это неважно, главное — какой ты сейчас.

— Нет, это важно. — Для него было невероятным то, что он смог сказать это и сам в это поверить. — Это может повлиять на твое отношение ко мне, что…

— Нет, — решительно прервала она его. — Не может. Ничто не может повлиять.

— Я был лжецом, жуликом и вором.

Он быстро произнес эти слова, боясь, что ему не хватит мужества.

— Я понимаю, — медленно сказала она. — Что ты делал?

— Я лгал, я жульничал, я воровал, — ответил он сухо, и в то же время осторожно. — Преимущественно я воровал. В буквальном смысле.

— О! — Она нахмурилась. — Что ты крал?

— Еду, деньги, все, что мог. Все, что мне было нужно. — Раз или два это было просто то, чего ему очень захотелось, но не было необходимости признаваться сразу во всех грехах. — Жизнь у меня была тяжелая в течение некоторого времени, а после того, как я ушел из Бэнтона, в течение долгого времени я делал то, что мне было нужно… что, как я чувствовал, было необходимо для выживания. Потом и для процветания. Я обчищал карманы, прокрадывался в дома, брал…

— Ты забирался в дома людей?

— Да.

— Господи! — прошептала она. — Как часто?

Хантер искренне надеялся, что она не стремилась узнать, сколько именно раз. Ему как-то не очень хотелось подсчитывать в этот момент:

— Настолько часто, насколько мне было нужно, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы получать то, что мне было нужно, другими путями.

— Какими другими путями? — спросила Кейт таким тоном, который говорил, что она не была вполне уверена, что хотела это знать.

— Я занимался легальной работой, — заверил он ее, — Я также жульничал, играя в карты, и использовал выигранные нечестным путем деньги, чтобы финансировать различные предприятия. Некоторые из них были уважаемыми, а некоторые — менее уважаемыми, но преимущественно более прибыльными, такие как контрабанда, например.

— Ты был контрабандистом.

— Был, пока Уильям не схватил меня.

— Поэтому ты пошел работать в Военное министерство? Поэтому тебя могли повесить? — Она вздохнула. — Что же ты перевозил?

— Вывозил шерсть и ввозил бренди, этим занимается большинство контрабандистов. Еще несколько часов назад я думал, что случайно доставлял сообщения шпионов. На самом деле… я просто не так все понимал.

— Это существенное непонимание.

— Да. Но все… прояснилось.

Почти. Оставалось только придумать, каким должно быть возмездие.

— Ну… хорошо. — Она покачала головой, явно пребывая в замешательстве. — Есть еще что-то, что ты хотел бы рассказать мне?

Он почти жалел, что ему больше нечего сказать, так ему хотелось продолжать говорить. Он бы говорил и говорил, чтобы отсрочить момент вынесения приговора. Хотя чем дольше он говорил, тем меньше была вероятность того, что решение будет в его пользу.

Он покачал головой.

Она молчала несколько секунд — несколько мучительно долгих секунд, как ему показалось, — как будто переваривая услышанное.

— Ты чувствуешь себя лучше, рассказав мне все это? — наконец спросила она.

— Я не знаю.

Как он мог ответить на этот вопрос утвердительно, пока Кейт не скажет, что она об этом думает?

— Ты рассказывал мне, думая, что тебе станет лучше?

Он взъерошил рукой волосы:

— Я не знаю.

— Ну, зачем ты рассказал мне?

— Я… я думал, что тебе следует знать. Мне нужно было, чтобы ты знала. И я предполагаю, мне нужно было произвести впечатление.

— Для этого ты и взобрался по стене и влез сюда через окно?

— Я боялся, что слов будет недостаточно.

— Это зависит от слов, — тихо сказала она.

Хантер пересек комнату, чтобы поставить Кейт на ноги и взять ее лицо в свои руки. Глубоко вздохнув, чтобы набраться мужества, он потом пошел на самый большой риск в своей жизни:

—Я влюблен в тебя. Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Я мог бы произнести целую речь, если тебе это нужно. Что-то поэтическое, наподобие того, что ты читала в своих книгах…

— Нет. Нет, это необязательно, — сказала она срывающимся голосом.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, слегка дрожа, потом еще раз, дрожа уже сильнее.

Когда первая слеза покатилась по ее щеке, он обнял ее со стоном:

— Милая, не надо! Мне жаль. Мне так жаль!

Ему было больно видеть, как слезы ненадолго затуманили ее глаза, когда она разбила вазу лорда Брентворта, но ее сердечная боль, которая сейчас тихо изливалась со слезами, была его и только его виной. Он не мог вынести этой мысли. Он держал Кейт в своих объятиях, убаюкивал, хриплым голосом просил прощения и, вопреки собственному утверждению, что он больше не будет умолять, он как раз это и стал делать:

— Перестань, милая. Пожалуйста, перестань!

Она кивнула, прижимаясь к его груди, но прошла еще минута, прежде чем ее дыхание стало ровнее.

Хлюпая носом, она отстранилась, чтобы посмотреть на него:

— Ты уверен? Ты готов?

Он смотрел на ее лицо. Ее веки припухли, нос был красным, а щеки покрылись пятнами. Она была исключительной женщиной.

— Ради тебя, с тобой, я готов на что угодно.

— О! — Она снова закрыла глаза. — О, это прекрасно!

— Я рад, что ты тоже так думаешь. — Он поцеловал ее в лоб и нежно вытер пальцами слезы со щек. — Это значит, что ты прощаешь меня?

Она снова всхлипнула и открыла глаза:

— За то, что причинил боль нам обоим, — да. За то, что ты был тем человеком? Если тебе это нужно, я, безусловно, прощаю. Но я не знала того человека, так что… — Она замолчала, снова всхлипнула и посмотрела на него с любопытством. — А ты случайно не был пиратом на одном из этапов своего яркого прошлого?

— Пиратом? — переспросил он, придя в замешательство от этого странного вопроса.

Теперь Хантер испытывал невероятное облегчение и радость, которая переполняла его.

Кейт простила его. Она готова была простить его за все!

— Этот образ очень тебе идет, — пояснила она.

— Нет. — Он достал носовой платок из кармана и дал ей. — Пиратство — это грех, которым я не могу похвастаться.