Алисса Джонсон - Опасное влечение

Графиня Терстон прекрасно понимала, что леди не пристало бегать на людях. Поэтому она решила пройтись быстрым — очень быстрым — шагом по небольшой заснеженной площади города Бэнтона.

— Леди Кэтрин Энн Беатрис Коул!

Графине также было хорошо известно, что леди не подобает на людях повышать голос, но терпение любой матери имеет свой границы, а ее пятилетняя дочь Кейт обладала поразительным талантом переходить эти границы. Леди Терстон в магазине отвернулась всего лишь на мгновение, чтобы поприветствовать миссис Ньюмэн, а когда она повернулась, Кейт уже исчезла.

Она принялась лихорадочно обыскивать этот магазин, а затем два соседних и городскую площадь, где наконец заметила белокурую головку Кейт за декоративной живой изгородью.

Леди Терстон удалось замедлить шаг, но совладать с голосом она была не в силах. К счастью, когда она обошла изгородь и увидела, что Кейт сидит на скамье рядом с каким-то ребенком, ее беспокойство, а вместе с ним и гнев, поутихли, так что она смогла говорить сдержанным тоном, гораздо более подходящим как для женщины ее положения, так и для убеждения импульсивного и невыносимо упрямого ребенка.

— Кэтрин Коул, сколько раз тебе говорили никуда не отлучаться без разрешения?

Кейт запрокинула голову и задумалась, сощурив свои светло-голубые глазки.

О боже! Пятилетние воспринимают все так буквально.

— Я не прошу назвать точное число раз, Кейт. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я не разрешу тебе играть на фортепиано сегодня вечером.

Кейт в изумлении открыла рот: для нее это было самое тяжкое наказание.

— Но мама…

— Никакого фортепиано, — повторила она. — Если это произойдет снова…

— Но я должна была уйти, — настаивала Кейт, указывая на ребенка, сидящего на скамье. — Я увидела Лиззи. Наверное, ей лет пять.

Леди Терстон глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и затем наконец-то присмотрелась к маленькому ребенку рядом с Кейт. Девочка действительно выглядела лет на пять. У нее были прелестные карие глаза, очень грязные волосы и болезненный цвет лица. Она была укутана в старое, но теплое на вид пальто на два размера больше, чем нужно. Остальная ее одежда представляла собой лохмотья — даже обувь была изношена до дыр. Бедная девочка!

Не местный ребенок, решила леди Терстон; Она знала всех детей в Бэнтоне и была убеждена в том, что все они прилично одеты — и обуты. Все, кроме ее собственного ребенка, как оказалось. На ногах Кейт были только чулки. Ее ботинки держала в руках Лиззи.

— Почему ты держишь ботинки Кейт, дорогая?

— Я не крали их, — заявила Лиззи, слегка картавя. Она бросила ботинки на землю. — Не крали.

— Она не крали, — повторила за ней Кейт.

— Она не крала, — поправила ее леди Терстон, прежде чем наклониться и подобрать обувь. — На самом деле они принадлежат Кейт, и она может распорядиться ими, как пожелает. Кейт, ты хочешь, чтобы она взяла их?

Кейт кивнула, что совсем не удивило леди Терстон. Девочка обожала дарить подарки и явно обрадовалась, что может заменить сношенную обувь Лиззи.

Леди Терстон протянула ботинки Лиззи:

— Где твои родители?

— На небесах, — ответила Лиззи, хватая обувь без всяких сомнений.

— Мне очень жаль это слышать. — Она посмотрела, как девочка ощупывает мягкую кожу. — Как ты попала сюда?

— Пак привел меня. Я должна ждать его здесь. Вернее, там, — уточнила она, указывая на аллею между ателье и книжным магазином. — Но мне больше нравится здесь.

Конечно, ведь скамейку, в отличие от аллеи, освещало солнце.

— Прошу прощения? Кто, ты сказала, тебя привел?

— Пак, мой друг.

— Я поняла.

Пак? Это явно не настоящее имя. Леди Терстон обернулась и осмотрела площадь. Непохоже, чтобы кто-нибудь искал ребенка. У нее сердце сжалось от гнева и печали. Бедное дитя, по всей вероятности, бросили. Такое случается слишком часто.

Она присела перед девочкой на корточки и мягко сказала:

— Я думаю, Лиззи, тебе лучше пойти с нами в Хэлдон. Я попрошу одного из моих лакеев подождать здесь и привести… э… Пака, когда он придет, и потом мы решим, что делать дальше.

— Хэлдон, — повторила Лиззи. — Тот большой дом, о котором здесь все говорят?

— Он самый. Ты бы этого хотела?

Кейт потянула ее за рукав.

— Мама?

— Там тепло? — спросила Лиззи.

— Достаточно.

— А еда есть?

— О, очень много, — заверила ее леди Терстон.

— Мама?

Лиззи закусила губу, явно заинтригованная:

— И Пак тоже может туда пойти?

— Конечно.

— Мама, кто это?

— М-м? — Леди Терстон резко отвернулась от Лиззи. — Что там?

Кейт обернулась и указала на площадь.

— Кто… — Она замолчала и опустила руку. — Он ушел.

— Кто, дорогая?

— Мальчик.

— В Бэнтоне много мальчиков, Кейт.

— Да, но… этот был особенный.

— Каждый ребенок особенный, — ответила леди Терстон рассеянно и поднялась, чтобы дать руку Лиззи. — Пойдем?

Маленькая девочка помедлила немного, потом протянула свою замерзшую ручку и вложила в ее ладонь.

По мнению большинства, леди Кейт Коул была молодой женщиной исключительной красоты, необыкновенно талантливой и очаровательной. Она была также, по всеобщему мнению, женщиной, настолько предрасположенной к несчастным случаям, что считалось благоразумным держаться от нее подальше, если она оказывалась возле обрывистого холма, большого водоема, открытого окна или же всего, обо что можно порезаться, чем можно обжечься, испачкаться и что можно пролить, испортить… Пожалуй, лучше было бы держаться от девушки на некотором расстоянии, если только это возможно.

Были моменты, когда Кейт хотелось сделать то же самое. Сейчас, например, было бы замечательно отойти от самой себя: она стояла на лужайке Хэлдон-холла в бледно-розовом платье, забрызганном грязью. Снова. И ее белокурые волосы были мокрыми на концах, пряди выбились из прически и, вероятно, волосы, ко всему, были еще и украшены травинками. Снова. И некто мистер Хантер направлялся к ней из дома, чтобы увидеть ее, измазанную в грязи, ужасно растрепанную и смущенную. Сно… Хотя нет, это было впервые.

«О, проклятье!»

Почему, ну почему она не была внимательной, гуляя вдоль пруда, напевая мелодию нового вальса, сочиненного ею, и представляя, как она танцевала бы этот вальс с мужчиной ее мечты? Она представляла, как он может выглядеть, как звучит его голос и что он говорит и… и потом внезапно уже не вальс звучал у нее в голове, это была сонатина. И она больше не прогуливалась грациозной походкой вдоль грязного берега, она лежала в этой грязи.

Морщась, она смотрела, как приближается мистер Хантер, и размышляла о том, будет ли непростительной грубостью, если она развернется и уйдет — или, скорее, убежит — за угол дома. Потом она подумала, не слишком ли она переживает по поводу непростительно грубого поступка. Она решила, что ответ положительный в обоих случаях, и это ее немного разочаровало, так как из всех людей, которые сейчас гостили в доме ее матери, меньше всего она хотела видеть мистера Хантера.