Мишель Уиллингем - Принцесса по случаю

Лейтенант отложил вилку и посмотрел на нее, словно она была с другой планеты.

— И что же вы делаете, когда посещаете обеды и балы?

Ханна с неохотой улыбнулась.

— Всегда есть способы сделать вид, что вы всего отведали. Не говорите мне, что никогда не пытались этого делать в детстве.

— Я съедал все, что давали мне родители. Я был рад, если еда была свежей.

Ханна положила руки на колени. Она никогда не задумывалась, откуда берется еда. Она была всегда и в бесконечных вариантах. Только лучшие кушанья могли отвечать высоким требованиям ее матери. Отрезвляюще было вспомнить, что большинство детей беспокоятся о том, есть ли у них хоть какая-нибудь еда! Она должна быть благодарна за то, что имеет, несмотря на недостаточную свободу.

— Закроите глаза, — вдруг сказал лейтенант.

— Зачем?

— Ну же!

Ханна повиновалась, спрашивая себя, что лейтенант намерен делать. Мгновение спустя она почувствовала легкое прикосновение к губам. Большим пальцем он заставил ее открыть рот, и нечто восхитительное оказалось на ее языке, торт был превосходен.

Когда Ханна открыла глаза, лейтенант не сводил с нее пылающего взора.

— Никогда не смотрите так на мужчину, — тихо сказал он. — Иначе окажетесь в его постели.

Ханна вернула ему вилку, Майкл отложил блюдо в сторону и поднялся на ноги.

— Мне пора. Спасибо за еду.

— Пожалуйста.

Ханна смаковала чудесный десерт.

— Подождите здесь несколько минут, потом отдохните где-нибудь в саду, — предложил он. — Белгрейва выпустят и станут искать вас.

— Да поможет мне Бог, когда меня найдут.

Он взял ее за плечи, глядя прямо в глаза.

— У вас хватило храбрости один раз победить Белгрейва. Вы сумеете сделать это снова.

Хотелось бы ей быть в этом уверенной. Подняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом, она вдруг осознала, что он не снял рук с ее плеч. Его глаза смотрели на нее страстно и нежно. Ханна вспомнила, как его пальцы ласкали ее и его поцелуй в экипаже…

— Я вовсе не такая уж и храбрая, — прошептала она. — Я всего лишь глупая девчонка.

Ханна положила руки ему на плечи, зная, что провоцирует его. И тогда он, наклонившись, прижался щекой к ее щеке.

— Велите мне остановиться.

Но она не сделала этого. Сегодня она нарушила столько правил, что ей, похоже, уже нечего терять. И его взгляд был разгоряченным, глаза горели, предупреждая об опасности, но Ханна не могла двинуться с места, даже если бы захотела. Что-то в этом человеке привлекало ее, дразня обещанием физического наслаждения.

Его губы прикасались к ее коже, лаская теплым дыханием. Как раньше, ее тело ожило, требуя, чтобы он прикоснулся к нему, попробовал на вкус.

Майкл придвинул ее к стене сарая.

— Вы еще можете сбежать. Я не в силах отказываться от того, что мне предлагают.

— Покажите мне, как это должно быть, — тихо попросила она.

Майкл прижал ее к деревянным доскам сарая, накрыв ее жадный рот своими губами. Инстинкт взял свое, и Ханна поцеловала его в ответ. Ей теперь все равно. Скорее всего, она никогда его больше не увидит.

И если ее жизнь будет погублена, у нее хотя бы останутся воспоминания.

Его язык скользнул ей в рот, вызвав потрясавшее ощущение. Ее груди напряглись. Майкл обнял ее за талию, она ощущала его широкие ладони, его поцелуи становились все настойчивее. Ханна не сопротивлялась ему.

Майкл привлек её ближе к себе, и она почувствовала твердость его плоти.

Он осыпал поцелуями ее шею, даря запретную ласку.

— Вам не следовало все это начинать.

— Знаю.

Ханна задрожала, когда его язык коснулся того места, где бился ее пульс. Непонятное томление не давало ей ясно соображать, и она не могла собраться с силами, чтобы отодвинуться.

— Но ведь в поцелуе нет ничего плохого, не так ли?

Когда он не ответил, она окликнула его:

— Лейтенант?

— Майкл, — поправил он. — И вы заблуждаетесь, если думаете, что это все, чего я от вас хочу.

Его руки двинулись к лифу ее платья, остановившись под грудью. Ханну лихорадило, ее кожа горела от распутных желаний.

— Я знаю, чего вы хотите.

Или чего я хочу, — подумала она.

Он гладил ее соски, дразня ее. Его дыхание стало резким, она обняла его голову и поцеловала.

— Вы пытаетесь наказать себя? — спросил он, его губы касались ее кожи. — Целуя такого, как я?

— Вы вовсе не наказание, — прошептала она. — Просто… я хочу знать, что это такое. Хочу быть желанной. — Ханна наклонила голову. — Не ради денег, не ради моей руки, не ради брака со мной. А ради меня самой.

Майкл снова завладел ее губами, на этот раз нежно. Поцелуй любовника, от которого она вся затрепетала. Майкл отодвинулся, прижался щекой к ее лицу.

— Мне не следовало приходить сюда. Бог знает, чем все это кончится. — Он погладил ее но щеке. — будьте счастливы, леди Ханна. — И за ним со стуком захлопнулась дверь.

Ханна осталась в сарае, уединение охладило ее страсть. Невзирая на то что он говорил о себе, Майкл не был обычным солдатом. Он не позволяет никому запугивать себя или угрожать ему. Он держится уверенно, как человек, привыкший руководить другими.

И все же его некому защитить. Настроение у Ханны испортилось при мысли о том, что лейтенант испытывает лишения, в которых никогда не сознается.

Ее мать всегда наставляла ее думать о бедных, лейтенант нуждается в ком-то, кто мог бы о нем заботиться.

Но этим кем-то она никогда не станет.

Нa следующее утро Майкл стоят перед домом номер четырнадцать по Сент-Джеймс-стрит, резиденцией графа фон Рейшора.

Всю ночь он думал о леди Ханне.

Это было ужасной ошибкой — ошибкой, которую он больше не повторит. Ханна была расстроена Белгрейвом, а он воспользовался этим, как в ту ночь.

Но когда девушка прильнула к нему, отвечая на поцелуй, он оказался неспособным подавить свое желание.

Она ничего не потеряла, избавившись от него. Майкл намеревался сдержать свое обещание — помешать ей выйти замуж за Белгрейва. И чем скорее он освободит леди Ханну, тем лучше.

А у него есть свои проблемы, требующие разрешения, — посол Лохенберга.

Майкл вознамерился получить ответы на свои вопросы сегодня же.

Его беспокоило тревожное чувство. Прошлой ночью ему снова привиделся этот кошмар. Падение с высоты, рана на ноге. Кто-то тащит его по улице. Холодные волны, ударяющие о корпус корабля.

Майкл проснулся, попытался вспомнить подробности, но не смог.

И вот Майкл в приемной. Все здесь говорило о богатстве. Инкрустированный столик красного дерева был отполирован до блеска, серебряный чайный сервиз начищен и сиял, как солнце, поднос, вероятно, стоит гораздо больше, чем жалованье Майкла за год. На подносе стояли две тонкие фарфоровые чашки, расписанные синими цветами. Лакей предложил налить ему чаю, но Майкл отказался.