Сьюзен Робинсон - Сокровище

Верёвка, возможно, не достанет до земли, но проверить было нельзя. Среди дня кто угодно мог это увидеть. Если Вэлин отберёт у неё верёвку… нет, ей нельзя совершать такую ошибку. Ей необходимо уйти от Вэлина прежде, чем она навсегда погибнет в своей собственной слабости.

После полуночи, но перед закатом луны, Эмми снова высунулась из окна. Она решила, что верёвка недостаточно длинна, чтобы она смогла спрыгнуть на землю. Ей придётся прикрепить крюк и забросить его на крышу. К счастью, стена у башни была зубчатой. Всё, что ей следует сделать, это достаточно сильно бросить крюк, чтобы он достиг амбразуры. Как только он зацепится, она сможет взобраться наверх, а затем осторожно прокрасться вниз мимо спящего охранника.

Для Эмми явилось неожиданностью, что её тюремщик, по имени Ярлет, спал очень крепко. Он не был пьян, но храпел так громко, задремав на соломенном тюфяке прямо под её дверью, что даже распугал воронов, свивших на крыше гнездо. Тем не менее, она не хотела подвергать сомнению этот подарок судьбы.

Нижняя юбка девушки была набита всем необходимым для побега, включая деньги, которые она всегда держала в одном из карманов. Она бы сняла гибкий обруч, но без него её юбка будет слишком длинной. Поэтому она просто подвяжет его и вернёт на место, когда доберется до Грин Райзинга - городка с ближайшей железнодорожной станцией.

Периодически она оглядывала окружающую местность, на случай если Вэлин решит нанести ещё один неожиданный визит. Наконец выбрав подходящее для броска место, Эмми вдруг нырнула внутрь. Какое счастье, что она решила напоследок окинуть взглядом окрестности и заметила мужчину, подъезжающего к башне. Ругаясь, она захлопнула деревянные ставни и заметалась по комнате, пряча свидетельства своей активной деятельности.

Она сидела на сундуке в изножье кровати, когда в замке повернулся ключ, и дверь беззвучно распахнулась. Эмми была ошеломлена, увидев Актона Норта, который юркнул в комнату и осторожно закрыл дверь. Девушка встала, сложила руки, всем своим видом выражая холодность.

- Что вы здесь делаете? - шёпотом спросила она.

Актон также тихо ответил. - Я беспокоился, поэтому пришёл повидать вас.

- Я, конечно, воровка, но не дура. Вы беспокоились не обо мне.

- Естественно, нет. - Актон подошел к ней, держа в одной руке перчатки для верховой езды, а в другой кнут. - Я волнуюсь насчёт Вэлина. Таким расстроенным я его никогда ещё не видел, а тётя Оттолайн слегла. Она никогда не ложилась в постель, несмотря на свои нескончаемые жалобы. После этого фиаско она действительно заболела.

- Я сожалею, но Вэлин…

Голос Актона зазвучал громче. - Я не хочу спорить! - прикусив губу, он уставился на закрытую дверь. Когда снова раздался храп Ярлета, он продолжил. - В любом случае, я забочусь о Вэлине.

Эмми, наблюдая за растерянным поведением Актона, всё больше уверялась в этом. Его руки сжимали перчатки, а в его глазах виднелась боль и печаль.

- Я не хотела, чтобы всё так повернулось, - сказала она.

- Я осознал это только сейчас. Я беспокоился только о своих интересах, но теперь понимаю, как ужасно себя чувствует Вэлин. Он не ест и не знает покоя. Для него это мука. Поэтому, думаю, что вам лучше уехать. Тотчас же.

Одарив Актона оценивающим взглядом, Эмми выждала некоторое время, прежде чем ответить. - Вы позволяете мне уйти?

- Да. Я привёл запасную лошадь. Она в лесу. И, чтобы быть уверенным, что вы исчезните, я принёс шкатулку с драгоценностями. Сокровище здесь не всё, но их достаточно, чтобы вам припеваючи прожить до конца своих дней.

- О, конечно. Это поддержит меня, пока Вэлин не натравит на мой след полицию.

Актон покачал головой. - Не волнуйтесь. Сокровища его мало заботят, и он не будет гоняться за ним или за вами. За этим последовала бы огласка, чего тётя Оттолайн боится больше всего. Он скорее забудет вас и сокровища, чем рискнёт её здоровьем.

Эмми колебалась. В её жизни было полно таких шансов. Она привыкла идти на компромисс со своей честью, честностью, характером в попытке выжить. Сокровище обеспечит будущее Франта, Фиби и Черенка. Отбирать у Вэлина сокровище ей не нравилось, но и добродетельных колебаний позволить себе не могла. Угрызения совести были для тех, кто может накормить своих детей и держать их подальше от Лондонских трущоб.

В любом случае, Вэлин уже довольно очевидно. проявил своё презрение к ней. Он желал её и одновременно ненавидел, и она больше не сможет находиться рядом с ним, зная, как он к ней относится.

- Прекрасно. Подождите, пока я соберусь.

Со вздохом облегчения Актон подчинился. Эмми собрала саквояж, благословляя удачу, что не успела снять кринолин, прежде чем появился Актон. Она натянула плащ и капор и присоединилась к нему. Актон открыл дверь. Жестом пригласив следовать за ним, он провёл её мимо Ярлета, вывел из крепости и сопроводил до леса. Там её ждала кобыла, на которой она приехала в Эджинкорт Холл. Шкатулка Бофора была завёрнута в парусину и уложена в седельную сумку.

Актон держал поводья, пока Эмми садилась на лошадь, а затем вручил ей конверт.

- Здесь билет. Он на утренний поезд до Лондона. Уверен, вы справитесь сами, как только окажетесь там.

- Спасибо. - Эмми положила конверт в карман своего плаща.

- Не благодарите меня, я поступаю так ради брата.

- Я знаю, каково это, - мягко сказала она, - стараться ради других людей.

- Для меня это новый опыт, но, похоже, он мне нравится. И кстати, Вэлин отправил ваших друзей через Канал во Францию. Вы найдёте их в Кале.

- Я верну их. Прощайте, Актон. Никогда не думала, что вы будете тем, кто поможет мне.

- Так же как и я, мисс де Винтер.

Пустив кобылу быстрым шагом, Эмми направила лошадь по дороге, которая выведёт её к Грин Райзинг. Смотрел ли Актон ей вслед, она не знала, потому что ни разу не оглянулась, ни на него, ни в сторону Эджинкорт Холла и Вэлина Норта.

Утром, после того, как он занимался любовью с Эмми в Хартвелл Кип, Вэлин сидел в небольшой комнате для завтрака и пытался есть. Всякий раз, когда он бросал взгляд на ветчину, яйца или кексы на буфете, ему становилось нехорошо, поэтому он уставился сквозь открытые французские двери на висячие сады, холмистую зелёную лужайку, декоративное озеро. Потом попытался выпить налитый для него чай. Желудок не взбунтовался, и он сделал ещё глоточек, прежде чем мысли об Эмми не вернулись подобно мошкаре, кусая его и вызывая душевные муки, которые угрожали стать его постоянными спутниками.

Он сделал ещё одну попытку отвлечься, взирая на картину над буфетом с изображением Трафальгарской битвы [51]. Странный выбор для комнаты, в которой аппетит был предметом первой необходимости. Художник изобразил объятые пламенем корабли и фонтаны воды, вызванные взрывами. Отвернувшись от батальной сцены, Вэлин позволил своему взгляду упасть на обрамлённый рамкой рисунок дворца Нонсач [52], затем на портрет одного из Бофоров - девочки в строгом платье из дамасской [53]ткани с юбкой на фижмах [54] и во французском чепце [55]эпохи Тюдоров. Прямоугольный вырез на лифе, подрукавники, замысловато отделанные золотой нитью, и сдержанное выражение лица - всё напоминало ему о картине, которую, по словам Эмми, она украла из его лондонского дома.