Эмма Уайлдс - Грешная тайна

— Если он англичанин… разве он не изменник?

— Ох, дорогая, поверьте, война очень меняет людей. Посмотрите хотя бы на Антонию. Эта женщина может защитить себя лучше, чем большинство мужчин, которых я знаю. Но она родилась в богатой аристократической семье и до войны находилась под опекой своих близких. Война очень изменила ее, сделала сильной. Думаю, так происходит со всеми. Если беды и несчастья не уничтожают нас, то мы, выжив, становимся сильнее.

Прижавшись к мужу покрепче, Джулианна прошептала:

— Я обязана ей жизнью.

— Нет, это я в долгу перед ней за ваше спасение. Ну а сейчас, если я ответил на все ваши вопросы, — может, сменим тему?

— А что бы вы сейчас хотели обсудить? — Она коснулась обнаженной груди. — О чем хотели бы поговорить?

Майкл, забыв о том, что собирался просто обнимать жену, пока она не заснет, мгновенно вспыхнул. Коснувшись губами ее губ, он прошептал:

— О нас с вами.

— М-м… Очень интересная тема.

Рука Джулианны спустилась еще ниже, к его животу. Когда же пальцы жены коснулись его возбужденной плоти, Майкл невольно застонал и хриплым шепотом проговорил:

— Наш брак… Все сложилось совсем не так, как я ожидал.

— А как же?

Ее пальцы сноба коснулись его восставшей плоти.

Но Майкл тут же перехватил ее руку и заглянул ей в глаза. Эти прекрасные синие глаза с густыми ресницами и изящными арками бровей смотрели прямо на него, ий в них была не только страсть, но и любовь. Да-да, теперь он не сомневался: жена смотрела на него с любовью и нежностью.

И тут он наконец проговорил:

— Все сложилось совсем не так, потому что я прежде думал, что наше венчание всего лишь формальность, листок бумаги. И я даже не предполагал, что дам вам не только свое имя, но и свое сердце.

«Неужели он действительно это сказал? — думала Джулианна. — Неужели он отдает мне свое сердце?»

Раньше ей казалось, что Майкл Хепберн — человек холодный и сдержанный. Собственно, он таким и был, когда она выходила за него замуж. Но теперь… теперь он изменился, стал совсем другим и даже заговорил о своем сердце. И он нежно обнимал ее, предлагая свою силу, свое тепло, предлагая всего себя…

— Я совсем ничего не знаю о любви, — продолжал Майкл, с трудом подбирая слова. — Мне часто доводилось бывать любовником, но только в одном смысле этого слова. А с вами — все по-другому. Все по-другому было уже с самой первой ночи. Да, я желал вас, как желают любую красивую женщину. — Он лукаво улыбнулся. — Но кроме желания, было и что-то еще — я чувствовал это.

— Что-то еще? — переспросила Джулианна. — Что же именно?

Майкл, казалось, задумался о чем-то, потом пробормотал:

— Знаете, в тот вечер, когда вы поздно вернулись… Я тогда чуть с ума не сошел. И кое-что понял.

Джулианна мысленно улыбнулась. Все-таки маркиз Лонгхейвен был верен себе — не мог говорить прямо. И если уж не уходил от ответа, то говорил иносказательно.

Но в эту ночь она не собиралась принимать подобные ответы, потому что эта ночь была самой важной в ее жизни.

Осторожно высвободив руку, Джулианна принялась развязывать пояс на халате мужа. Стаскивая с него халат, она с улыбкой проговорила:

— Милорд, мне очень интересно узнать, что же именно вы поняли. — Она поцеловала его в шею. — Поверьте, это совсем не трудно. Я ведь уже говорила вам эти слова. Могу еще раз сказать. Я люблю вас. Вот видите, как просто?

— О, мучительница… — пробормотал маркиз со стоном. И вдруг, уложив жену на спину, с ухмылкой добавил: — Не говоря уже о том, что на вас слишком много одежды.

Она не протестовала, когда Майкл принялся снимать с нее халат, а затем нижнюю рубашку. Отбросив одежду в сторону, он накрыл ее своим обнаженным телом, и Джулианна, охваченная восторгом и страстным желанием, обвила руками его шею и крепко прижалась к нему. В следующее мгновение губы их слились в поцелуе, и Джулианне казалось, что жар этого поцелуя растекается по всему телу. Когда же Майкл принялся покрывать поцелуями ее шею и грудь, она громко застонала и выгнулась ему навстречу. «Возможно, он никогда не скажет этого, — промелькнуло у нее неожиданно, — Что ж, в таком случае придется смириться, придется довольствоваться тем, что есть…»

Майкл раздвинул ее ноги и тотчас же вошел в нее стремительным толчком. Потом замер на мгновение и прошептал на ушко:

— Я люблю вас, Джулианна. Мне кажется, что сейчас самое подходящее время сказать об этом. И вы были правы, это совсем не трудно.

Слова мужа наполнили ее сердце радостью, и радость эта стократно усиливала наслаждение. Раз за разом она устремлялась навстречу Майклу, и они двигались все быстрее и взмывали все выше, пока наконец не достигли вершины блаженства. А потом, задыхаясь, они замерли в изнеможении, крепко обнимая друг друга.

Оба долго молчали, и Джулианне уже казалось, что она вот-вот заснет — она ужасно устала, у нее был очень тяжелый день, — но тут Майкл приподнялся и тихо спросил:

— Хотите узнать секрет?

Он провел пальцами по ее волосам.

Тотчас забыв про сон, Джулианна внимательно посмотрела на мужа.

— Очень хочу узнать, — ответила она с улыбкой.

Тихо рассмеявшись, Майкл проговорил:

— До вас я не понимал, что такое счастье. Счастье было для меня… абстрактной идеей.

— Замечательный секрет, — прошептала Джулианна.

И, снова улыбнувшись, погрузилась в сон.

В парке было холодно, и ветер гнал по земле опавшие листья. Осмотревшись, Майкл медленно направился к одинокой фигуре, стоявшей на одной из дорожек; в этот осенний день в парке не было гуляющих, так как все предпочли чашку горячего чая у камина.

Чарлз Пейтон поднял воротник плаща и, чуть приподняв шляпу, произнес:

— Добрый день, милорд.

— Рад видеть вас, Чарлз. — Майкл был без шляпы, и ветер растрепал его волосы. — Благодарю за встречу со мной. Завтра утром мы уезжаем в Кент.

— Так вот откуда спешка… — протянул Пейтон. — Что ж, тогда понятно. — Он усмехнулся и спросил: — Значит, решил похоронить себя в провинции? Такого я от тебя не ожидал.

Майкл невольно улыбнулся. Всего лишь несколько месяцев назад он тоже подобного не ожидал, но Джулианна все изменила и теперь он ко многим вещам относился иначе.

Да, он твердо решил уехать в Кент. Правда, перед отъездом ему следовало кое-что уладить.

— Так когда же ты собирался сказать мне, что Лоренс — это на самом деле Роже? — произнес маркиз без всякого выражения.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Наконец Чарлз спросил:

— Может, прогуляемся? — Он указал на тропинку. — Прогулка поможет согреться. Сегодня чертовски холодно.

— Да, чертовски.

Майкл пошел с ним рядом.

— Выходит, ты догадался? — Пейтон покосился на приятеля. — Никогда не сомневался, что ты, в конце концов, все поймешь.