Мэри Бэлоу - Не устоять перед соблазном

Вальс.

Гм…

Отдаленные уголки – в виде зала для карт – так и манили его.

– Я слышал, – вместо того чтобы откланяться, проговорил он, – что если постоянно утруждать физической нагрузкой одну часть тела, можно впоследствии заработать ревматизм.

Кэтрин проследила за его взглядом и, мгновенно прекратив обмахиваться веером, опустила руку.

– Это, – заявила она, – моя проблема, лорд Монфор. Ответ был не очень остроумным или оригинальным.

Но он был достаточно жестким и эмоциональным, чтобы показать ему: она ничего не забыла. Что совсем не удивило его.

– Осмелюсь заметить, мисс Хакстебл, – сказал он, – в отличие от малолетней мисс Эктон вам давным-давно разрешено танцевать вальс. Только не подумайте, что я намекаю на ваш неюный возраст.

– Я буду танцевать этот танец с мистером Ярдли, – заявила Кэтрин.

– Полчаса или час назад Ярдли срочно вызвали из зала для карт, и он быстро ушел, – сообщил Джаспер. – Полагаю, его жена в деликатном положении, и ее вынужденное… гм… уединение вылилось в кризис.

– О! – протянула Кэтрин, и на ее лице отразилось разочарование.

Возможно, она не поняла, что Ярдли женат. Ловелас до мозга костей, он скрывал это, когда удавалось. Впрочем, «уединение» было шестым у миссис Ярдли, если лорд Монфор не учел еще одно или два, случившихся за тот период, когда он не следил за светскими новостями.

– Будет лучше, если вы повальсируете со мной, – сказал он.

Он что, совсем помешался?

– Разве? – Ее брови изогнулись, а рука с веером снова принялась за работу. – Думаю, нет, лорд Монфор.

– Если вы откажетесь, люди решат, что вы остались без кавалера, – заметил Джаспер. – А это, как мне говорили, очень вредно для дамы. Особенно для дамы… э-э… определенного возраста.

– Определенного… – Ее рука замерла, глаза заблестели, грудь стала учащенно вздыматься, и… она рассмеялась. Внезапно, неожиданно и очень весело. У Джаспера в голове зароились воспоминания. – Это просто возмутительно с вашей стороны, – сказала она. – Думаю, именно это и нравилось мне в вас когда-то.

– Пока я вам совсем не разонравился, – усмехнулся Джаспер, глядя на нее.

– Да, пока вы мне не разонравились, – согласилась Кэтрин. Ее взгляд стал задумчивым. – Я долго считала вас олицетворением зла. Но потом меня осенило, что ваш намеренный проигрыш в ту ночь может служить доказательством наличия у вас хоть капли порядочности.

Он театрально передернул плечами.

– Та неудача, – ответил он, – стала пятном на моей репутации и намертво врезалась всем в память. Это, а также то, что меня унижают, называя порядочным, причиняет мне много горя.

– О, – произнесла Кэтрин, резким движением закрывая веер, – вам, лорд Монфор, не стоит переживать по этому поводу! Я, естественно, не считаю вас порядочным человеком, я считаю вас тем, у кого раз в жизни появилась возможность поступить почти порядочно.

Джаспер улыбнулся.

– Давайте лучше танцевать, – сказал он. – Вы же не хотите, чтобы все решили, будто вы не пользуетесь успехом, не так ли? Да и я не хочу, чтобы все присутствующие увидели, как мне отказывают в ответ на мою униженную мольбу подарить один танец.

Он думал, что она опять откажет.

Проклятие! Он избегал думать о ней несколько лет. Она олицетворяла его величайшее унижение. Между прочим, единственное в жизни. Не будь ее, его славная репутация осталась бы незапятнанной. Не очень-то приятно во всеуслышание признаваться перед равными тебе в том, что проиграл пари. Особенно когда дело касается женщины и пари, которое он мог бы выиграть запросто. Все это плохо действует на мужскую гордость.

– Ну что ж, – не без раздражения проговорила Кэтрин, – почему бы нет?

Было совершенно очевидно, что она не ожидает от него ответа на свой вопрос. Она взяла его под руку, и он повел ее в центр зала, где уже собрались другие пары.

Ну вот, дожили, он не только оказался в обществе мисс Кэтрин Хакстебл, он собирается вальсировать с ней на великосветском балу.

Что же будет дальше?

Конец света?

Коровы научатся летать?

Луна превратится в сыр?

Кэтрин поехала на бал вопреки одолевавшим ее нехорошим предчувствиям. А что, если и он там будет? У нее не было желания снова видеться с ним. Но такое поведение – проявление трусости. Почему она должна сидеть дома и трястись от страха? После трех лет? Она не может сидеть взаперти, пока живет в Лондоне, или до конца своих дней не появляться в столице. Это было бы глупостью.

Кроме того, даже сидение в четырех стенах не защитит ее от встреч с ним, не так ли? Он уже вторгся к ней в дом – точнее, в дом к Стивену. Он держался так, словно у него были все права находиться в библиотеке. И ведь были же – его пригласил Стивен.

И еще ей просто хотелось пойти на бал. Хотя она не часто приезжала в Лондон и не стремилась побывать на всех мероприятиях сезона, ей иногда нравилось ощущать атмосферу праздника, царившую на них.

Вот так и получилось, что сегодня она поехала на бал, уверяя себя в том, что это мероприятие не из тех, которые посещает лорд Монфор. И удостоверилась в этом: когда они со Стивеном и Мег вошли в бальный зал, лорда Монфора в поле зрения видно не было.

Однако, едва она успокоилась, Стивен вдруг сообщил, что тот сидит в зале для карт, и заявил, что хочет его представить Мег, которая с ним еще не знакома. Ведь лорд Монфор – близкий друг Константина и, следовательно, его самого.

Все это было чрезвычайно неприятно. Не могла же она протестовать и умолять Стивена оставить лорда Монфора в покое? Стивен сразу бы поинтересовался почему. И Мег тоже.

Кэтрин гордилась тем, как держала себя, когда Стивен привел лорда Монфора. Она оставалась отчужденной и даже слегка холодной и при этом не делала и не говорила ничего, что могло бы привлечь внимание брата или сестры. Мег не смогла принять его приглашение на танец, так как уже была приглашена лордом Аллингемом, Стивен отправился на поиски мисс Эктон. Сама же Кэтрин ждала, что вот-вот появится мистер Ярдли и поведет ее на танец, и тогда тяжелое испытание благополучно завершится.

Она отлично держалась.

Тогда почему она сейчас стоит в центре бального зала, лицом к лицу с лордом Монфором, и готовится вальсировать с ним?

Всему этому нет объяснения.

Кэтрин вдруг обнаружила, что ее окутывает ужасно знакомый запах. Ей даже показалось, что она перенеслась в Воксхолл-Гарден. Запах – мыло для бритья или одеколон – был дорогим и отдавал мускусом. Он пробуждал воспоминания об искушении, и неуемной страсти, и унижении.

Эти чувства она больше не желала испытывать.

Лорд Монфор остался таким же красивым, высоким, подтянутым и элегантным. Прядь темных волос все так же падала на лоб, бровь так же надменно изгибалась, он все так же с ленивой насмешкой поглядывал из-под полуприкрытых век, в глазах все так же светился ум. В общем, он был таким же привлекательным. И таким же опасным.