Томас Шерри - Ночь для двоих

Элиссанда тяжело дышала от удовольствия и греховности происходящего, но не сводила с мужа глаз.

— Никакого обмана, — тихо сказал он, — ты видишь, кто трахает тебя?

И снова ворвался в нее. Она не могла ответить. И только с шумом вдохнула воздух.

Для нее в тот момент он был богом — сильным, большим, красивым. В тусклом свете его волосы отливали золотом. Тени подчеркивали совершенные формы тела. Свет и тени объединились в его глазах, отражавших похоть, гнев и что-то еще. Что-то совершенно иное.

Элиссанда узнала это что-то, поскольку много раз видела то же самое, глядя в зеркало. Унылое суровое одиночество.

Она отпустила простыни, в которые вцепилась с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь, и кончиками пальцев погладила его руки.

— Никакого обмана и не было. Я никогда не представляла на твоем месте никого другого.

Теперь глаза закрыл Вир и часто задышал. Его лицо исказилось. Элиссанда последовала его примеру и вся отдалась невероятным ощущениям. Она чувствовала, как внутри ее нарастает что-то непонятное, ранее неизведанное, и, в конце концов, произошел взрыв. Она все еще находилась во власти сладостных конвульсий, когда самоконтроль Вира тоже подошел к концу. Еще раз с силой ворвавшись в нее, он что-то выкрикнул и задрожал, словно от боли — изысканной, захватывающей дух боли.

Прошло, наверное, много лет, прежде чем Элиссанда открыла глаза и увидела, что муж пристально смотрит на нее — именно так смотрят на проклятое сокровище.

— Теперь ты моя, — негромко проговорил он.

По ее телу прокатилась волна дрожи.

С большим опозданием она заметила кровь на повязке. Рана снова начала кровоточить.

От напряжения.

— Твоя рука... — неуверенно сказала она.

Вир покосился на повязку, наклонился и чмокнул жену в подбородок.

— Вряд ли я смогу покинуть вас, леди Вир. Кстати, вы заметили, что я забыл прервать наш восхитительный акт? Думаю, я не смог бы это сделать, даже если бы на кону стояла судьба человечества.

Элиссанда залилась краской. Кто он? Это был вовсе не тот придурковатый болтун, за которого она вышла замуж. Его слова были остры, словно бритва, а сам он был опасен, как Ватерлоо.

— Твоя рука, — напомнила Элиссанда.

— Хорошо, леди Вир, — вздохнул он, — будь по-вашему.

— Закрой... закройте глаза, — пробормотала Элиссанда, когда их тела разъединились. — Пожалуйста.

Вир вздохнул и подчинился. Она надела рубашку и оторвала еще одну полоску от нижней юбки. Отыскав в его шкафу чистый носовой платок, она нанесла мазь и перебинтовала раненую руку.

— Вы можете промыть себя раствором воды и винного уксуса, — сообщил он, — Все необходимое продается в аптеке, которая недалеко от Пиккадилли-серкус.

Элиссанда молча воззрилась на супруга, не понимая, о чем он говорит.

— Вы же не хотите зачать от идиота? — любезно пояснил он, но от нее не укрылась горечь в его голосе.

Человек, которого, по ее мнению, она знала, никогда не назвал бы себя идиотом. Он был последователен и пылок, превознося свои достоинства. Неужели все это игра?

— Вода и уксус — это средства, которыми женщины пользуются, если не хотят зачать?

— Среди многих прочих.

— Вы, похоже, много знаете об этом.

— Я знаю достаточно, — сообщил он и лег на спину. — Уберите все грязные вещи под кровать и пришлите ко мне утром Юджина Нидхама. У него практика на Юстон-роуд. При необходимости он может помочь избавиться от нежелательного плода.

Элиссанда запихнула узел с окровавленными тряпками под кровать и погасила свет. Остановившись в центре темной комнаты, она попыталась понять, что произошло, и в какой именно момент ее супруг превратился в сильного и немного пугающего незнакомца.

— Уходите, леди Вир, — донеслось с кровати.

— Ты... вы все еще злитесь на меня?

— Я злюсь на судьбу. А вы просто оказались под рукой. А теперь убирайтесь.

Элиссанда поспешила уйти.

— Какой чудесный сад! — проговорила тетя Рейчел.

За домом лорда Вира находился сад, в который имели доступ только жители прилегающих домов. Это было довольно неожиданно для Лондона, но очень удобно.

Здесь росло несколько элегантных платанов. Их развесистые кроны обеспечивали тень для тех, кто прогуливался по вымощенным камнем дорожкам, пересекавшим ухоженную лужайку. Рядом уютно журчал трехъярусный итальянский фонтан.

Миссис Дилвин порекомендовала ежедневные прогулки на свежем воздухе. Элиссанда, истово желавшая делать для тети все, что необходимо, приготовилась к долгим и утомительным уговорам. Тетю Рейчел всегда нелегко было заставить подняться с постели. К ее немалому удивлению, тетя немедленно согласилась встать и надеть голубое утреннее платье.

Элиссанда помогла ей сесть в кресло, а потом пара обладавших внушительной комплекцией лакеев вынесли кресло с тетей Рейчел в сад.

С дерева сорвался листок и медленно спланировал вниз. Элиссанда поймала его и показала тете.

Тетя Рейчел с благоговением воззрилась на совершенно обычный лист.

— Как красиво, — прошептала она, и по ее щеке скатилась слезинка. Повернувшись к племяннице, она с чувством сказала: — Спасибо тебе, Элли.

Элиссанду охватила паника. Это убежище, эта жизнь, зеленый рай в центре Лондона, безопасность, которую, по мнению тети Рейчел, они, наконец, нашли, все это было иллюзорным и непрочным, как мыльный пузырь.

«Нет ничего, на что я не пойду ради любви. Ничего».

Слово «любовь» становилось грозным и пугающим, когда его произносил такой человек, как Эдмунд Дуглас. Он не остановится ни перед чем, чтобы вернуть домой жену.

«Боюсь, что-то ужасное может произойти с красивым безмозглым идиотом, которого ты, по своему собственному утверждению, так горячо любишь».

Этому красивому идиоту она принадлежала ночью...

Только он не был идиотом. Он был зол, груб, невежлив. Но ни в коем случае не глуп. Он прекрасно понимал, что она его использовала в своих целях, а значит, возникал вопрос: быть может, он притворяется тем, кем на самом деле не является?

Мысль не давала ей покоя.

Золотистое свечение его кожи. Ощущение его губ на ее теле. Темное наслаждение, которое она почувствовала, когда его горячая пульсирующая плоть оказалась внутри ее тела.

«Раздевайтесь».

Хорошо бы он сказал это снова.

Она прижала руку к горлу. Под дрожащими пальцами пульсировала жилка.

Элиссанда не смела надеяться, что ей так повезло. Неужели самый отчаянный поступок в ее жизни окончился замужеством с человеком, умным, как Одиссей, красивым, как Ахиллес, и к тому же восхитительным любовником?

А ее дядя хочет причинить ему непоправимый вред.

Осталось только два дня.

Нидхам приехал, перебинтовал руку Вира и отбыл с письмами, которые Вир забрал из сейфа Паллисера, и узлом окровавленных тряпок, извлеченным из-под кровати. И все это без единого слова. Добрый старина Нидхам.