Анита Берг - Любовь — прекрасная незнакомка

Конечно, Энн хотелось, чтобы они по-прежнему были вместе, тоска по мужу была все так же сильна, одиночество — так же мучительно. Но появилось и нечто иное: обладай она властью перевести часы назад, ей было бы приятно оказаться в этом далеком прошлом в красном платье, со стаканом вина в одной руке и сигаретой в другой.

Решительным жестом Энн взбила подушки. Дело отчасти было в том, что она недостаточно занята. Иметь слишком много времени для размышлений и беспокойства никому не идет на пользу. На следующей неделе она поедет в Лондон. Купит все необходимое для обновления интерьера в гостиной, пойдет к парикмахеру, может быть, заедет в один из художественных колледжей и узнает, есть ли у них курсы для людей, вышедших из студенческого возраста. Там она научится наконец рисовать по-настоящему.

Деятельность — вот что ей нужно, твердо сказала себе Энн и погасила свет.

Уютно устроившись у окна вагона, Энн смотрела на проносившийся мимо пейзаж. Она всегда любила поезд, находила в его движении что-то возбуждающее, чего не хватало поездкам в автомобиле. Первое время она ненавидела тепловозы, заменившие романтические паровозы, но потом привыкла к ним и получала от ритмичного постукивания колес и мурлыканья дизелей не меньшее удовольствие, чем от лязга и шипения паровичков. В поезде она испытывала какой-то безмятежный покой: оттуда можно было только наблюдать жизнь, не участвуя в ней.

Монотонность ландшафта, бесконечные поля с одинокими фермами или домиками гипнотизировали ее. По мере приближения к какой-нибудь деревушке местность становилась более населенной, потом дома встречались все реже, сменяясь разбросанными строениями одиноких ферм. По мере приближения к очередному населенному пункту вдоль железнодорожного полотна появлялись современные богатые усадьбы с широкими окнами для созерцания пейзажа, потом ряды стандартных викторианских домиков…

Даже новые дома кажутся маленькими, размышляла Энн. Несправедливо, что целые семьи ютятся в такой тесноте, в то время как ей так повезло: она живет в гордом одиночестве в слишком просторном для одной жилище. Значит, повезло, подумала она с приятным удивлением. Потом спросила себя: доведись им с Беном жить в одном их таких домов, были бы они так же счастливы, как в Мидфилде? Выдержала ли бы их любовь клаустрофобию, связанную с такой теснотой? Может быть, она не угасла только благодаря простору, уединенности и окружавшей их красоте? В том числе благодаря большому саду? Значит, все это было ей необходимо? Энн пришло в голову, что она впервые в жизни ставит их любовь под вопрос. Раньше она всегда принимала ее как должное.

Еще до обеда Энн успела выбрать новые обои, занавеси и драпировки. За два часа она покончила со всеми делами, а ведь прежде целыми днями колебалась и сомневалась. Теперь ей приходится считаться только с собственными вкусами и желаниями, констатировала Энн. И она способна быстро принимать решения.

Энн сидела перед зеркалом с розоватым стеклом в парикмахерском салоне, куда ее записала Лидия. Молодой, бесполый на вид парикмахер-стилист держал в руках прядь ее волос и, втянув щеки, тихо, неодобрительно хмыкал.

— Ваши волосы находятся в состоянии, достойном сожаления! — изрек он наконец.

— Мне очень жаль! — извиняющимся тоном произнесла Энн.

— Цвет тоже никуда не годится — слишком тусклый. И… О Боже! — воскликнул он, присматриваясь. Сердце у Энн так и забилось: что он мог увидеть у нее в волосах?! — Да вы седеете! — продолжал он чуть слышно, словно обнаружил у нее какое-то неприличное заболевание, о котором остальные клиенты не должны были подозревать.

— Да, это так! — Энн сжалась и попыталась соскользнуть ниже в своем кресле.

— И вы ничего не предприняли?

Он был явно шокирован.

— По правде сказать, нет!

Совершенно уничтоженная, Энн горько раскаялась, что обратилась в этот салон, а не, как обычно, в парикмахерскую их поселка.

Зажав в руках голову Энн, мастер поворачивал ее из стороны в сторону, изучая в зеркале ее отражение. Энн попыталась улыбнуться, но была для этого слишком напугана.

— Подбородок хорош!

— Благодарю вас, — прошептала Энн.

— Скулы тоже!

Ей было необыкновенно приятно, что не все в ее наружности подлежало осуждению. Он стоял и постукивал расческой по ладони руки.

— Все лишнее срезать! — повелительно объявил он. — И во многих местах обесцветить!

— Но… я…

— Да? — осведомился он, нетерпеливо постукивая расческой по ноге.

— Я думала… может быть, постричься под пажа…

— Стрижка под пажа, — фыркнул стилист, — вышла из моды еще во времена Ноева ковчега! Нет, дорогая, здесь требуется короткая стрижка, она сделает вас на годы моложе! Марлен! — закричал он.

Скользящей походкой к ним подошла молодая женщина. На ее голове колыхалось нечто вроде птичьего гнезда с торчащими соломенно-желтыми прядями, изумрудными на кончиках. Она тоже стала разглядывать волосы Энн.

— Я использовал бы три оттенка, Марлен. Во всяком случае, этот мышиный цвет дает возможность развернуться как следует. Увидимся позже, дорогая! — сказал он Энн и оставил ее с колористкой Марлен.

Марлен молча красила отдельные пряди волос и заворачивала их в фольгу. Когда она закончила и вымыла Энн голову, та, удрученно глядя на свое отражение в зеркале, спросила себя, не совершает ли она страшной ошибки. Потом она опять попала в руки стилиста. Его звали Уэйн. Пощелкивая ножницами, он энергично взялся за дело. Энн со страхом видела, что у нее на голове остается все меньше волос, а кучка их на полу растет. Сердце ее колотилось. В отличие от Марлен Уэйн говорил без умолку. Вопило радио, передававшее поп-музыку. Все это было так не похоже на парикмахерскую Барри в соседнем с их деревней городке!

Искусно, как жонглер, Уэйн орудовал феном и щеткой. В зеркале начал вырисовываться образ, поразивший Энн. С новой стрижкой, короткой в верхней части головы и гладкой по бокам, она казалась намного моложе. Серебристо-белокурый оттенок волос освещал ее лицо. Энн в восторге захлопала в ладоши.

— Вот видите, Уэйн всегда прав! Вы выглядите потрясающе, дорогая! Теперь вам нужно заняться лицом. Ваш макияж никуда не годится. Где вы были все эти годы?

— Сама не знаю, — довольно тупо ответила Энн, не переставая удивляться происшедшей с ней метаморфозе.

— Никогда не употребляйте синие тени для глаз, они старят.

— Да?

— О Боже, конечно! Пользуйтесь серыми и жемчужными тонами.

— Я это учту.

— Жду вас через две недели, — безапелляционно объявил Уэйн. Энн удивленно посмотрела на него. — Вам нужен легкий перманент, он придаст волосам пышность, упругость…