Анна Рейн - Холодная

Теодор нахмурился, и Эмма было испугалась, что сейчас он откажет… Это было бы нечестно, ведь это ее сон… Ей так давно не снились счастливые сны…

Но вот он обхватил ее лицо руками, большими пальцами отвел волосы с лица и нежно прикоснулся к ее губам. Потом отстранился и отпустил, с напряжением ожидая реакции. Эмма закрыла глаза и облизнула губы, пробуя его поцелуй на вкус. Ей понравилось.

— Еще, — с улыбкой попросила она. Но Теодор не стал больше целовать ее.

— Миледи, — с недоумением спросил он. — Что с вами?

— Теодор, не надо, — взмолилась она. — Лучше поцелуй меня еще!

Он снова нежно коснулся ее губ. Эмма поняла, что в этом сне ей, видимо, не дождаться большего. Она с сожалением улыбнулась ему, когда он отстранился, подала руку и потянула дальше по тропинке. С кротким изумлением он шел рядом с Эммой, едва поспевая за ней. Эмма же совсем не следила за тропинкой, хоть и глядела под ноги, поэтому она не заметила небольшой выемки в тропинке и, споткнувшись, упала. Теодор не успел ее вовремя подхватить, и одной рукой Эмма уперлась в гравий, которым были посыпаны дорожки. Она содрала кожу на ладони до крови и потрясенно смотрела на нее. Было больно. Но во сне не бывает больно до слез!

— Простите, миледи, — сказал Теодор и взял ее ладонь в свою. — Нужно промыть, пойдемте обратно в дом.

Эмма послушно последовала за ним обратно в дом, наконец-то начиная осознавать, что это на самом деле не сон!

Кэтрин промывала рану, пару раз убирая из-под кожи маленькие камешки и каждый раз прося прощения за боль, которую причиняла госпоже. Эмма боялась смотреть на Теодора. Господи, а ведь если бы он поцеловал ее по-настоящему, то она не задумываясь попросила бы его овладеть ею прямо там, на тропинке!

Кэтрин перевязала ладонь и оставила Эмму и Теодора наедине в той самой гостиной, в которой накануне состоялся разговор.

— Миледи? — обратился к ней Теодор.

Она потрясенно подняла на него глаза:

— Ми…

— Миледи, что с вами? — по-настоящему обеспокоился Теодор. Она снова сидела на софе. Он подошел к ней, взял ее руки в свои. — С вами все в порядке?

— Так ты не играл? — слабым голосом спросила она.

— Нет, я не играл, — подтвердил он.

— Господи… — она забрала у него руки, встала с софы и прошлась по комнате. Теодор молча ждал ее приговора. — А… где бумаги? Ты показывал мне вчера бумаги?

Она повернулась к нему.

— Они в моей комнате, — с непроницаемым лицом ответил Теодор. — Сейчас их принесут.

Он открыл дверь в холл и попросил Бичема принести небезызвестный сундучок.

Эмма снова села на софу.

— Так это не сон… — пробормотала она, все еще не доверяя своим чувствам. Она даже надавила на раненую ладонь, причиняя себе боль, чтобы убедиться в реальности происходящего.

Теодор позволил себе незаметно усмехнуться. Итак, в саду она полагала, что все еще спит.

Бичем сам принес сундучок и, поклонившись почтительно в сторону Эммы, вышел.

Теодор положил чемодан на столик, открыл его.

— Можете убедиться, — сказал он, жестом приглашая Эмму к столику. Она нерешительно встала и подошла поближе, с опаской заглядывая внутрь. Бумаги… Еще плотные футляры, в каких обычно хранят драгоценности. Заметив ее нерешительность, Теодор открыл один из футляров. Там оказался ее бриллиантовый гарнитур. Дрожащими пальцами она коснулась холодных камней.

— Я не привез с собой все, — нарушил молчание Теодор, — побоялся быть ограбленным, но скоро вам пришлют все ваши драгоценности. По крайней мере, я надеюсь, что сумел найти все.

Полными слез глазами Эмма взглянула на него.

— Теодор, вы правда не играли?

Он твердо кивнул.

— Это была лишь шутка? — снова спросила она.

— Да, миледи.

— Как вы могли? — первая слеза скатилась у нее по щеке. Эмма присела на стул, стоявший рядом со столиком. Теодор молчал. — Как вы могли так… шутить? Вы хоть представляете, что я пережила?!

Поняв, что вот-вот сорвется на крик, Эмма заставила себя замолчать и отвернуться от Теодора. Он обошел столик, встал перед ней на колени и платком, оказавшимся у него в руках, аккуратно вытер слезы с ее лица.

— Простите, мне очень жаль.

Эмма старалась не расплакаться в голос.

— Не плачьте, — попросил он. — Оно того не стоит.

Он снова попытался вытереть ей слезы, но Эмма отвернулась, лишь плотнее кутаясь в шаль.

— Миледи, простите меня, — еще раз проговорил он, встал и вышел из комнаты, справедливо полагая, что она не хочет его видеть. После этого Эмма позволила себе зарыдать в полную силу.

Теодор сидел на кровати в своей спальне — то есть в комнате для гостей, которую он занял накануне в Дербери. Слуги отказались ему прислуживать, но выгнать тоже не посмели: как-никак их хозяйка носила его фамилию. Он не особо надеялся, что Эмма по-настоящему простит его, но не собирался уезжать прежде, чем убедится окончательно, простила она его или нет. И есть ли хоть какая-то надежда.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал он.

— Милорд, миледи просит вас спуститься в гостиную, — без эмоций произнесла Кэтрин.

— Прямо сейчас?

— Да, милорд.

Теодор отправился вниз. С тех пор, как он покинул гостиную, прошло чуть более часа.

Эмма невозмутимо сидела на софе. На самом деле она боялась, что Теодор уехал после того, как она отвернулась от него и он вышел из гостиной. Она испугалась и обрадовалась, когда Кэтрин сообщила, что милорд все еще в своей спальне.

— Миледи, — склонил он голову. Она сделала едва заметный надменный ответный кивок.

— Здесь больше, чем… чем я заплатила по распискам, — немедленно сказала она.

Теодор глубоко вздохнул.

— Здесь кроме того половина доходов Эшли-парка за последний год, как мы и договаривались. Плюс пятьдесят тысяч, которые я получил от вас по брачному договору, плюс счета поместья, которые вы оплачивали.

— Откуда у вас такие деньги? — подозрительно спросила она.

— От Джонаса, — улыбнулся Теодор. — В Индии он случайно спас жизнь одному радже, закрыв его от пули своим телом. В благодарность раджа щедро рассчитался с ним драгоценностями. Некоторую часть Джонас прислал мне, я продал их. В результате оказался почти на двести тысяч богаче.

— Двести тысяч… — потрясенно пробормотала Эмма. — Но вы не должны возвращать мне… приданое. Это ваши деньги по закону.

— Но не по совести, — возразил Теодор.

— Они ваши по полному праву, — продолжала настаивать Эмма. — Вы ничего не получили от нашего брака, милорд, возьмите хотя бы это!

Теодор лишь медленно покачал головой, на лице его появилась странная улыбка.

— Нет, миледи. Я не могу их взять.

Эмма устало опустила голову.

— Вам ничего от меня не надо, — выговорила она слабым голосом. Потом снова подняла на него глаза. — Вы хотели моего прощения? Оно у вас есть. Теперь вы… — голос ее неожиданно сорвался, — …уедете? — хрипло договорила она. Она-то полагала, что нужна мужу хотя бы для того, чтобы платить по его счетам. Оказалось, что он и без нее справляется.