Анна Рейн - Холодная

— Нет пока, — сказал Теодор напряженно. — У меня есть к вам еще одно дело, миледи.

— Да? — она уже ни на что не надеялась.

— Я предлагаю вам начать все заново.

— Заново? — повторила она. По телу ее пробежала теплая дрожь.

— Если у вас в самом деле не осталось на меня обид, если вы на самом деле все мне простили, то я бы хотел начать все заново.

Эмма едва смогла улыбнуться. Его слова прозвучали как райская музыка… Заново… — какое сладкое слово! У неебудет муж. Любящий, честный, надежный муж!

— Я согласна, — со светлой улыбкой и легким сердцем ответила она. Но Теодор вовсе не обрадовался ее ответу.

— Не торопитесь с ответом, миледи, — сказал он. — Сейчас вы еще не осознали все, что я наделал, и только рады, что я не оказался игроком. Я не приму вашего ответа раньше, чем через неделю. Вы должны осознавать, на что соглашаетесь.

Его слова огорчили Эмму: ждать еще целую неделю!

— Кроме того, у меня есть несколько условий.

— Условий? — нахмурилась Эмма.

— Первое: вы должны дать мне обещание хранить верность.

Эмма улыбнулась: запросто!

— И, разумеется, сдержать это обещание.

— И вас, конечно, не волнует, что было в моем прошлом, милорд? — подшутила Эмма.

Теодор ответил совсем не так, как она ожидала:

— Почему же, волнует, но с прошлым я ничего не могу сделать, только принять, а вот повлиять на будущее в моих силах.

Серьезные слова Теодора сбили с Эмму всю насмешливость.

— А второе условие?

— Вы должны быть всегда честны со мной. В частности, если вы все еще на что-либо останетесь обижены, но согласитесь начать новую жизнь, а потом припомните мне это, — это тоже нечестно.

— Понятно, — выговорила Эмма. — Это все?

— Третье условие — уважение к супругу.

— Что ж… — В принципе, этого условия следовало ожидать, подумала она. — А деньги?

— Как-нибудь договоримся, — легкомысленно улыбнулся Теодор. — Сейчас у меня достаточно своих денег. Я уеду немедленно. Обдумайте мое предложение, а через неделю я вернусь.

— Оставайтесь на обед, — великодушно предложила она.

Теодор приподнял бровь.

— Не откажусь. Тогда уеду после обеда.

Эмма улыбнулась ему.

Вряд ли Эмма всю неделю думала о чем-либо еще, кроме предложения Теодора. Слуги в поместье через Кэтрин мгновенно узнали обо всем, что произошло. О том, что это была шутка. О том, что госпожа рада. О том, что через неделю барон Эшли вернется и отнестись к нему надо с должным почтением, что особо подчеркнула леди Эмма, заметившая неприязненные взгляды, бросаемые прислугой на ее супруга во время обеда.

На следующий день после его отъезда она наконец пришла в себя и разозлилась на него за эту шутку. Но не могла сказать ему даже в мыслях, что отказывается дать их браку вторую попытку. Это означало, что надо как-то простить его. Но он же простил ей все, что она сделала. А если нет, то достойно отомстил. Вот как нужно рассматривать его шутку: как месть, которую она заслужила. И еще как проверку на прочность в качестве жены. Эмма была безумно рада, что выдержала. Она обязательно спросит у Теодора, зачем он это сделал. Действительно ли то была проверка? Или шутка, как он и сказал?

К концу второго дня она поняла, что окончательно поверила, что даже если это была просто шутка со стороны Теодора, то для нее это была необходимая проверка на роль будущей жены. И что бы это ни было, он все равно имел право проделать это. В конце концов, главное — что он не игрок! И вдруг Эмма вспомнила мисс Эмери. Интересно, она тоже входила в его розыгрыш? А если нет? Ну как же, она жаловалась, что Теодор ей совсем ничего не платит. А ведь деньги у него были на самом деле. Значит, по крайней мере в одном она соврала. Не соврала ли и в остальном? Что ж, она спросит Теодора и об этом, прежде чем соглашаться.

К концу третьего дня Эмма ликовала. Теодор вернул все ее драгоценности, все столовое серебро, все редкие безделушки и картины, что она продала. Много ли он переплатил за них? — тут же забеспокоилась она. Подумав, решила спросить и об этом. В то же время решила не настаивать на том, чтобы вернуть ему излишки, которые он переплатил. Ведь откажется.

В этот же день Эмма решила, что пора готовиться к встрече мужа. Она приказала вычистить весь дом, и сама работала едва ли не больше слуг. На радостях, что снова богата, съездил в соседний городок и накупила всякой всячины, порой совершенно ненужной. Купила свои любимые духи — за последние полгода она совсем позабыла о них. Купила тканей, лент, кружев, готового белья и платьев, — полагая, что даже если сама не будет этого носить, то раздарит слугам.

Все последующие дни пролетели в радостном ожидании. Она представляла себе будущее семейное счастье… Вот они снова идут по саду, она просит поцеловать ее — и он ее целует. Вот он дарит ей брошь. Вот она сообщает ему, что беременна, и он радуется этой новости вместе с ней.

Ах, если бы все было так просто. Неизвестно, способна ли она забеременеть. Неизвестно, захочет ли Теодор спать с ней — и сможет ли. Но у кого узнать, как возбудить мужчину? Неизвестно, зачем он хочет начать семейную жизнь заново. Не потому же, что любит ее. Может быть, у них не получится…

А может и получится, улыбалась сама себе Эмма и с удвоенной энергией принималась за уборку.

И вот настал тот день, когда Теодор обещал вернуться за ответом. Эмма волновалась, как юная девушка, которой предложили выйти замуж.

Слуги радовались, видя воодушевление хозяйки, но не верили, что оно долго продлится. Им казалось, что «этот негодяй» рано или поздно разобьет леди Эмме сердце. Но честно говоря, такой оживленной ее не видели уже лет двенадцать — с тех самых пор, как она впервые переступила порог этого дома.

Эмма пыталась вспомнить, каким был Теодор, когда приехал сюда неделю назад, и отличался ли от того, каким она его запомнила, покидая Эшли-парк. Но она смогла вспомнить лишь его серьезный голос — иногда с насмешкой, иногда с раздражением, иногда серьезный. Еще она хорошо запомнила его мимолетный поцелуй в парке — вероятно, потому что смаковала его тогда. Еще могла вспомнить, как хваталась за его темный сюртук, умоляя не уходить. И все… До смешного мало.

И вот в конце шестого дня пришло письмо: «Миледи, осмелюсь нанести визит 9 июля в полдень и получить ответ на заданный вопрос. Если на раздумья вам необходимо больше времени, оно у вас есть, но тем не менее, надеюсь на ваше гостеприимство. Теодор Хоупли. 7 июля 1833 г.»

Прочитав послание, Эмма улыбнулась: почерк Теодора был прежним, до боли знакомым, каким она его уж и не надеялась увидеть. Неужели он и почерк специально подделывал?

И вот 9 июля за десять минут до полудня все обитатели Дербери собрались у крыльца. Эмма — элегантно причесанная и одетая, надушенная и всем довольная, — сидела в кресле. Слуги делали вид, что работают. Не все. Откровенно лорда встречали Кэтрин, Бичем, да старая экономка, миссис Чивли.