Анна Рейн - Темные желания

— Например?

— Ваши любимые вещи в постели или, наоборот, нелюбимые.

— О-о-о… — она пожала плечом, понимая его замысел, и они возобновили прогулку по освещенному луной саду. Тут и там она слышала приглушенные голоса, хихиканье, даже звуки поцелуев. Каждый вечер в садах Лондона совершались десятки интимных свиданий — настоящих, совсем не таких, как ее собственное. — Вы можете рассказывать обо мне все, что угодно. Нет таких вещей, которые я не делала бы с мужчиной.

— Действительно? — в этот раз он шокированно уставился на нее. — И вам все это нравилось?

— Нет, конечно, — она безразлично пожала плечом. Плечи ее спутника заметно расслабились.

— В таком случае, что вам нравится?

— Я не знаю. Вы можете говорить, что вам будет угодно. Что я соблазняла вас, стоя на коленях, что я ложилась под вас по первому зову, я не знаю. Вам виднее.

Ее безразличный голос, произносивший вульгарные слова, вдруг разбудил в нем мужское начало. Он недовольно стиснул зубы, вспоминая свое обещание вести себя прилично. Да… но почему бы не поцеловать ее?

Он взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Вам нравится целоваться, Джоанна?

— Иногда.

Она понимала, к чему идет дело. И не боялась этого. Вокруг, в саду, много людей. Стоит ей закричать, ей придут на помощь. Да, тогда ее легенда разлетится на части, ну и что. Она не собиралась по-настоящему изменять мужу. Но поцелуй… Ей в самом деле вдруг стало интересно, произведет ли его поцелуй на нее хоть какое-то впечатление.

Хатклифф медленно склонялся к ней, давая ей шанс оттолкнуть его, но Джоанна разомкнула губы и потянулась ему навстречу.

Едва он коснулся ее губ, она сжалась. Она не чувствовала страха или, наоборот, нежности. Лишь легкое отвращение. Его поцелуй ей не нравился, хотя был в меру деликатен и в меру настойчив, даже без попытки пустить в дело язык. Одним словом, по технике был очень похож на поцелуй графа. Джоанна даже подумала, а не учились ли они у одних и тех же женщин. Она мягко, но непреклонно прервала поцелуй и усмехнулась.

— И не с вами. Простите, милорд.

Он тяжело вздохнул, но прекрасно понял, что здесь его успех не ждет.

— Может быть, какие-нибудь метки на теле, родимые пятна, о которых может знать только любовник? — возобновил он прерванный разговор.

Джоанна тяжело вздохнула.

— У меня вся спина в шрамах, — безразличным голосом произнесла она.

— Почему? Ваш муж бил вас? — он очень постарался скрыть ужас, который испытал от ее признания.

— Мой первый муж, — очень твердо произнесла она, глядя ему в глаза. — Гримстон не бьет меня.

— Могу я увидеть?

— О, может быть, завтра? — кокетливо усмехнулась она. — В конце концов, это будет свидание наедине, я должна буду раздеться. Тогда и увидите.

На следующий день, соблюдая всевозможные предосторожности, как будто и вправду собиралась на любовное свидание, Джоанна приехала в гостиницу «Серый Лев» на окраине Лондона. На ней были широкий плащ и густая вуаль. Она отпустила наемного кучера, наказав вернуться за ней через два часа. Хатклифф, не скрываясь, встретил ее, деликатно подхватил под руку и проводил наверх, в снятый номер. Он закрыл дверь и направился к столику, на котором стояли бутылка вина, два бокала и одна красная роза в простенькой вазе. Джоанна настороженно сквозь вуаль осмотрелась. Она так и не отошла от двери ни на шаг, раздумывая, а не стоит ли сбежать прямо сейчас? Возможно, ей совсем не стоило доверять Хатклиффу. По крайней мере, приготовления, которые он сделал, не внушали ей чувства безопасности.

Хатклифф снял суртук, повесил его на спинку одного из двух стульев, стоявших около стола. Отодвинул другой стул:

— Вы не присядете, миледи?

Джоанна не сдвинулась с места ни на шаг.

— Я даю слово, вам нечего бояться. Я не прикоснусь к вам, не сделаю попытки поцеловать, соблазнить или опоить, — он слегка улыбнулся. — А в карты удобнее играть определенно за столом.

— В карты?

Он не видел ее лица, но очень четко слышал пренебрежение и отвращение в ее голосе. Он продолжал спокойно ждать.

— Вы не любите карты?

— Нет, — она наконец сделала шаг по направлению к столу. — Давайте я просто отдам вам десять фунтов, и мы будем считать, что я проиграла.

Виконт усмехнулся, помог ей сесть, устроился напротив.

В дверь постучали. Вошла служанка с подносом.

— Не желаете пообедать, миледи? — спросил Хатклифф.

— Возможно.

Он кивнул девушке, та поставила поднос на стол и удалилась. Джоанна отметила, что виконт не стал трудиться запирать дверь, оставляя пути к отступлению открытыми.

Джоанна освободилась от шляпки с вуалью, с интересом взглянула на поднос. И правда, она с утра так нервничала перед предстоящим «свиданием», что не могла проглотить и крошки. Яичница с беконом, тосты, яблочный пирог… она наложила себе всего помаленьку. Пахла и выглядела пища вполне аппетитно.

Виконт взял себе пирог и налил чай.

— В таком случае, чем же займемся в ближайшие два часа? Я предполагал сыграть в карты, но раз вы не любите эту игру, то я не буду настаивать.

— А вы любите?

— Я бы так не сказал.

— Но в свете вы известны как удачливый игрок.

— Это необходимость.

— Понятно…

Виконт сомневался, что леди Гримстон действительно поняла его, но не стал углубляться в эту тему. Он мысленно искал подходящую тему для разговора, когда она спросила:

— Расскажите что-нибудь личное. Что вы любите в постели?

Виконта удивляло, как она могла говорить столь интимные вещи таким невозмутимым тоном, будто речь шла о погоде. Какое самообладание, однако… Он, к сожалению, так не мог. В его ответе не должно было быть намека на игривость или соблазнение, это он знал. Но вопрос требовал честного ответа. Единственное, что он смог придумать, чтобы не вдаваться в пошлые подробности и не говорить того, что заставило бы его покраснеть, было:

— Искренность.

— Искренность? — удивленно переспросила Джоанна, не донеся вилку до рта и даже позабыв о ней. — При чем тут искренность? Я спрашиваю о постели.

— Я о том и говорю, — он вежливо склонил голову. — Мне нравится, если женщина получает в постели со мной удовольствие. Мне нравится, когда она отвечает на поцелуи, когда она… — он замолчал. — Делает то, что нравится ей и мне одновременно.

Джоанна недоверчиво усмехнулась и донесла наконец кусок бекона до рта.

— Фальшь всегда чувствуется, — твердо сказал Хатклифф. — Женщина может притвориться, что целует и ласкает меня с удовольствием, но сразу чувствуется что-то… не то. Именно потому я не хочу жениться ради денег. Вряд ли я смогу спать с женой, которая вышла за меня только ради титула. А я бы хотел все-таки спать со своей будущей женой, — с иронией закончил он.