Анна Соколова - Тайна Царскосельского дворца

— Подите наверх к принцессе и позовите ее высочество к императрице. Заметьте при этом, кто у принцессы, и постарайтесь уловить, хотя приблизительно, о чем идет разговор.

Юшкова двинулась к двери.

Однако Бирон, остановив ее, строго проговорил:

— Ко всему, когда-либо сказанному вам мною, прибавьте и зарубите себе на память еще следующее. Я очень люблю шпионство и доносы и щедро плачу за них, но не хочу быть их предметом! Вы поняли меня?

— Помилуйте, ваша светлость! — начала было перетрусившая насмерть камер-юнгфера.

— Нет! Если еще раз замечу что-нибудь подобное, то не помилую! — гордо бросил ей в ответ Бирон и, вернувшись в комнату императрицы, серьезно, почти строго заметил ей: — Научитесь же выдерживать людей в должном порядке… Ведь это ужас что такое! Я вышел в соседнюю комнату, чтобы передать ваш приказ, и поймал вашу камер-юнгферу, подслушивающую у двери наш разговор…

Желтое, налитое лицо императрицы покрылось внезапным румянцем.

— Юшкову? — переспросила она. Ты сам застал ее?

— Стало быть, сам, если говорю!

— Позови ее сюда сейчас, негодяйку! — крикнула императрица, силясь подняться с кресла и в изнеможении вновь опускаясь в него. Позови ее ко мне сейчас! Чтобы сегодня же ее духу не было у меня во дворце!

— Успокойтесь! Во-первых, ее нет, потому что я услал ее за вашей племянницей, во-вторых же, я достаточно твердо сказал ей все, что надо, а моих слов в вашем дворце слушаются и боятся!.. Все знают, что я шутить не люблю! Я поставил вам это на вид, чтобы доказать вам, кем вы окружены. А затем на Юшкову можно положиться, как на каменную гору. Она знает, что я на ветер своих слов не бросаю!

— Но что же она не идет?

— Кто? Юшкова или принцесса Анна?

— Ах, Боже мой! И та, и другая.

— Принцесса по обыкновению поломается, прежде чем исполнить вашу волю и ваш приказ, а Юшкова и там подслушивает, как подслушивала здесь, с тою только разницей, что на это подслушивание я сам уполномочил ее. Но вот и ваша принцесса-недотрога идет. Прикажете оставить вас? — насмешливо поклонился герцог.

— Ах, нет… зачем же? Какие от тебя могут быть тайны? Но где же Анна?

— Шествует не торопясь, как всегда… У нее на все свои церемонии; без этикета она ни на шаг!

Не успел Бирон окончить эти слова, как в дверях показалась принцесса Анна Леопольдовна, действительно, как бы в подтверждение слов Бирона, выступавшая своей спокойной, неторопливой походкой. Она подошла к тетке, нагнулась, чтобы поцеловать ее руку, а затем отошла в сторону, как будто даже не заметив присутствия герцога.

Последнего от этого невнимания бросило в краску.

— Вы звали меня, тетушка? — почтительно склоняя голову, спросила она императрицу.

— Да, я хотела поговорить с тобой о твоем костюме к готовящемуся балу.

— Мой костюм уже заказан. Я буду во главе розовой кадрили… У нас будут розовые костюмы с серебряными бантами.

— А твоим кавалером будет принц Ульрих?

— Да, он! — нехотя ответила принцесса.

— Всех кадрилей будет четыре?

— Да, четыре!.. Но остальных костюмов я не знаю, знаю только, что цесаревна Елизавета будет в голубом.

— И кавалером ее высочества будет мой сын, герцог Петр! — не без гордости заметил Бирон.

Принцесса не возразила ни слова. Она как будто даже не слыхала его слов.

— Цесаревна умеет быть очень мила и предупредительна! — как бы в чем-то оправдываясь, заметила императрица.

— Да, в ней нет напыщенной гордости, которая отличает многих при русском дворе! — подчеркнул Бирон.

— И которая особенно смешна и непростительна в тех случаях, когда ее проявляют люди, ни по рождению, ни по своему образованию не принадлежащие к родовитому русскому дворянству! — громко и отчетливо произнесла принцесса, бросая исподлобья взгляд в сторону взбешенного герцога.

Императрица слегка поморщилась. Помимо того, что она никогда не давала в обиду своего любимца, которого, впрочем, и обижать никогда никто не решался, за исключением неугомонной принцессы Анны, императрица не терпела никаких пререканий в своем присутствии и, чтобы положить предел всем резким выходкам племянницы, спросила ее:

— Что ты делала, когда тебя позвали ко мне?

— Ничего особенного! Разговаривала.

— С кем именно?

— С фрау Адеркас.

Бирон бросил торжествующий взор на императрицу.

Принцесса Анна перехватила этот взор на лету, и он окончательно вывел ее из себя.

Бирон видел досаду молодой девушки, и это еще больше подзадоривало его.

— Разговор, вероятно, шел о предстоящем бале? — спросил он с насмешливой улыбкой.

Принцессу такая наглая смелость окончательно вывела из себя.

— Нет, о вас! — ответила она, смело взглянув ему прямо в лицо.

Бирон почти вздрогнул от удивления.

— Что с тобой, Анна? — спросила императрица, в свою очередь, глубоко пораженная выходкой принцессы, но остановить ее было уже трудно.

Анна Лепольдовна, всегда сдержанная и молчаливая, редко выходила из себя, но когда с ней это случалось, она уже не могла совладать с собой.

— Ничего, тетушка, — ответила она, прямо взглянув в глаза императрице. — Я не знаю, почему мой ответ мог так удивить вас. Все кругом нас, да, я думаю, и чуть ли не вдоль по всему необъятному вашему царству, наверное, ежедневно и ежечасно ведут разговоры о герцоге Бироне.

— И… по вашему мнению, наверное, все бранят его, как и вы? — вмешался в разговор Бирон.

— О других я ничего сказать не берусь, но лично я на этот раз не бранила вас. Я просто откровенно разговаривала с человеком, от которого не привыкла скрывать свои впечатления.

— Ты еще слишком молода, чтобы позволять себе составлять определенное мнение о людях старше и умнее тебя, — строго заметила ей императрица. — Я требую — слышишь ли ты? — тре-бу-ю, чтобы имена близких мне людей произносились тобой с любовью и уважением. Ты слышала, что я сказала, и… поняла меня?..

— И слышала, и поняла, тетушка!.. и постараюсь, исполняя ваш приказ, как можно реже произносить те имена, которые я не считаю возможным окружить ни любовью, ни уважением!

— Оставьте принцессу, ваше величество! — смело вставил Бирон свое властное слово в этот чисто семейный разговор. — Вы видите, что она сегодня расстроена.

— Не более обыкновенного! — ответила молодая девушка, видимо, порешившая на этот раз не уступать смелому временщику. — Я не вижу никакой причины к особому расстройству.

— Бывают тайные предчувствия! — зло усмехнулся Бирон. — Это чувство невольное… с ним трудно совладать.

— Я мало и редко жду чего-нибудь хорошего, и потому меня никакое тяжелое предчувствие не испугает.

— Такое разочарование в такие молодые годы и при том блестящем положении, какое создала для вас забота вашей благодетельницы…