Лесли Пирс - Помни меня

— Могу я поговорить с капитаном Филипом? — спросила Мэри в отчаянии.

Тенч даже не знал, что ответить. Он никак не мог подобрать нужные слова, чтобы объяснить Мэри всю тяжесть проступка ее мужа.

— Капитан Филип уже, вероятно, принял решение, — сказал он, помолчав пару секунд. Потом, увидев ужас в глазах Мэри, Тенч смягчился. — Но возможно, если он увидит тебя с Шарлоттой на руках, его удастся переубедить.

— Пожалуйста, отведи меня к нему! — умоляла Мэри. Она потянулась и сжала его руку. — Уилл не заслуживает смерти только за то, что хотел накормить семью. Ведь каждый мужчина делает то же самое!

Тенч какое-то время смотрел на нее. Он столько раз жалел, что предложил ей Уилла в качестве мужа, потому что знал, что Уилл слаб, легко идет на поводу у других и сильно любит хвастать. Тенч догадался, что Мэри чувствовала себя униженной каждый раз, когда Уилл заявлял, что они поженились незаконно или что он намеревается сесть на первый же корабль, идущий домой, после истечения срока.

А еще Тенч хотел выкинуть Мэри из головы. Он надеялся, что переезд в Роуз Хилл поможет ему это сделать. Но сейчас, видя ее горе, он знал, что те чувства, которые питал к ней, ничуть не изменились.

Любой мужчина совершил бы то же самое для тебя, — сказал он, на секунду прикрыв ее руку своей.

Дом капитана Филипа находился на некотором расстоянии от лагеря, на холме. Двухэтажное здание с верандой вдоль фасада выделялось как место жительства самого важного человека в новой колонии, но не потому, что дом был величественным, а потому, что он имел вид чего-то прочного, постоянного в отличие от других строений.

Почти все остальные постройки были из глины и дерева, поскольку, несмотря на то что вокруг обнаружили множество камни и имелась печь для обжига кирпичей, нигде нельзя было найти известь, чтобы сделать бетон. Мэри с другими женщинами отравлялась собирать морские раковины, затем молола и сжигала их, чтобы получить известь. Она подумала, что всех этих сотен ведер, которые она собрала, вряд ли достаточно для фундамента дома Филипа, так что пройдут годы, пока здесь смогут построить настоящий город, где будет церковь, магазины и мощеные улицы.

Поднимаясь за Тенчем на холм, Мэри держала голову высоко поднятой и не обращала внимания на злобные комментарии и пристальные взгляды. Уилл всегда заявлял, что никто никогда не станет доносить на него, но это был еще один его недостаток: глупая тщеславная уверенность в том, что он особенный. Уилл, вероятно, похвастался кому-то о рыбе, и ему не пришло в голову, что, когда возникает зависть, дружба и преданность кончаются.

Мэри пришлось подождать снаружи на веранде, пока Тенч вошел в дом, чтобы получить для нее разрешение поговорить с Филипом. Шарлотта начала скулить от голода, и Мэри покачивала ее на руках, стараясь успокоить. При этом она обернулась и посмотрела вниз с холма на город.

Пока они шли, стало темно, и город, освещенный множеством костров, вдруг показался ей красивым. Мэри видела силуэты женщин, готовящих на огне. Пламя костров освещало деревья и бросало мерцающий оранжевый отблеск на море за городом.

Мэри вздохнула. Несмотря на то что она говорила каждому, кто спрашивал, что будет на первом корабле, возвращающемся в Англию, когда окончится ее срок, она успела привязаться к этой странной новой земле. Конечно, Мэри ненавидела идею превратить это место в свалку для всех отбросов общества, самых отчаянных и злых людей Англии. Но здесь были и свои преимущества. Летом иногда становилось слишком жарко, но теплое море всегда находилось рядом, и можно было окунуться в нем. Мэри любила песчаные пляжи. Зима здесь совсем не такая суровая, как дома, и, несмотря на странный вид большинства деревьев, ей нравился их резкий запах. Еще Мэри очень нравились чудесные птицы, которые обитали на этом материке. Вид летящей стаи серых птиц с розовыми брюшками вызывал у нее слезы умиления. Австралийские попугаи зеленовато-желтого цвета сидели на деревьях и насмешливо клекотали. Птицы здесь были всех цветов радуги, такие яркие, что казались ненастоящими. Мэри еще не видела животного, которое Тенч называл «кенгуру», и большой птицы, не умевшей летать. Возможно, они были слишком робкими и боялись приблизиться к людям, и, чтобы встретить их, нужно углубиться к центру материка.

Как бы Мэри ни любила свою страну, она была реалисткой. Голод в Англии ничем не отличался от голода здесь, но лучше голодать и находиться в тепле, чем голодать и мерзнуть. Если только не случится чудо, в Англии она не поднимется выше служанки. А здесь у нее есть шанс. Когда Мэри станет свободной, она сможет попросить себе в собственность землю, и перспектива построить что-то из ничего казалась ей привлекательной.

Часто по ночам Мэри мечтала, что у нее будет несколько домашних животных, что она станет выращивать овощи и фрукты и сидеть по вечерам на крыльце с Шарлоттой и Уиллом, глядя на их землю. Уилл всегда высмеивал такие идеи. Он хотел жить и рыбацком поселке с таверной в центре. Но Мэри всегда возражала, что здесь он сможет построить свою собственную таверну.

— Можешь заходить, Мэри, — мягко сказал Тенч за ее спиной. — Я должен предупредить тебя, что капитан Филип очень сердит и разочарован. Я не думаю, что ты уговоришь его помиловать Уилла.

Мэри знала, что Тенч сделал бы все, что в его силах, для нее и Уилла, потому что, несмотря на все невзгоды, от которых офицеры страдали не меньше каторжников, он по-прежнему заботился о ней. Мэри все так же желала его, это желание не исчезло после замужества. За проведенный здесь год она видела многих офицеров, которые когда-то были выше того, чтобы связываться с женщиной-заключенной, но со временем не устояли перед соблазном. И в глубине души Мэри знала, что, если Тенч позовет ее, она выпрыгнет из своей шкуры, чтобы быть с ним, несмотря на свой брак.

Но Мэри почему-то была уверена, что Тенч этого не сделает. Она знала, что волновала его. Мэри видела это в его глазах каждый раз, когда он останавливался перед ее хижиной, или высматривал ее в толпе женщин, или нежно гладил Шарлотту. Уже одно то, что она ему не безразлична, помогало ей. У нее было что-то хорошее, о чем можно мечтать по ночам, стимул для того, чтобы следить за чистотой и опрятностью, и еще одна причина, чтобы выжить.

А еще это придавало Мэри храбрости при встрече с капитаном Филипом, и та же непокорность, удержавшая ее от рыданий, когда она услышала свой смертный приговор, ожила в ней, когда она вошла в дом губернатора. Мэри не намерена смотреть, как вешают Уилла, пока сама жива.

Когда Мэри вошла в комнату, капитан Артур Филип сидел за письменным столом и держал в руке ручку.

— Благодарю вас, что вы согласились встретиться со мной, сэр, — начала она и сделала неловкий реверанс.