Вирджиния Спайс - Заставь меня любить

И, бросив на соперницу полный торжества и дерзости взгляд, Касси важно прошествовала в дом, продолжая держать молодого Шелтона за руку, и совершенно не стесняясь выразительных взглядов, которые бросали на них остальные обитатели особняка.

В просторной гостиной все уже собрались. Не было только хозяина дома и лорда Шелтона. Джеральд Мейсон сразу же подошел к молодым людям.

— Держись, приятель, за вами все наблюдают, — тихо сказал он, ободряюще похлопывая друга по плечу.

— Они еще не выходили?

— Нет, уже полчаса беседуют в кабинете сэра Роджера. Но не волнуйся так, я думаю, все будет в порядке.

Мейсон перевел взгляд на Касси, и та одарила его благодарной улыбкой.

— Я вижу, вы на нашей стороне, мистер Мейсон? — шепотом спросила она.

— Разве можно быть на чьей-нибудь еще стороне, если дело касается вас, мисс Кассандра? — с легким поклоном отвечал Джеральд.

— Спасибо. Я не забуду этого, мистер Мейсон.

Он вдруг очень пристально посмотрел на нее, и Касси на мгновение смутилась, хотя уже привыкла за несколько дней к его внезапным проницательным взглядам. Она чуть-чуть пожала его руку и, глядя прямо ему в глаза, сказала:

— Если вы искренний друг Гарри, то вы и мой друг тоже. Разрешите мне называть вас своим другом, мистер… Джеральд.

В ответ он крепко сжал ее маленькую ладошку и серьезно произнес:

— Да, мисс Касси. Можете с этой минуты считать меня вашим самым преданным другом и всегда обращаться ко мне за советом и помощью, если необходимость в них у вас возникнет.

— И вы… вы тоже, мистер Джеральд, — проговорила девушка с некоторым замешательством и смущением, как будто мысль, что ему может когда-либо понадобиться ее помощь, казалась ей самой неправдоподобной.

— И, конечно, ты всегда будешь самым желанным гостем в нашем доме в Филадельфии, Джерри, — бодро прибавил Гарри Шелтон, к которому уже вернулись уверенность и веселое расположение духа.

Спустя короткое время в гостиную вошли сэр Роджер и виконт Шелтон. Оба пребывали в отличном настроении, оба одинаково довольные друг другом, и только такой наблюдательный человек, как Джеральд Мейсон, мог заметить, что лицо хозяина дома выглядит несколько озадаченным и не таким радостным, как у его приятеля из Филадельфии.

Барон тотчас пригласил всех к столу. Гости перешли в столовую, расселись и ждали от хозяина сигнала приступить к завтраку, который в это утро и так задерживался. Но Гамильтон медлил. Касси и Гарри взволнованно переглянулись. В этот короткий промежуток времени они стали друг для друга дороже, чем за всю неделю утренних свиданий.

— Уважаемые мои гости, леди и джентльмены! — начал сэр Роджер, обводя торжественным взглядом всех собравшихся. — Сегодня, прежде чем мы приступим к нашей трапезе, я хочу сообщить вам одно приятное и крайне важное для моей семьи известие. Надеюсь, оно будет интересно и для вас, и вы все разделите мою радость. Вернее, — поправился он, — мою и многоуважаемого виконта Шелтона.

В зале воцарилась такая тишина, что было слышно, как тикают старинные часы и жужжат за оконной сеткой насекомые. После небольшой паузы барон еще раз внимательно оглядел присутствующих и громким голосом произнес:

— Виконт Джон Шелтон попросил у меня для своего сына руки моей младшей дочери, леди Кассандры Гамильтон, и я дал свое согласие!

Восторженные возгласы, раздавшиеся со всех сторон, едва не заглушили последние слова барона. Все наперебой выражали свою радость от такой приятной новости, поздравляли молодых людей и их отцов, желали юной паре счастья, хотя, может быть, и не без определенной доли зависти и недоброжелательности. Гарри Шелтон считался завидным женихом не только в Филадельфии, но и во всех американских колониях, и многие матери и отцы лелеяли мечту выдать за него своих дочерей. Но теперь всем этим надеждам пришел конец. Оставалось только тихо злословить насчет неожиданного развития событий и постараться получше повеселиться на предполагаемых пышных торжествах по случаю этих самых событий.

Гости Гамильтон-холла подняли бокалы за молодых влюбленных и отметили сообщение сэра Роджера более обильным, чем обычно, возлиянием спиртного. В конце завтрака хорошенькая миссис Бингли громко спросила, когда состоится помолвка мисс Гамильтон и Гарри Шелтона, и барон, взглянув на лорда Шелтона, сказал, что она состоится ровно через неделю, в тот день, когда Касдандре исполнится пятнадцать лет.

— Есть обстоятельства, — добавил от себя сэр Джон, — из-за которых нам с сыном необходимо будет в скором времени вернуться в Филадельфию. Поэтому мы с сэром Роджером решили не тянуть с заключением брачного договора и назначить это важное событие на двенадцатое августа, день рождения нашей восхитительной леди Кассандры. Тем более, — он послал сыну теплую, понимающую улыбку, — что чувства моего сына и мисс Касси уже не вызывают никаких сомнений.

После того как все встали из-за стола, отцы молодых влюбленных снова удалились в кабинет сэра Роджера, чтобы написать приглашения на помолвку всем соседям и обсудить еще кое-какие вопросы. Остальные мужчины направились курить в бильярдную. Гарри пришлось последовать их примеру. Перед тем как удалиться, он поцеловал руку Касси и тихо сказал ей на ушко:

— Постарайся удрать ото всех, мне не терпится остаться с тобой наедине и поговорить обо всем!

Договорившись встретиться в саду на привычном месте ровно через час, они расстались, и Касси с остальными дамами поднялась наверх, в свой прохладный будуар, обтянутый розовым атласом, чтобы там освежиться и привести себя в порядок.

Когда они пришли туда, дамы принялись наперебой поздравлять избранницу молодого Шелтона. Служанки принесли кофе, и женщины уселись в мягкие кресла вокруг низкого стола. Любопытство их разгорелось до предела, и они всячески пытались выведать у Касси подробности ее короткого романа с наследником сэра Джона. Их вопросы, порой слишком прямые, заставляли девушку поминутно краснеть, но все равно настроение у нее было отличное. Невеста Гарри! Самого красивого молодого человека из всех, что ей доводилось видеть за целую жизнь.

Конечно, Касси была достаточно умна, чтобы не судить о человеке только по его внешности, манерам или одежде, но она была слишком молода и любила впервые. И все же в неполных пятнадцать лет красивые глаза и задумчивая нежная улыбка покоряют сердце гораздо быстрей и успешней, чем умные речи и глубина чувств. Тем более Гарри был добрым, неиспорченным юношей с пылкой и нежной душой и считался в обществе блестящей партией. Поэтому удивительно ли, что счастье Касси было полным, и она ощущала себя так, словно весь мир лежал у ее ног.