Марси Ротман - Плененное сердце

Нэвил проявил особую разборчивость в отношении того, где каждый будет сидеть за столом, и несколько раз проверил это перед обедом, что лишний раз возбудило подозрения Колби. Нэвил и Тарн были чрезмерно озабочены тем, что ей казалось сущими пустяками. Да и Джон Лир проявлял явные признаки беспокойства.

Как бы то ни было, это не помешало открыть шампанское и провозгласить несколько тостов к тому моменту, когда появились четыре волынщика в клетчатых юбках и проводили всю компанию в бело-золотую столовую, залитую светом множества свечей. Тяжелый занавес поднялся, открывая широкую безупречную лужайку, нежно тронутую лунным светом. Колби окинула взглядом длинный стол, стекло баккара, севрский фарфор и тяжелое серебряное блюдо, нагруженное сочным виноградом, орехами и другими лакомствами. Для нее не так-то легко было привыкнуть, что она хозяйка всего этого великолепия. Благоговейный страх охватил ее, и она подумала о том, сколько же времени понадобится ей для того, чтобы привыкнуть жить в такой роскоши.

Множество слуг — гораздо больше, чем, по ее понятиям, было необходимо, — лавировали между волынщиками в своем бесконечном кружении вокруг стола, а чудесный зал звенел разговорами и смехом. Она строго следовала этикету, разговаривая во время одной смены блюд с Лиром, сидевшим слева от нее, а во время другой — с Тарном, сидевшим справа. Колби сильно сомневалась, что каждый раз за едой ей захочется соблюдать подобные формальности. Она обязательно задаст Нэвиду вопрос на эту тему, когда они останутся наедине. Впрочем, она так долго жила в бедности, экономя каждый пенни, что, пожалуй, охотно подчинится новому порядку, к тому же теперь ей уже не казалось, что она не сможет привыкнуть к такой жизни.

— Ну разве она не выглядит так, как будто всю жизнь прожила здесь? — спросил Нэвил, нежно улыбаясь Колби.

— Мне очень стыдно, но я должна признать, что в Моуртоне есть все, о чем я так много слышала, — ответила она с сияющими глазами. — Мне здесь очень нравится.

— Предательница, — шутливо поддели ее Мэтью и Марк.

— Я ничего не возьму из Броули, — быстро сказала она, — но пока вы не вырастете, Моуртон будет нашим домом, ведь так, Нэвил?

Чудеса да и только, подумал ее муж и восхищенно рассмеялся. Что бы Колби ни делала, она делала это щедро и от всего сердца. Он все еще не мог поверить в свою удачу. В ней было все, чего он только мог пожелать в женщине, и даже более того. Если бы еще удалось благополучно избавиться от Пэнэмана, он ничего бы больше от жизни не просил.

Обед успешно приближался к благополучному завершению, и Колби как раз хотела сказать об этом Нэвилу, когда люстра под потолком начала бешено раскачиваться, и на столовую обрушился смертоносный град пуль; казалось, будто разверзлись небеса.

— Началось, Тарн, — услышала она крик Нэвила. Он и Мэйтлэнд вскочили со своих стульев, хватаясь за оружие. Она и моргнуть не успела, как обнаружила, что дюжий волынщик не слишком вежливо укладывает ее на пол и заталкивает под стол вместе с леди Барбарой. В нескольких футах она увидела свою тетю, леди Мириам и мальчиков, уложенных туда стараниями других, не менее крепких волынщиков.

Колби, с ее обычным стремлением оказаться в центре событий, несколько раз порывалась вырваться у огромного волынщика, но тот держал ее мертвой хваткой. Она столкнулась с соперником, превосходившим ее в силе.

— Ты никуда не пойдешь, девочка, — заявил ее сторож. — Хозяин приказал, если будет необходимо, сесть на тебя верхом.

Никто не сомневался, что шотландец сделает то, что сказал, и все рассмеялись, представив себе, как он это проделывает.

— Я, конечно, как любой нормальный человек, люблю что-нибудь возбуждающее в конце торжественного обеда, но это уж слишком, — сказала Колби, стараясь удержать их всех от паники.

— Колби, дорогая, какой оригинальный способ подавать десерт! — добавила леди Барбара.

Но время шло, их остроумные реплики иссякли, и они тревожно прислушивались к возбужденным голосам на лужайке.

— Все могут вылезать, — крикнул наконец Нэвил, торопливо вбегая в комнату. Он стал помогать женщинам подняться на ноги. Его лицо расплывалось в улыбке, а одежда была перепачкана кровью.

— Это был Пэнэман, да? — спросила Колби, намереваясь бежать наружу, чтобы посмотреть, что произошло.

Нэвил обхватил ее за плечи и притянул к себе.

— Мы избавились от него, моя дорогая, избавились.

Леди Мириам была рассержена и желала знать, что произошло. Ожидая возвращения своего сына, она пришла к заключению, что торжественный обед был всего лишь уловкой, направленной на то, чтобы выманить безумца из леса, о чем она впрямую и заявила.

— Какое вы имели право подвергать нас всех опасности? — обратилась она к сыну, заодно одаривая своим презрением Мэйтлэнда и Лира, которые в этот момент входили в дверь.

Нэвил и Тарн попытались заговорить одновременно, они оба чувствовали себя виноватыми.

— У нас не оставалось выбора. — Нэвилу удалось начать первым. — Он убил плотника, раздел его и, возможно, работал в Броули, ожидая подходящего момента для нападения.

— Его ничто не могло остановить, — вставил Лир. — Он убил глухую ведьму, а она никогда не причиняла ему ни малейшего вреда.

— Дорогая леди Мириам, едва ли сегодня за обедом вы подвергались большей опасности со стороны Пэнэмана, чем обычно, — сказал Мэйтлэнд, беря ее за руку и увлекая в гостиную. Он подмигнул за ее спиной Нэвилу и взял на себя очаровывание пожилой леди.

Колби, которая никогда не боялась за себя, уже сделала вывод, что все дополнительные слуги и волынщики на самом деле были наняты, чтобы защитить собравшихся за праздничным столом.

Она посмотрела на Нэвила и разглядела морщины усталости и напряжения, которые не хотела видеть прежде. Чтобы обеспечить их безопасность, он прошел олимпийскую дистанцию, но ему пришлось заплатить немалую пошлину за это рискованное предприятие. Она поднесла его руку к своим губам.

— Мама права, — сказал он, прижимая ее к себе. — Если бы люди Тарна не окружили дом, чтобы не дать Пэнэману уйти, если бы люди Тарна не двигались так быстро, чтобы убрать тебя с линии огня, ты могла бы быть убита.

Колби опустилась на стул и усадила Нэвила рядом с собой. Она прижала его голову к груди, как будет прижимать ребенка, который рос внутри нее.

— Пэнэман мертв, а мы живы. Все остальное не имеет значения.

— Аминь! — заключил Нэвил.

Теперь, когда леди Колби Браунинг с развевающимися волосами проносится по Моуртону на своем великолепном жеребце Миднайте, дамы приседают и местная знать с энтузиазмом приветствует ее. Как, разве не сдержала она своих обещаний? Молодой компетентный доктор, новый шпиль для церкви, просторная школа для всех детей, а Моуртон и Броули славятся приемами, пикниками и балами.