Доун Линдсей - Английский союз

Магнус встретился с Джефом и нашел его в хорошем расположении духа, хотя тот и доложил, что большинство людей спало на жесткой земле первый раз в жизни, а желудки были настолько пусты, что враг мог отыскать их даже в полной темноте по урчанию их животов. По англичанам, вступившим в Нотингем, произвели несколько выстрелов, но Уиндер приказал не преследовать их, хотя многие попросту умоляли послать вдогонку стрелков. Джеф также с усмешкой доложил, что в первую ночь вряд ли кто-то выспался как следует, и причиной тому не только жесткие постели и боязнь встретить закаленные британские войска. Рано утром дозорный перепутал пасущуюся корову с британским солдатом и стал стрелять, разбудив лагерь. Людей подняли, построили и они провели несколько тревожных часов в боевом порядке, прежде чем генерал Уиндер понял, что тревога оказалась ложной, и разрешил людям вернуться в постель.

Эти известия взбесили Магнуса. Сара поняла: он сам собирается отправиться на место. Сенат продолжал бессмысленные заседания; по словам Магнуса, сенаторы либо непрестанно бранились между собой, либо жаловались на отсутствие должной подготовки. Вашингтон был беззащитен. Большая часть населения покинула город и тем самым выразила свое подлинное отношение к правительству.

Наконец утром двадцать четвертого августа президент Медисон без особой охоты отправился совещаться с генералом Уиндером. По донесениям разведки британцы по главной дороге совершенно открыто двигались к Блейденсбергу, маленькому городку, расположенному в восьми милях к северу от Вашингтона. Президент неожиданно взял на себя командование армией и решил, если это, разумеется, удастся, задержать британцев у Блейденсберга, предотвратив их вторжение в любой город, будь то Вашингтон, будь то Балтимор.

Одновременно каждому мужчине, способному держать оружие, было приказано присоединиться к войскам. Правительство же в лице президента и вице-президента с их помощниками и кабинетом вместе с генералом Уиндером расположилось для поднятия боевого духа войск перед Блейденсбергом.

Именно это и ожидал Магнус. Довольно улыбаясь, он достал старый палаш, с которым воевали еще на полях Куллодена и Флодена его предки, и приготовился сражаться.

Сара смирилась и не делала никаких попыток переубедить его.

Противники долго обменивались выстрелами и совершали короткие вылазки, и стало казаться, что обе стороны боятся вступить в бой. Сара решила не разубеждать отца и позволила ему делать то, что тот считал нужным.

Магнус был увлечен и почти счастлив. С запозданием он надумал отделаться от дочери, но она наотрез отказывалась уезжать. Если уж жена президента Долли Медисон оставалась в Белом доме, то Сара и подавно не собиралась присоединяться к бегущим из столицы. Кроме того, она знала: любое известие быстрее дойдет до нее, если она останется в Вашингтоне, а не уедет в глубь страны.

На случай, если вдруг потребуется срочно покинуть город, Магнус оставил своего личного слугу Хэма; тот должен будет сопровождать Сару и ее служанку Десси. Сара доверяла разуму и невозмутимости этого черного человека гораздо больше, чем легко возбудимому отцу. Притом она считала, что у нее достаточно времени, чтобы в случае опасности эвакуироваться.

— Не думай обо мне, — сказала она твердо. — Помни одно: у меня есть только ты, а потому старайся не делать глупостей.

— Хорошо, девочка, не беспокойся. — Магнус говорил жизнерадостно, от прежнего нетерпения и сварливости не осталось и следа; он становился все более похожим на шотландца. — Мы задержим их в Блейденсберге. Если удача мне будет сопутствовать, я вернусь домой завтра к ужину. И в подарок привезу тебе флаг Соединенного королевства.

Оставшись наедине со своим непосредственным начальником, капитан Эшборн высказывался о запланированной кампании еще более сильно; это было уже вопиющим нарушением субординации, а следовательно, попахивало трибуналом. Росса, казалось, не смутили столь резкие оценки, но он не имел права принимать решения.

— Что до меня, я бы не стал рисковать, однако и Кохрейн, и Кокберн уже сражались с американцами, у них большой опыт, — сказал он спокойно. — Кроме того, не стоит обижать их с самого начала. Между нами, английские моряки — обидчивые ублюдки.

Наступление шло медленно, как Эшборн и предсказывал. Духота и повышенная влажность напоминали капитану самые плохие дни в Испании. Войска, хотя и горели решимостью, были донельзя измотаны. Лошадей хватало — их во множестве побросали бегущие американцы; англичане подобрали этих разномастных кляч, водрузили на них импровизированные седла из одеял, уздечки из веревок, усадили на бедных животных пехотинцев и послали осуществлять разведку боем. Зато все орудия и повозки с амуницией приходилось перетаскивать измученным людям по ужасным дорогам, и к концу каждого дня марша солдаты не держались на ногах. Сам Эшборн, обливаясь потом и рассыпая направо и налево проклятия, с тоской вспоминал об Испании, где самое худшее, что приходилось побеждать, были французские войска, а отнюдь не дурацкие приказы собственных командиров.

23 августа, в полдень, они вышли из лагеря и двинулись на Блейденсберг по главной дороге, лежащей между Вашингтоном и Балтимором, и, не подозревая о том, что американцы решили расположиться там на привал.

Первый день после отъезда Магнуса Сара старалась не поддаваться панике. День выдался жаркий и неестественно тихий, ибо жители оставили свои дома и город опустел. Ближе к полудню просто для того, чтобы хоть чем-нибудь заняться, Сара надела шляпку и отправилась навестить старинную подругу отца мисс Дэнвилл, зная, что та наверняка не уехала — старая дама обладала непреклонным характером и с презрением отнеслась к массовому отъезду.

Мисс Дэнвилл было далеко за восемьдесят, и в течение последних шестидесяти лет она являлась местной достопримечательностью и пользовалась в Вашингтоне особым уважением. Сара застала ее дома, спокойно попивающей чай с тостом, за спиной мисс Дэнвилл стоял ее верный слуга и терпеливо ждал приказаний. Ни возраст, ни тревожные события последних дней не повлияли на раз заведенный распорядок дня.

Хозяйка радостно приветствовала Сару кудахтающим старческим голосом:

— Ага! Значит, ты не присоединилась к одуревшей толпе? Хорошая девочка! Бегство недостойно настоящего человека. Ну, входи, входи! Като, налей чаю мисс Маккензи. А еще лучше унеси это пойло и на обратном пути прихвати бутылочку шерри. Только хорошего, имей в виду! Думаю, мы имеем право выпить что-нибудь покрепче.

Когда Като, такой же старый, как и его хозяйка, но еще более невозмутимый, чем она, ушел выполнять поручение, мисс Дэнвилл добавила, пронзительно глядя на Сару: