Тейлор Райан - Нет розы без шипов

— Вы не боитесь, что это мокрое платье сведет вас в могилу, Шэрон?

— Нет, вовсе нет, — возразила Шэрон, не сумев скрыть дрожи, и с оскорбительной бесцеремонностью отвернулась и направилась к Джефри.

Роза, приглашенная следующим партнером, с тяжелым сердцем вновь окунулась в танцы.

Джефри слегка поклонился Шэрон и отошел прежде, чем она успела вовлечь его в беседу. Оглядевшись в поисках жены, он не удивился, когда обнаружил ее танцующей в объятиях нового кавалера. Вначале он взирал на ее успех с веселой терпимостью, но вскоре она сменилась все растущим раздражением: Роза явно избегала его. При всем желании он не мог отогнать мысль о том, что жена его не выносит. Гордость не позволяла ему смиренно ожидать у стены вместе с пожилыми матронами, когда его жена навеселится.

Он быстро нашел Милти.

— Милти, я вспомнил еще об одном приглашении, — сказал он. — Ты не мог бы передать мои извинения маркизе и проводить ее домой?

Когда Милти согласно кивнул, бесстыдно подслушивавший Элмо Сьюэлл бросился искать Шэрон.

— Вы должны исчезнуть одновременно, — сказал он. — Я прослежу, чтобы все узнали о том, что вы уехали вместе с маркизом.

— Но я еще не хочу уезжать, — заныла Шэрон, в гневе топнув ногой. — Гадко заставлять меня!

— Вы уедете! Или будьте готовы к последствиям, — предостерег он. — Я сообщу матери лорда Уайза о вашем отъезде и о том, кто именно вас проводит.

Раздраженная его властным тоном, однако, не смея ослушаться, Шэрон быстро покинула зимний сад и бросилась за Джефри.

— Милорд Уайз, — окликнула она. — Не окажете ли вы мне небольшую услугу? Не отвезете ли меня домой? Я боюсь простудиться здесь. Ужасно болит голова, и я не могу найти вашу мать.

Он обернулся и безразлично взглянул на нее.

— Полагаю, я могу сделать крюк. Я сообщу матери. Пожалуйста, найдите ваш плащ, я вернусь через минуту.

— Я уже все объяснила, и это… — она указала на воздушную муслиновую пелеринку в тон платью, — это все, в чем я приехала.

Джефри устало кивнул и вывел ее к карете. Только почему-то ему казалось, что каким-то образом эта невинная любезность отрастит зубы и укусит его в самый неподходящий момент.

Всю поездку маркиз хранил полное молчание, и Шэрон искусно пересказывала ему сплетни, подливая масло в огонь его гнева.

— Забавно, вам не кажется? Наша маленькая Роза так расцвела. Вы заметили, каким успехом у мужчин она пользуется? О, вероятно, не заметили. Вас ведь не было в стране… — Шэрон взглянула на маркиза, пытаясь в тусклом свете оценить его реакцию, и увидела, как крепко сжаты его челюсти. Он явно скрежетал зубами от раздражения. Довольная, она продолжила: — Должна сказать вам, хотя мы с Розой никогда не были особенно близки, я пыталась образумить ее. Иметь такое количество обожателей просто неприлично!

— И что же она ответила? — не удержался Джефри.

— Ах, вы же знаете Розу, — со звонким смешком сказала Шэрон. — Она просто расхохоталась и сообщила, что у вас очень современный брак. Это меня несколько удивило, поскольку я не представляла вас в роли мужа в подобном браке. Но, в общем-то, что я знаю?

Джефри уставился на унылый пейзаж за окошком кареты. В самом деле! Современный брак! В первый раз он увидел свою жену в совершенно новом свете. Вся ее невинность и стыдливый румянец теперь показались ужимками расчетливой кокетки. Только высадив Шэрон на Гросвенор-сквер и приказав кучеру везти его в «Уайте», он вспомнил те долгие дни, что Роза провела в своей маленькой библиотеке. Он также вспомнил, как Шэрон ненавидит Розу, как явно завидует ей, как отправила его на дурацкие поиски в Элленсберг, хотя Роза спокойно сидела дома, и почувствовал угрызения совести. Вероятно, ему следует просто вернуться домой, и подождать возвращения жены. Они должны откровенно поговорить. Он, во всяком случае, хочет иметь настоящую жену. И он хочет, чтобы этой женой была Роза.

Однако Роза, несмотря на ноющие, как и сердце, ноги, отчаянно танцевала всю ночь и вернулась домой лишь в шесть часов утра, когда маркиз уже заснул в библиотеке. Слухи о совместном отъезде Шэрон и Джефри переполнили чашу ее терпения, и она решила объясниться с мужем. Пройдя через смежную гостиную в спальню Джефри, она с ужасом обнаружила, что комната пуста, а в кровати явно никто не спал. Она была слишком оскорблена и разгневана, чтобы плакать, и только поклялась, что больше не предоставит Джефри возможности разбить ее сердце. У нее достаточно приглашений, чтобы полностью занять свое время. Это брак по расчету. Ничего больше. И чем скорее она свыкнется с этим, тем лучше.

Проснувшись поздно утром с ломотой во всем теле от сна в кресле, Джефри отправился на поиски жены и узнал, что она уехала на Бонд-стрит за покупками и вернется только после ленча. Не оставалось никаких сомнений, что Роза прекрасно устроила свою жизнь, в которой для мужа нет места. Джефри решил погрузиться с головой в управление своими владениями, только чтобы не видеть, как жена порхает по светским салонам и бальным залам, всегда на виду и всегда вне его досягаемости. Он приказал спешно собрать багаж и уехал в Эдерингтон.

Шли недели, и о происходящем в Лондоне Джефри узнавал лишь из писем матери и язвительных записочек Шэрон. Мать сообщала, что жена ведет веселый образ жизни и не пропускает ни одного бала и приема, а Шэрон предлагала разнообразные мудрые советы. В конце концов, маркиз послал в Лондон письмо, намереваясь вызвать жену в Эдерингтон-Харроу на Рождество, и обнаружил, что она уже уехала в Чандлер-Холл, загородный дом Филпотсов в Хартфорде. Впервые он серьезно задумался о разводе.

Чандлер-Холл, массивный каменный особняк, был построен по старинным чертежам, найденным в аббатстве и датируемым началом пятнадцатого века. Не имея величественного фасада, снаружи дом не представлял ничего особенного, но, как объяснял лорд Филпотс, был настоящим английским домом, очень уютным в дождливую погоду. Роза не думала об удобствах, радуясь тому, что заботливые друзья пригласили ее, избавив от одиночества в праздники, ведь семьи у нее не было.

В противоположность внешней скромности внутреннее убранство особняка было богатым и элегантным. Разумно спланированные, главные комнаты первого этажа плавно перетекали одна в другую. Из спален можно было спуститься вниз, не блуждая по лабиринту лестниц и переходов, как в Шенстоне. Милти решил отпраздновать Рождество в традиционном английском стиле, и галерея была украшена венками из ветвей остролиста с красными ягодами, наполнявшими воздух рождественскими ароматами. В центре стояла огромная елка, украшенная апельсинами, конфетами и имбирными пряниками в разноцветной глазури. В рождественское утро планировалось пустить к елке детей арендаторов.