Элен Фишер - Свет во тьме

— А разве он вам не говорил? Хотя ничего удивительного. Он редко говорит на эту тему. — Она вошла в комнату и осмотрелась вокруг; все было покрыто толстым слоем пыли.

— Диана была его первой женой, — объяснила она.

— Диана умерла семь лет назад, — начала Кэтрин, пока рабы носили подогретую воду и наполняли большую дубовую ванну, стоявшую у камина, где ярко горел огонь. — Он… ну вы должны это знать, он преклонялся перед ней. Как вы могли догадаться хотя бы по тому, что он никому не позволяет входить сюда. И сам никогда не входил. После ее смерти он отделил эту комнату от остального дома. Он был бы счастлив, если бы смог закрыть двери своей памяти так же, как двери этой комнаты, но, увы, прошло уже столько лет…

Дженни робко оглянулась вокруг. Посреди комнаты стоял маленький круглый стол — за таким леди обычно рисуют акварели. И она представила, как незнакомая ей Диана пишет пейзажи за этим столом. В комнате были два окна с тяжелыми темно-синими портьерами и деревянными венецианскими жалюзи, в проемах между окнами стоял громадный платяной шкаф красного дерева, а поодаль располагались резные кресла с темной узорчатой обивкой. На полу лежал черно-красный ковер. Почти всю комнату занимала кровать на коротких резных ножках в виде лап с копями. У кровати стоял туалетный столик, а перед ним на стене висело зеркало, по бокам которого были укреплены два серебряных канделябра. На ореховом письменном столе стояли фарфоровая ваза и кувшин для умывания.

Комната была гораздо больше, чем чердак, где спала Дженни, когда жила в таверне. Широкая кровать красного дерева с шерстяными покрывалами и пуховыми подушками выглядела куда комфортабельнее, чем убогая кровать с тюфяком из соломы. Правда, повсюду толстым слоем лежала пыль, да углы были затянуты паутиной. Дженни скорее бы предпочла конюшню.

— А как она умерла? — тихо спросила она.

— Ее убили, — спокойно ответила Кэтрин, и Дженни тотчас вздрогнула, вспомнив предостережение Кэри. Впрочем, ее волнение немного улеглось, когда Кэтрин продолжила: — Мы так и не узнали, кто ее убил. Я, правда, считала, что это небольшая потеря, но Грей был безутешен. Вот тогда-то он и стал пить. Проходили годы, но ее образ так и не потускнел в его памяти, он до сих пор вспоминает о ней как о хозяйке дома.

— А вы ее не любили, — заключила Дженни.

Кэтрин в удивлении подняла брови — девочка-то, оказывается, весьма проницательна, да к тому же может говорить без заикания!

— Нет, я ее не любила, — призналась она. Дженни вопросительно посмотрела на Кэтрин, но та только пожала плечами. — Может быть, во мне говорила ревность, — откликнулась она. — Мы с Греем были очень дружны и никогда не ссорились так, как теперь. Он заменил мне родителей, когда они умерли. — Она надолго замолчала, а потом продолжила: — Я не думаю, что она ему подходила. Была высокомерной. Язвительной. Впрочем, я, возможно, и сама была слишком уж гордой.

Дженни испуганно посмотрела на нее. Неужели Кэтрин обиделась? Грей едва ли уделял ей много внимания, потому что был поглощен своей первой женой. Вот почему Кэтрин не нравилось присутствие Дианы в Грейхевене.

— Ну, ладно, — пожала плечами Кэтрин. — Это было много лет назад. — Она жестом указала Дженни: — В ванну!

Девушка бросила на нее полный ужаса взгляд, но Кэтрин привыкла, чтобы ей повиновались.

— В вашем положении, дитя, скромность — просто глупость. Я не поверю, что никто из мужчин в самом недалеком прошлом не пользовался вашими прелестями. Снимайте эти ужасные тряпки и полезайте в ванну. Быстро!

Медленно, с явной неохотой Дженни подчинилась. Она никогда до этого не раздевалась в чьем-либо присутствии. Всегда спала в ночной сорочке, а утром надевала поверх нее одно из своих убогих платьев. И вот теперь ей придется снять одежду перед этой аристократкой со стальным взглядом и молодой негритянкой, которая стояла рядом с полотенцем в одной руке и огромным куском мыла — в другой.

— Я останусь здесь, — вежливо сказала Кэтрин, — чтобы убедиться, что вы будете полностью чисты. Полезайте в ванну, прошу вас.

Несмотря на ровный тон, это скорее был приказ, чем просьба.

Дженни смиренно подчинилась. Вода была непривычно горячей. Она осторожно села в ванне.

В этот момент дверь распахнулась, и, к ужасу Дженни, в комнату ворвался Эдвард Грейсон. Погрузившись в воду до подбородка, она беспомощно смотрела на него огромными темными глазами. Мельком взглянув на нее, Грей обратился к сестре.

— Taк, — буркнул он неразборчиво. Судя по всему, хозяин здорово набрался. Кэтрин же осталась совершенно невозмутимой. — Вы, в самом деле, поместили это существо в комнате Дианы.

— Негоже этой комнате простаивать, — спокойно отозвалась Кэтрин. — К тому же из окон открывается такой чудесный вид на Джеймс.

— Я не позволю проклятой… — со злостью начал Грей, но Кэтрин перебила его:

— Ну, в самом деле, Грей, как вы выражаетесь! Дитя не должно слышать такие слова. Во всяком случае, позвольте заметить, что это вы, а не кто другой привезли ее сюда. Я просто пытаюсь изменить ту невозможную ситуацию, которую вы создали, к лучшему. Сейчас вот мы помоем ее и приведем в порядок, как подобает жене Грейсона. До свидания, братец.

К удивлению Дженни, Кэтрин вытолкала его в холл и закрыла дверь перед самым его носом. Вне себя от того, что с ним так обошлись, он бросился вниз по лестнице.

Еще не придя в себя от смущения, Дженни почувствовала, как ее волосы намылили лавандовым мылом, потом рабыня показала ей, что следует делать. Дженни хотела было протестовать, но один только взгляд непреклонной Кэтрин заставил ее молчать.

А, в общем-то, Кэтрин Грейсон — симпатичная женщина. Она была по-своему красива, вот только орлиный нос делал ее лицо похожим на мужское. Такие же серые, как у брата, глаза, рот, правда, немного больше и полнее, орехового цвета волосы собраны в пучок на затылке. На ней было шерстяное платье с высоким воротником серого вдовьего цвета. Чувствовалось, что Кэтрин — сильная женщина. Пришлось Дженни тщательно скрести себя под ее пронзительным взглядом.

Наконец это мытье, самое длинное в ее жизни, закончилось, рабыня вытерла ее мягким льняным полотенцем, и вот тогда Дженни осмелилась задать еще один вопрос:

— А почему вы зовете его Греем, а не Эдвардом?

— О! — пожала плечами Кэтрин. — Его так звали с самого детства. Отчасти из-за серых глаз [2] Грей (gray) — серый (англ.). , отчасти потому, что он всегда был хмурым. Очень хмурым. Впрочем, это его не портило. — После некоторого колебания она предупредила Дженни: — Диана была единственной, кто называл его настоящим именем. Я не советую вам делать то же.

Дженни кивнула. Мысли о том, чтобы называть своего странного, угрюмого мужа его настоящим именем, у нее и не возникало. Но и использовать прозвище ей было неудобно. Ладно, если ей вообще когда-нибудь придется обратиться к нему, то она, наверное, скажет «мистер Грейсон».