Элен Фишер - Свет во тьме

Кэри тотчас все понял и заметно огорчился. Казалось, он скорбит о некоей утрате. А может быть, завидует?

— Я понимаю, — уже без всякой злости проговорил он. — Грейсон, возможно, предложил вам больше, чем мог бы я, но скорее всего не так много, как вы думаете. — Он подождал, пока Дженни осмыслит его неожиданное заявление, а потом с трудом продолжил: — Если вам потребуется помощь, то, надеюсь, вы найдете способ связаться со мной? — Конечно.

— Только попросите, — выпалил Кэри, — и я… я позабочусь о вас. Обещаю. И если вам придется плохо, вы знаете, как пользоваться ножом.

Дженни кивнула. Встречаясь у ручья, они с Кэри сначала просто разговаривали, а потом он научил ее пользоваться ножом для самозащиты и даже показал, как правильно бросать его в цель. Она прекрасно все усвоила. Фигура ее тем временем стала округляться, и он настоял, чтобы она теперь носила нож в кармане нижней юбки. Почему он так заботился о том, чтобы она умела защищаться? Ей и в голову не приходило, что, может быть, он старается сохранить ее для себя, по своей наивности она и подумать об этом не могла.

Однако она никогда не посмеет пустить нож в ход. Ей слишком давно вбили привычку слепо подчиняться необъяснимому мужскому гневу. И уж конечно, она никогда не применит его против своего будущего мужа, человека, который спас ее от дядюшкиной ярости. Да ведь Грейсон никогда и не обидит ее, она уверена.

— Мне надо идти работать, а то дядя рассердится, — сказала она. — И не тревожьтесь, Кэри. Я знаю, что поступаю правильно.

Удаляясь вглубь таверны, она все размышляла о словах Кэри, пока не увидела, что на плите уже стоит необъятных размеров чугун с кипящей водой, набитый грязным бельем. Ее тетя, тихая забитая женщина, давно приученная свирепым мужем к постоянному молчанию, занималась стиркой.

Эдвард Грейсон не может быть убийцей, решила Дженни, принимаясь за работу и вспоминая, как он защищал ее прошлым вечером. Он необыкновенный, смелый мужчина. Невозможно, чтобы он оказался убийцей. Или все-таки возможно?

Она вспомнила дикое выражение его лица, когда он ударил дядю, и сразу же потеряла уверенность.

Дженнифер Уилтон Грейсон в свои семнадцать лет еще никогда не была так несчастна. Даже дядины побои не сравнить с этой бесконечной пыткой. От двухдневной езды в седле у нее болел каждый мускул. Она уже в миллионный раз посетовала на то, что этот странный человек, за которого она вышла замуж, избрал не водный путь. Виргиния пересечена реками и ручьями, что делает очень затруднительным перемещение по суше. К тому же дороги редко где достаточно широки, чтобы по ним мог свободно проехать экипаж, не считая таких крупных городов, как Уильямсбург и Норфолк. Путнику частенько приходится платить паромщикам за пересечение водных преград, а лошади должны плыть рядом. Благоразумные люди, путешествуя на большие расстояния, предпочитают воду.

Когда же Дженни робко поинтересовалась у Грея, почему они едут, таким образом, он коротко объяснил:

— Мне нравится ехать верхом.

Его ответы на ее застенчивые попытки завязать разговор были односложными и даже грубыми, и она прекратила их делать. Этот странный, неразговорчивый человек сразу же погрузился в раздумья, и Дженни вынуждена была молчать. И потом, ей нечего ему сказать. У них нет ничего общего. Грейсон обитает в мире мудрых, образованных людей, а ее мирок был ограничен захудалой таверной.

Теперь ей вдруг стало ясно, что в нем было не так уж плохо. Зато внешний мир, как, оказалось, состоит из бесконечных лесов, разрезанных реками и болотами. Они ехали по узкой, грязной тропе, и им очень редко попадались возделанные поля. Смотреть было неинтересно, и ничто не могло отвлечь ее от рези в спине, разве только временами взлетающие с берегов рек белые цапли да рыжие лисы, пробирающиеся в зарослях.

Ее физическое состояние было плачевно, но больше всего она страдала от душевных мук. Во время этой долгой поездки она то и дело спрашивала себя, зачем Эдвард Грейсон женился на ней. Ведь он не проявляет к ней никакого интереса, ни разу не заговорил с ней и не взглянул на нее. Еще удивительнее было то, что, останавливаясь в пути в гостиницах, они спали в разных комнатах.

Дженни была еще невинна, но знала достаточно о такого рода делах, потому что стены таверны были недостаточно толстыми. Ей известно было, что пары, путешествующие вместе, обычно ложатся в одну кровать, хотя, по правде сказать, она видела не так уж много женатых пар в своей таверне. Большинство из тех, кто останавливался там, на ночь, не были связаны постоянными отношениями.

Она опустила глаза на свое платье. Конечно, оно, как и пара других ее платьев, сшито из грубого домотканого полотна, но она окрасила его индиго и всегда считала самым красивым из всех. Потому и надела его на бракосочетание. Но даже во время церемонии Грей едва взглянул на нее. Они венчались в линхевенской приходской церкви в присутствии только двух свидетелей — Кейна О'Нила и его жены Сафайры. Кейн наблюдал за церемонией с какой-то непонятной жалостью в глазах. Сафайра же, когда все завершилось, сжала ей руку и прошептала:

— Счастья вам, дорогая.

А вот Грей ничего не сказал и даже не поцеловал ее. Он просто холодно и отрешенно прошел через эту церемонию.

Дженни рискнула бросить взгляд на его точеный профиль. По ее понятиям, он был очень красив. Высокие скулы, орлиный нос, чувственные губы, пусть сейчас они и сжаты сердито. Над светлыми глазами нависают густые темные брови. Обращали на себя внимание аккуратно причесанные и убранные назад черные как смоль волосы. Хорошо сшитая одежда все еще выглядела безупречно, не то что ее платье цвета индиго и грубая шерстяная накидка, прикрывавшая ее от январского холода: они были ужасно измяты и покрылись пылью за время поездки. Не говоря уже о ее растрепанных волосах, которые сзади выбивались из-под немодного чепчика, а спереди падали на лицо.

Он выглядел как аристократ, а она — как девка из таверны.

Он был так недоступен, так далек от нее, и она временами едва ли не радовалась, что такой мужчина по одному ему известным причинам женился на ней. Эти мысли делали ее довольной и счастливой. Грей наверняка испытывал к ней какие-то чувства. Ведь пришел же он к ней на помощь, чего ни один мужчина до сих пор никогда не делал. И он просил у дяди ее руки. Конечно, он к ней неравнодушен. Конечно.

Эти мысли придали ей смелости, и она еще раз рискнула завязать разговор.

— Теперь уж не так далеко, — произнесла она.

Грей даже не посмотрел на нее.

— Да, — согласился он. — Недалеко.

И всего лишь. Ни улыбки, ни взгляда. Дженни с изумлением уставилась на его профиль. Зачем же он женился на ней, если не хочет ни говорить с ней, ни даже смотреть на нее?!