Киран Крамер - Герцоги налево, князья направо

Беатрис прижала руку к горлу.

— Твоя мама работала на правительство? Все это становится шокирующим.

— Просто немыслимым, верно? — согласилась Поппи. — Но я знаю маму и доверяю собственной интуиции. Она и Ревник могли договориться о том, что отправят сообщение в картине, но если я правильно сужу о своей матери, эта идея пришла ей в голову уже после того, как она заказала Ревнику портрет в качестве подарка для папы.

— Мы верим тебе, — сказала Элинор.

— И мы поможем тебе получить картину, — подхватила Беатрис.

Поппи была рада услышать это.

— Еще я хотела вам сообщить следующее. Я нашла мужчину, который, как мне кажется, совершенно мне подходит.

— Кого? — спросила удивленная Беатрис.

Поппи собиралась сказать, кто это, но имя буквально застряло у нее в горле. Она обозлилась. Ощутила боль. И почувствовала себя неуверенной.

— Боже мой! — выдохнула Беатрис. — Это герцог Драммонд, верно?

Поппи отрицательно мотнула головой. Голос к ней вернулся.

— Вы же знаете, что он собирается взять в жены Наташу. И даже если бы это было не так, его бы я не хотела… Он… ему невозможно доверять. Зато мне сделал предложение Эверсли. — Она помолчала. — И возможно, я его приму.

Беатрис стиснула руку Поппи.

— Но ведь ты его не любишь. А истинная Старая Дева никогда не должна выходить замуж за нелюбимого.

— Я это знаю. — Поппи не могла овладеть собой. У нее застрял комок в горле. — Вспомните, я ведь вам сказала, что это не только проблема национальной безопасности, но и проблема, имеющая отношение к уставу Клуба Старых Дев.

— В конечном счете так оно и есть, — успокаивающим тоном произнесла Элинор. — И мы никогда через это не переступали.

— А я просто решила, что ты имеешь в виду тот пункт устава, который требует, чтобы члены клуба поддерживали друг друга даже в тех случаях, когда одна из нас совершает кражу, ну, скажем мягче, возвращает картину, — пояснила Беатрис.

— Это я тоже имела в виду, — сказала Поппи.

— Давайте выйдем отсюда, — предложила Беатрис. — Присядем где-нибудь и обсудим все по порядку.

На улице она подвела их к парковой скамейке неподалеку от ожидавших девушек экипажей, и все трое уселись.

Беатрис расправила юбки и заговорила первой:

— Если мы кого-то любим, то готовы пойти на любой риск ради него.

Поппи закрыла глаза.

— Слишком поздно.

— Разве он уже стоял у алтаря с Наташей? — удивленно подняв брови, спросила Беатрис.

— Нет, — ответила Поппи. — Но он отец ее будущего ребенка.

Ей была невыносима мысль об их с Николасом интимных ласках в библиотеке ее отца, а потом на паруснике Николаса, особенно когда она представляла себе, что то же самое и даже большее было у него с этой бесстыжей ведьмой!

Элинор поморщилась и спросила:

— И ты веришь Наташе?

— Больше, чем мужчине, которого любишь? — добавила Беатрис, с недоверием поглядев на Поппи.

— Он не отрицал этого, — ответила Поппи, немного смущенная. — Но и не признавал тоже. Вообще вел себя как-то необычно.

Малый огонек надежды вспыхнул у Поппи в груди. Она выпрямилась и взяла за руки обеих подруг.

— Я всегда знала, что полюбила вас обеих не случайно.

Беатрис улыбнулась и ответила:

— Мы тоже любим тебя. И конечно, примем участие в деле с портретом.

Поппи попрощалась и направилась к своему экипажу, чувствуя, насколько легче ей стало после разговора с подругами.

Однако радость ее улетучилась, когда она, открыв дверцу кареты, увидела прямо перед собой незнакомого пожилого мужчину с бледным лицом, в сорочке с высоким воротничком.

— Хелло, леди Поппи, — жестко произнес он высоким голосом. — Поднимайтесь в экипаж. Я мистер Грап и я должен сообщить вам нечто весьма важное о герцоге Драммонде.

Николас остановился у стола, заставленного хрустальными вазочками с черной икрой. Наташа повисла у него на локте. Это происходило на балу у Ливенов. Наконец пришло время похитить картину. Вот уже несколько дней Николас страдал от унизительной необходимости играть роль возлюбленного Наташи. Он также провел несколько весьма тоскливых дней в размышлениях, пытаясь понять Грапа и его странное поведение. Он не смел спросить мастера шпионажа, что такое тот задумал, устроив слежку за его младшим братом. Николасу требовалось время, чтобы собрать побольше информации и с ее помощью докопаться до сути дела.

Он попробовал как бы случайно упомянуть имя Фрэнка в присутствии Грапа, всего один раз. Интересно, стало ли старику известно, что они с братом недавно встречались?

Но зачем? И что должен был Грап скрывать?

— Я такая голодная, — зашептала Наташа с соблазнительной улыбкой, которая только усиливала его неприязнь. — Положи мне что-нибудь на тарелку, и побольше, ведь я ем теперь за двоих.

Николасу меньше всего хотелось слышать это именно сейчас. Однако что он мог поделать? Оставалось терпеть. Так что он, скрипнув зубами, передал Наташе тарелочку с икрой и тостами.

— Вот, пожалуйста, моя драгоценная, — проговорил он со вздохом.

Наташа полыхнула на него глазами, в которых Николас заметил нечто лихорадочное.

— Значит, — заговорила она, задыхаясь от волнения, — ты и вправду меня любишь?

Он устремил на нее свой самый страстный взгляд.

— Я боготворю землю, по которой ты ступаешь. Смотрю в будущее и мечтаю о детях, которых ты мне подаришь. Я хочу, чтобы их было десять.

— Десять? — изумилась она.

— О да, — сказал он. — Позволь мне показать тебе, где мы станем счастливо жить вместе со своим потомством.

И он достал карту нового поместья Ламли.

— Это Оркнейские острова у берегов Шотландии. Мы поселимся на самом северном из них. Я уже дал нашему дому имя «Замок Наташа». На самом деле это не замок, а более скромное жилище, но ведь нам для счастья не нужно ничего, кроме любви, не так ли, моя дорогая?

Наташа шумно втянула в себя воздух.

— Ни за что туда не поеду!

— Ты непременно туда поедешь! — Николас усмехнулся, свернул карту и сунул обратно в карман. — Это же рай небесный на земле, даже если там и холодновато.

Наташа уставилась на него такими глазами, словно увидела перед собой привидение.

— А как же Сьюард-Холл?

— Я его продал, — сказал он. — Я хочу увезти тебя как можно дальше отсюда, чтобы чувствовать, что ты принадлежишь мне целиком и полностью. Ох, говорил ли я тебе об овцах? Корги будут пасти их каждый день.

— Мои корги никого не будут пасти, — сказала на это Наташа. — Они слишком нежные для этого, и потом они даже не знают, как пасти.

— Но ведь это у них в крови, — пояснил Николас. — Они целыми днями будут бегать на свободе, и никаких прогулок в колясочках не потребуется.

— Я тебе говорю… — В голосе у Наташи появились угрожающие интонации.