Киран Крамер - Герцоги налево, князья направо

Не дав ей закончить фразу, Николас прижал палец к ее губам.

— Ты просто великолепна, когда говоришь о своих собачках, — зашептал он. — А знаешь, я написал о тебе стихотворение. Прочитать?

— Заткнись! — процедила Наташа сквозь стиснутые зубы. — Ненавижу эту твою раболепную манеру. Ты герцог Драммонд. Такой же холодный и высокомерный, как и я.

Николас покачал головой:

— Это была лишь видимость, моя дорогая. Фасад. Он искрошился и осыпался, когда я… — Он вгляделся в ее широко раскрытые темные глаза. — Когда я… м-м… встретил тебя.

Верхняя губа княгини приподнялась, обнажив зубы.

— Это грандиозная шутка, — сказала она. — Ты стараешься отделаться от меня. Этого никогда не случится. Ты мой. Навсегда!

С этими словами Наташа кинулась прочь.

Что ему теперь остается?

Какое-то легкое веяние коснулось его.

— Хелло, герцог.

Николас обернулся.

Поппи.

И словно сияние солнца вмиг разогнало скопище серых туч. Сегодняшним вечером Поппи надела платье в греческом стиле, что делало ее похожей на Артемиду, богиню охоты. И она была еще более прекрасной и привлекательной, чем когда-либо раньше.

Николас поклонился.

— Добрый вечер, леди Поппи.

Николас чувствовал, что тон у него холодный, но как еще ему оставалось говорить с единственной женщиной в мире, которая дважды вынудила его задуматься над тем, не остаться ли ему на всю жизнь обозленным холостяком?

— Поздравляю вас с обручением, — заговорила Поппи. — И желаю вам многих лет счастья с княгиней… и ее собачками.

Николас нахмурился. Он не мог придумать ответ, который не оскорбил бы ее ушей.

Поппи вздернула подбородок и прошла мимо Драммонда, окутав его облаком своего аромата, таким знакомым и таким завораживающим.

Он не мог думать о ней прямо сейчас. Он должен был сосредоточиться на своем плане.

Начались танцы. Наташа вернулась к нему и настояла на том, чтобы они приняли в них участие. Он никогда еще не выглядел таким угрюмым. Долг не может заключаться в обязанности танцевать с русской княгиней, которая таращит на тебя глаза и то и дело наступает тебе на ноги. Или может?

Если да, то почему он, этот пресловутый долг таким тяжким бременем ложится ему на плечи? Почему он не кажется таким, как прежде?

Во время одного из переходов в кадрили Николас оказался в паре с леди Беатрис.

Она ему улыбнулась.

— Драммонд, если вы дорожите Поппи, мы вам поможем. Самое лучшее, что мы можем сделать, — это убедить ее, будто вы сделаны из прочной субстанции и вовсе не игрушка для Наташи. Докажите нам это.

После этих слов Беатрис от него ускользнула.

Игрушка для Наташи?!

Ладно, он всем на свете докажет, что не игрушка княгини.

В следующую минуту он сошелся в танце с леди Элинор.

— Поппи из тех женщин, что трезво оценивают свои умственные способности, — заговорила та. — Она порядочная, стойкая и храбрая. Я верю, вы докажете, что и вы такой же.

Николас огорчился. Ему не понравилось, что его порядочность как бы под вопросом. Однако он не мог не признать, что леди Элинор и леди Беатрис по-своему правы. Нынче ночью он должен доказать, что сам хозяин своей судьбы и не намерен отдавать ее в руки Наташи или Грапа.

Следующий танец он танцевал с женщиной, которая ценой обмана стала его невестой. Ценой предательства, если говорить точнее.

Он откашлялся и заговорил:

— Ты самым прискорбным образом использовала моего брата, чтобы заманить меня в ловушку.

— Как ты можешь верить тому, что говорит Фрэнк? — спросила она с видом оскорбленной невинности, глядя на Николаса широко раскрытыми глазами.

— И ты угрожаешь леди Поппи. Как ты собиралась поступить с ней, если бы тебе удалось затолкать ее в бочку? Убить ее?

— Это возмутительно! — брызгая слюной, прошипела Наташа.

— Это уже не имеет значения. Сегодня вечером я играю в твою игру последний раз. Мы больше не помолвлены и никогда помолвленными не будем.

Наташа открыла рот, намереваясь сказать еще что-то, однако Николас круто повернул ее и разжал руки.

Он увидел Поппи на другом конце зала — она стояла и с кем-то разговаривала. Ей известно, что он должен выкрасть картину сегодня вечером и передать ее в секретные службы. Однако Поппи отнюдь не выглядела чем-то встревоженной или обеспокоенной. Она очень хотела помочь ему в этом деле, даже просила его об этом очень настоятельно.

Следует выяснить причину такой ее беззаботности.

Николас подошел как можно ближе к тому месту, где она вела оживленный разговор с незнакомой ему пожилой вдовой, и заговорил:

— Леди Поппи, могу я вас попросить на два слова?

У пожилой вдовы отвисла челюсть. Обретя снова дар речи, та произнесла:

— Но как же так, ведь вы не разговариваете друг с другом?

— Вы правы, — ответила ей Поппи, — но в отличие от некоторых других людей, которые только говорят о том, что способны на риск, сама я готова рискнуть, если это необходимо. — Она бросила на Драммонда вызывающий взгляд. — Так что я, пожалуй, поговорю с ним.

— О чем речь? — спросил в недоумении Драммонд, увлекая ее за собой подальше в сторону. — Ведь я рискую. Постоянно.

— Вот как? — бросила Поппи подчеркнуто равнодушным тоном.

Драммонд почувствовал, что начинает злиться.

— Да, это именно так.

— Но ты мог и обмануть меня, — возразила она, передернув плечами.

— Я должен весьма серьезно рискнуть сегодня вечером, — сказал он. — А тебя это больше не волнует?

— Чего ради мне волноваться, спрашивается?

— Хотя бы ради того, что ты имела намерение помогать мне в этом деле.

Одной из двух своих грациозных, тонких рук Поппи уперлась в бок.

— А какое тебе теперь дело до моих намерений и до того, о чем я думаю? Ты меня бросил, и как бы я к этому ни относилась, я больше не твоя нареченная. И моя жизнь тебя больше не касается.

— Ты вправе сердиться по поводу истории с Наташей. Но все это происходило до того, как я встретил тебя.

Ее изумрудные глаза так и вспыхнули.

— Ты просил, чтобы я верила тебе. Я так и поступила. Я верила тебе всем сердцем. Сообщила, что состою в Клубе Старых Дев. Что мои взгляды заслуживают уважения. И я не удовольствуюсь ничем иным, кроме любви. Однако любовь не интересует тебя, верно, Драммонд? Ты использовал меня точно так же, как, видимо, и Наташу.

После этой короткой тирады она хотела уйти.

— Да постой хоть минуту! — окликнул ее Николас. — Я вовсе не бросал тебя. Я твердил, что женюсь на тебе. Это ты все повторяла, что нам следует разорвать нашу помолвку, непонятно почему.

Поппи не ответила ни слова.

Негодница!

Она выглядела так соблазнительно в этом платье. Николас злился на нее и в то же время был очарован ею. Он хотел ее.

Проклятие, он не просто испытывал плотскую страсть. Он любил леди Поппи Смит-Барнс — каждый влекущий к себе, чарующий, восхитительный дюйм ее существа.