Мэдлин Бейкер - Любовь первая, любовь бурная

Бриана пошевелилась под его рукой, ресницы вздрогнули и поднялись. Она улыбнулась Шункаха, и любовь, искрившаяся в ее глазах, рассеяла все его сомнения. Вместе они преодолеют все препятствия, какие приготовила им судьба.

— Пора ехать, — сказал Шункаха.

Она не спорила. Пока Шункаха взнуздывал лошадей и сворачивал одеяла, Бриана умылась и приготовила завтрак.

Наскоро позавтракав вяленым мясом и кофе, они снова двинулись в путь. «Как жутко ехать ночью,» — подумала Бриана. Их окружали равнины темные и загадочные. Как раз незадолго до полуночи подул ветер, перешептываясь с начавшей жухнуть травой на буйволиных пастбищах, дразня поредевшие листья на деревьях.

Бриана вздрогнула и поплотнее закуталась в куртку. Она взглянула на любимого, убедилась, что он рядом. Шункаха Люта прямо держался в седле, его резко очерченный профиль напоминал изображение на монете, темные волосы развевались на легком ветру. Она вдруг подумала, что он был воином. Ее народ, воюющий с его народом, вероятно, будет считать, что она предала белых ради экзотической плотской любви дикаря. Эта мысль причинила ей на мгновение боль, но тут же была отброшена прочь. С тех пор, как умерли ее родители, Бриана знала только несчастья и жестокость, источаемые ее народом, тогда как этот человек не выказывал ничего, кроме подлинной любви и доброты.

Почувствовав ее взгляд, Шункаха обернулся.

— Что случилось?

Бриана покачала головой.

— Ничего.

— Тебя что-то беспокоит, — нахмурившись, сказал Шункаха.

— Да.

— Разве ты не можешь сказать мне?

— Это глупо, — ответила Бриана. — Глупо.

— Между нами не должно быть секретов, Ишна Ви.

— Я… мне просто показалось, что ты воин, и я подумала, можешь ли ты… Я имею в виду… — она замолчала, не захотев обидеть его.

— Ты подумала, готов ли я воевать с твоим народом не на жизнь, а на смерть.

— Это не имеет значения, — быстро сказала Бриана, — правда, не имеет.

Шункаха натянул поводья, и его черный конь встал. Рядом остановился чалый.

— Я сражался в прошлом с твоим народом, — сказал Шункаха Люта бесцветным голосом. — Я убивал солдат, которые пришли угнетать нас, и я убивал других, кто приходил на нашу землю искать золото.

Их глаза встретились.

— Впереди будет еще больше сражений, больше убийств.

Бриана закусила нижнюю губу и пристально посмотрела ему в лицо. Ответ был тот, которого она ожидала, и ей предстояло сделать выбор.

Шункаха смотрел на нее, ожидая.

Достаточно ли она сильна, чтобы отвернуться от своего народа и стать его женой? Сможет ли Бриана жить с ним, зная, что он убил много белых — и с радостью убьет еще, если представится такая возможность?

Шункаха Люта почувствовал жалость к ней. Бриана была такой молодой, такой невинной. Последние шесть лет жила без любви, но зато никогда не знала нужды, никогда не голодала, никогда не видела кровавого ужаса войны. Достаточно ли она сильна, чтобы жить так, как живут Лакота? Не слишком ли многого он от нее требует?

— Я отвезу тебя назад к дяде, если ты хочешь, — спокойно сказал он.

— Нет! Что угодно, только не это. Как она может вернуться к жизни в страданиях и несчастье, когда сейчас наслаждается его добротой?

— Ты уверена, Ишна Ви? Вскоре мы доберемся до вигвамов моего народа, и тогда не будет пути назад.

Бриана почувствовала, как заныло сердце. Не старается ли он отговорить ее? Может быть, Шункаха уже не хочет, чтобы она оставалась рядом?

Она склонила голову, чтобы Шункаха не увидел ее лицо и слезы, навернувшиеся на глаза.

— Ты больше не хочешь меня?

— Ишна Ви! — он спрыгнул с лошади и притянул её к себе.

— Я только хочу твоего счастья, малышка. Ты моя женщина, но я не буду держать тебя здесь против твоего желания и не пускать к твоему народу, если ты хочешь вернуться.

— Я хочу быть только с тобой.

Очень нежно Шункаха дотронулся сильными коричневыми пальцами до подбородка Брианы и поднял ее лицо. Мягко прижавшись к ее губам своими он прошептал:

— Ты моя жена, Ишна Ви. Отныне и навеки, я ни за что не расстанусь с тобой по собственной воле.

— Ты мой муж, — ответила Бриана, сердце ее переполнялось чувствами. — Отныне и навеки, я никогда не уйду от тебя по собственной воле.

Долгое время они стояли так, глядя друг другу в глаза, и с той ночи Бриана поняла, что она и Шункаха действительно навсегда стали мужем и женой.

Они скакали на юго-запад в течение пяти дней, пересекая угол Плохой Земли — Мака Зича, как назвал ее Шункаха. Бриана с трепетом разглядывала фантастические скальные нагромождения и холмы, лишенные всякой жизни, и с облегчением вздохнула, когда эта земля осталась позади.

Несколькими днями позже они достигли Черных Холмов. Это была местность, разрезанная глубокими узкими ущельями, с высокими хребтами, валунами и скалами причудливой формы.

Бриана заметила, что Черные Холмы вовсе не были черными, а темно-зелеными, какими и должны быть густые леса, в которых растут желтая сосна, белая ель, красный кедр, белый вяз, осина, тополь, береза, трехгранный тополь и дуб. Покидая обширные равнины Северной Дакоты, Бриана испытывала благоговейный страх перед почти девственными лесами.

Они приближались к заросшей деревьями местности у подножия холмов Па Сапа, когда увидели всадников — двадцать молодых воинов, вооруженных и раскрашенных. Индейцы галопом помчались к Шункаха Люта и Бриане, издавая раскатистый воинственный клич, быстро окружили незваных гостей.

Воины пристально посмотрели на Шункаха Люта и узнали в нем одного из своих соплеменников, потом оглядели Бриану.

— Хоу, колопи , — сказал Шункаха, поднимая правую руку в традиционном мирном приветствии. — Здравствуйте, друзья.

— Хохахе, кола , — ответил один из воинов. — Добро пожаловать, друг. Ты на земле Лакота.

Шункаха кивнул.

— Я пришел найти убежище среди моих братьев.

Воин кивнул в ответ.

— Сейчас для нашего народа наступили плохие времена. Мы приветствуем еще одного воина. Даже сейчас Татонка Ийотаке и Ташунке-Витке готовятся к войне. — Индеец взглянул на Бриану, размышляя. — Эта белая женщина твоя пленница?

Шункаха Люта покачал головой.

— Она моя жена.

Воин снова кивнул, на его лице отразилось явное неодобрение.

— Хоппо , — сказал он, разворачивая лошадь. — Поехали.

Бриана с беспокойством въехала в деревню индейцев, расположенную на расчищенной площадке в середине участка, поросшего трехгранными тополями. Тут было много вигвамов, слишком много, чтобы пересчитать, и много индейцев. В горле пересохло, когда они оказались в центре внимания всех ее жителей. Мужчины, женщины и дети собрались вокруг них, их черные глаза горели презрением или злобой, когда они смотрели на золотистые волосы и светлую кожу Брианы.