Вайолет Уинспир - Пленница в башне

— Боюсь, я вас не понимаю, — пролепетала она.

— Вы не находите, что остров поразила некая эпидемия юношеской влюбленности, и Барбара, как видно, тоже вообразила, будто встретила свою судьбу в лице моего кузена?

Под его саркастическим взглядом лицо Ванессы залилось румянцем, но кровь тут же отхлынула от щек. Так вот оно что! Он все знал об увлечении Барбары?!

— Я думал, что она завела знакомство с каким-нибудь местным парнем, но, видя, как вас охватывает необъяснимое беспокойство всякий раз, когда вы оказываетесь в компании моей падчерицы и Рая, я, естественно, пришел к правильному выводу, — дон пожал плечами и выразительно взмахнул рукой, — что это именно он, а не какой-нибудь местный парень пробудил в ней эти незрелые чувства.

— Сеньор, и… не знаю, что сказать. — Ванесса понимала, что отрицать влюбленность Барбары в Рая бесполезно. — Могу только заверить вас, что между ними нет ничего, кроме обычного флирта. Я уверена, что дальше этого он не решится.

— И все равно я позабочусь о том, чтобы он вернулся в Испанию. Вам лучше не обсуждать этого с малышкой.

— Конечно нет!

Через патио к ним направлялся слуга в белой куртке. Дон взял Ванессу за локоть и, войдя в холл, сказал:

— Барбара сейчас спит, и вы свободны. Не будете ли вы так добры заглянуть на часок к моей бабушке? Она обрадуется вашему обществу; только вчера я слышал от нее, что ей так и не представилась возможность познакомиться с вами поближе.

Донья Мануэла всегда внушала Ванессе непреодолимый страх, и она нерешительно взглянула в смуглое лицо дона Рафаэля, который в ответ приветливо улыбнулся:

— Бабушка только с виду кажется такой неприступной. Вы увидите, что под чопорной наружностью скрывается очень добрый человек, который не прочь провести время за обыкновенной женской болтовней. Вам есть о чем поболтать. Обсудите с ней ваши новые платья…

Ванессу снова невольно охватило возмущение, как утром, когда она нашла в шкафу зеленый вечерний туалет и почувствовала себя так, будто кто-то чужой нарушил неприкосновенное уединение ее спальни.

Ей не удалось справиться с выражением своего лица, и ее раздражение не укрылось от зорких глаз дона. Он неожиданно взял ее за руки, будто прочел ее мысли:

— Неужели я не имею права сделать вам что-нибудь приятное? Не станете же вы уверять меня, что предпочитаете носить одежду, которая вам не идет, а не ходить в таких красивых платьях, как то, что на вас? Такой холодный оттенок зеленого красив и сам по себе, и, конечно, наилучшим образом подчеркивает медный цвет ваших волос — color de fuego. — Он рассмеялся своим низким гортанным смехом: — Наверное, именно цвет волос и виноват в вашей вспыльчивости.

Этот человек раздражал ее, но в то же время умел и успокоить, и Ванесса невольно улыбнулась:

— Моя мать была ирландкой, сеньор. Видимо, ей я и обязана цветом волос… да и характером тоже.

— И живостью в голосе, очевидно, тоже. Дети часто неосознанно перенимают подобные манеры. Я слышал, что ваша матушка умерла, когда вы еще учились в школе?

Ванесса горестно кивнула:

— Мои родители ехали в школу на рождественские праздники. Накануне был сильный снегопад, и на мосту их машину занесло. Они погибли мгновенно.

— Бедняжка, должно быть, вы испытали настоящее потрясение! — Глаза дона внезапно изменили цвет и стали теплого темно-коричневого цвета. — С тех пор как не стало вашего дяди, мне казалось, что вы воздвигли вокруг себя барьер, чтобы огородить себя от возможных привязанностей, я и не вспомнил о том, что вы сами объявили о своей любви к молодому Конрою. А теперь позвольте мне проводить вас к моей бабушке.

Они шагали по великолепному мозаичному полу через холл, и Ванесса уже собиралась начать новый спор с доном Рафаэлем, но, искоса взглянув на его лицо, поняла, что он погрузился в собственные мысли, которые затуманили его глаза, придав им еще большую выразительность.

Они бок о бок поднялись по широкой роскошной лестнице с драгоценными изразцами, которые украшали ступени и кованую решетку балюстрады.

Комнаты доньи Мануэлы располагались в первой галерее, и Ванесса впервые переступила их порог. Дон Рафаэль отворил двустворчатую дверь в небольшой вестибюль, — настоящую цветочную беседку, в центре которой в полу был устроен бассейн с рыбками, украшенный чудесным фонтаном со статуей мальчика, сидящего на дельфине. Ванесса не сдержала возгласа восхищения и подошла к краю бассейна, чтобы полюбоваться его обитателями, разноцветными, как перья павлина. В этот момент из двери, задрапированной парчовой тканью, вышла женщина в черном одеянии.

Это оказалась Луиза, служанка и компаньонка пожилой сеньоры. Она поздоровалась с ними, и из ее слов Ванесса поняла, что дон Рафаэль заранее договорился о том, чтобы ее пригласили к донье Мануэле. Ее ждали, и их с сеньором идальго попросили пройти в зал.

Все было очень официально, и Ванесса почувствовала, как в ее сердце зашевелилась необъяснимая тревога. Она усилилась, когда девушка прошла под аркой и оказалась в просторной комнате, отделанной и меблированной в испанских традициях. На обшитых красным деревом стенах висели живописные портреты династии Домериков, мужчин и женщин; каждый из персонажей был одет в костюм своей эпохи, каждого отличали аристократические черты лица, горделивая осанка и горящие страстью прекрасные глаза, которые так часто можно видеть на испанских лицах.

Кованые подсвечники, инкрустированные столики, резные скамеечки для ног, рубиновые пятна диванных подушек, переливающаяся всеми цветами радуги шаль, брошенная на тахту, и затянутые гобеленом высокие кресла создавали в комнате атмосферу старины, которую усиливал аромат, струящийся из медной курильницы.

Ванесса окинула комнату беглым взглядом, будто набрала воздуха перед тем, как перейти к какому-то неприятному делу, которое сейчас для нее олицетворяла сидевшая в кресле эта маленькая женщина с горделивой осанкой, поставившая крошечные ножки в элегантных туфлях на скамеечку. Кожа цвета слоновой кости обтягивала тонкое лицо, покрытое сеточкой морщин под слоем пудры. Агатовые глаза с тяжелыми веками, придававшими ей такой устрашающий вид, не мигая, смотрели на Ванессу. Серебристую седину прикрывала черная кружевная мантилья, скрепленная peineta — резным черепаховым гребнем, который увеличивает рост и придает испанской женщине горделивую осанку. На плечи достойной сеньоры была наброшена кружевная шаль, а на черном шелковом платье блестела золотая цепочка лорнета. В ушах сверкали серьги, очевидно, из слоновой кости, а на морщинистых руках горели перстни с крупными бриллиантами и рубинами.

— Целую ручки, бабулечка. — Дон Рафаэль взял в ладони миниатюрные ручки своей бабушки и сердечно их расцеловал. Она с любовью прикоснулась к его щеке своими унизанными рубинами пальцами, но ее живые глаза были устремлены поверх плеча дона на Ванессу. Нельзя было не заметить сходства между бабушкой и внуком — у нее был такой же своевольный подбородок, такая же упрямая линия рта и такая же твердая вера в незыблемость испанских традиций, старых традиций — рыцарства и славы.