Наталия Вронская - Сюрпризы Фортуны

Таким вот образом Агния, хотя и не скоро, ибо путешествие заняло несколько недель, оказалась в Бразилии, на берегу незнакомого города, ощущая довольно сильную жару и чуть-чуть задыхаясь от переизбытка влаги в воздухе.

Как у них с Марселу и было решено, она поселилась в его городском доме, немало переполошив любопытных соседей своим появлением. Как Агния впоследствии полагала, успокоило их только то, что хозяин дома немедленно покинул его и в экипаже уехал на фазенду, оставив гостью (одинокую женщину!) одну с прислугой. Конечно, и это давало немало поводов для сплетен, но все же приличия были соблюдены.

Но более всего поразила Агнию черная прислуга, которой был наполнен дом. Это было так непривычно и неожиданно, что в первый момент она даже и растерялась. Но черная прислуга оказалась ничуть не хуже белой, а то и получше: вышколенные, вежливые, немного любопытные, но не более, чем дворовые, а позже свободные лакеи и горничные в доме ее отца.

Агнию быстро устроили в комнате, обставленной со всевозможной роскошью. Обстановка была несколько старомодной, напомнившей моды почти десятилетней давности, но очень роскошной и удобной. На огромных окнах висели тяжелые темные портьеры, за окном угадывался длинный узкий балкон-галерея, который помогал комнате оставаться в относительной прохладе.

В несколько дней Агния освоилась в новом доме, сумела расположить к себе дворецкого, черного, как головешка, но с совершенно седой головой старого и добрейшего негра, которого звали Андре. Она с трудом могла с ним общаться, потому что не знала португальского языка, но доброе отношение и желание понимать друг друга вкупе с французским языком сделали свое дело. И вскоре Агния уже довольно сносно изъясняла свои желания, выражая сомнения по поводу фасоли и прочих продуктов, которыми ее щедро кормили и названия которым она не знала.

Марселу, верный своему слову, не оставлял ее надолго одну. Он довольно решительно ввел ее в местное общество, в котором оказался величиной весьма значительной. И если на нее посматривали искоса поначалу, то после прямого заявления Марселу о том, что Агния — его невеста, косые взгляды почти прекратились. К тому же Марселу объявил ей, что его мать вскоре прибудет из столицы, и, как только она приедет, можно будет назначить день свадьбы. И с этим не стоит тянуть. Они и так слишком долго ждут.

Здешние нравы, как только Агния сумела их как следует разглядеть, удивили и даже как-то поразили ее. Уж слишком обычаи здешних мест разнились с теми, на которых она выросла. И все бы ничего, если бы только все чужое и незнакомое испокон веку не отвращало человека от себя. Ведь известно, что хорошо только то, что понятно, а то, что непонятно, — заведомо дурно и враждебно. Так же, вероятно, относились здесь и к ней — в Бразилии вообще не очень жаловали иностранцев. Если бы семья Сан-Пайо не была вхожа в императорский дворец, о чем все знали, то Агнии пришлось бы много тяжелее. Вдова, иностранка, к тому же невеста самого завидного жениха не только в округе, но и во всем штате, если не во всей Бразилии, она вызывала много тайных злых толков и зависти.

Но в здешних гостиных ее тем не менее встречали улыбками и охотно с ней беседовали, расспрашивая о Европе, о тамошних новинках и модах, о родственниках, о блестящих европейских гостиных и о российском императоре, о котором почти никто не знал, но все предполагали, что он есть.

Однажды внимание Агнии привлек необычный разговор, который в непосредственной близости от нее завели донна Кандида Диверкадо и донна Кристина Брага. Краем уха она услышала, что говорили они про какую-то женщину, их общую знакомую, которую тиранил ее муж, регулярно запирая ее одну в доме и оставляя по нескольку дней в самом плачевном состоянии. Агния не сдержалась, поскольку изумлению ее не было предела, и пораженно спросила:

— Как? Как он мог запереть свою жену?

— Он не хотел, чтобы она в его отсутствие выходила из дома или принимала кого-нибудь. Муж — глава семьи и глава жены.

— Но… Как странно… — Агния покачала головой.

— А разве у вас в стране так не принято поступать с женами?

— Лет сто назад, пожалуй, такие мужья и встречались, но теперь… Теперь, ежели бы кто так поступил с собственной женой, его осудило бы все общество.

— Ах, как интересно… — Дамы посмотрели на нее с не меньшим вниманием, чем она на них.

— А в вашей семье? — Агния обернулась к Марселу, который сидел тут же, рядом с ней. — Твой отец тоже запирал твою мать в доме?

— О нет. — Тот серьезно посмотрел на нее. — Никогда. Мой отец не мог так поступать, он был человек другого склада.

— А ты?

— Я тоже никогда бы так не поступил.

Агния посмотрела на Марселу и почему-то подумала, что, конечно, он не обманывает ее, но… Но как знать, не способен ли он на куда более худший поступок, чем запирание жены на ключ? Она невольно поежилась. Другая страна, другие нравы… Ей неожиданно стало крайне неуютно. Она не понимала этих людей, не понимала их жизни и даже теперь немного побаивалась Марселу. Да, он был сдержан, воспитан, никогда не позволял себе ни единой грубости ни по отношению к ней, ни просто в ее присутствии к кому-либо другому. Он даже со своими рабами был изысканно вежлив, и все же было некое «но»… Когда они оставались наедине, в моменты любви, она не могла не чувствовать и не понимать его необузданности, так тщательно скрываемой им при свете дня. Она посмотрела на Марселу. Тот ответил на ее взгляд и улыбнулся. Агния улыбнулась в ответ, приняв на себя невозмутимый вид.

— Прости, я оставлю тебя на минуту, — пробормотал Марселу. — Мне надо переговорить с полковником Аламейдой об одном деле.

— Конечно, — согласно кивнула головой она.

А разговор между тем продолжался. Она уловила последнюю фразу.

— …и опять разговоры аболиционистов.

Агния встрепенулась.

— А как вы относитесь к этим разговорам об отмене рабства? — Донна Кандида посмотрела на нее.

— Не знаю… Могу лишь сказать, что у нас в России тоже было рабство [7] Конечно, в России не было рабства в том роде, в котором оно существовало в Бразилии. Крепостничество имело множество отличий от рабства в чистом виде, но дамы, полагаю, друг друга прекрасно поняли, не входя в излишние подробности. , еще и десяти лет не прошло, как его отменили.

— Вот как? У вас были негры? — Это молодая дочка доньи Кандиды вступила в беседу.

— Негры? Нет. Крестьяне.

— Белые?

— Да.

— Белые рабы… Как интересно, — протянула донна Кандида. — И что же, вы всех освободили?

— Да, синьора.

— А у вашего отца были рабы?

Агния улыбнулась:

— Да. Что-то около полутора тысяч душ.

— О-о, — в голосе доньи Кандиды прозвучало восхищение. — Это очень много.