Анна Князева - Маскарад чувств

Не слушая его восклицаний, Кузминский повторил:

— Зыков, Зыков… Нет, мы действительно не встречались. Не припомню… А вы случайно не состоите в родстве с некими Перфильевыми из Тверской губернии.

По-юношески нежные щеки Андрея внезапно зарделись:

— А… А почему вы спрашиваете?

— Так вы родственники! — обрадованно воскликнул Алексей. — Не случайно же мне показалось, что вы так похожи на… Так вы действительно в каком-то свойстве с теми Перфильевыми?

— Я… да… — заикаясь, произнес Зыков и опустил голову.

Сжалившись, Алексей перевел разговор на сегодняшнюю премьеру, а про себя подумал: «Похоже, и в самом деле — незаконный сын. Иначе чего бы он так смутился? Ему неловко говорить об этом. Уж не стану пытать». Новая тема постепенно заставила Зыкова расслабиться, и он стал отпускать остроумные и точные замечания по поводу игры некоторых актеров. Алексей смеялся от души: «А ведь верно! Прямо в точку!»

К нему то и дело подходили с поздравлениями, и нужно было с каждым расцеловаться и выпить. И постепенно это начало раздражать Кузминского, которому хотелось поговорить с Зыковым начистоту.

— А не сыграть ли нам в бильярд, Андрей Александрович? — придумал Алексей повод для уединения.

Эта игра — с глазу на глаз — всегда располагала к откровенным разговорам, а ему не терпелось расспросить своего нового знакомого о Перфильевых. О Лизе. Пока же, чувствовалось, юноша был еще не готов говорить о личном.

Зыков сразу оживился:

— В бильярд? О, это замечательно! Должно быть, вы лучше играете, Алексей Константинович, но я очень люблю эту игру.

— Ну, и превосходно, — слегка приобняв Андрея за плечи, отчего тот почему-то вздрогнул, Кузминский увлек его в бильярдную. В душе он посмеивался над такой застенчивостью.

«Ну, да я ведь нынче знаменитость! — с иронией подумал актер. — Неужто он такой трепетный поклонник моего таланта?»

Но в бильярдной оказалось слишком много народу, чтобы вести интимные разговоры. Один стол, по счастью, был свободен, и они с охотой взялись за кии. Но игра у Алексея не заладилась с самого начала. Стоило ему встретиться взглядом с Зыковым, как руки переставали слушаться, потому что ему виделись глаза Лизы Перфильевой. «Мне это просто мерещится, — уговаривал он себя. — Даже если они — родственники, сходство не может быть столь глубоким!» И все же Кузминский все время ловил себя на том, что избегает смотреть Андрею в глаза.

— Чем вы занимаетесь, Андрей Александрович, когда не играете в бильярд? — поинтересовался Кузминский.

— Бездельничаю, как и все богатые наследники, — отозвался тот насмешливо. — Правда, свою часть наследства получу лишь через год, такова воля моего родителя, но и того, что я имею сейчас, мне вполне хватает… для скромной жизни.

— А вы не задираете нос кверху, а, господин Зыков? — Алексею он нравился все больше.

На этот раз Андрей отозвался серьезно:

— Это вы имеете полное право его задирать. Вы — настоящий, неподдельный талант. Вы дарите людям счастье, душу им переворачиваете! Вы настолько превосходите меня, Алексей Константинович! Ведь что делаю я? На лошадях катаюсь? Стихи читаю? Бездарное времяпрепровождение… Порой я думаю, что ради жизни, наполненной смыслом, можно отказаться от любого состояния.

— Да вы мятежник, сударь! — с иронией воскликнул Кузминский. — Слышало бы вас остальное общество!

— А я остальным этого и не скажу. Только вам. — Андрей посмотрел ему прямо в глаза, что заставило Алексея промазать по шару.

Первую партию он проиграл вчистую, а вторую начинать не решился.

— Сдаюсь! — провозгласил Алексей без особого сожаления. Сегодня ему уже довелось испытать триумф куда больший. Невозможно победить везде и во всем. — Пойдемте лучше шампанского выпьем! За ваши и мои успехи.

— За мои не стоит и пить, — пробормотал Зыков.

— Это как угодно. Но за мой сегодняшний успех вы просто обязаны поднять бокал.

Его развеселило, как Андрей ожил после первого же бокала. Даже такие знакомые глаза его заблестели по-новому, а во взгляде появилось нечто шальное. Он позволил себе даже громко расхохотаться над бородатым анекдотом, который рассказал пристроившийся к ним старый трагик. Тот слыл первым весельчаком в труппе, но всех новичков в компании проверял старыми байками. Угадав, что Зыкову можно повторить весь запас историй, Павел Петрович оживился и вцепился в молодого человека.

— Я вас покину на минуту, — рассеянно сказал Кузминский, который заметил долгожданное появление «примы» — Зинаиды Мичуриной.

Ее рыжие пышные волосы и звонкий смех тотчас приманили всех мужчин, как актеров, так и зрителей. Алексею уже не раз довелось испытать, как этот огненный водопад струится ему прямо на лицо, когда он лежит в постели, а она улыбается ему сверху. И ощущения были, надо сказать, незабываемые. Он подумал, что и сегодня ночь с Зинаидой могла бы стать достойной наградой триумфатору. Ему захотелось немедленно увезти ее к себе, но Алексей понимал, что Мичуриной необходимо насладиться всеобщим восхищением, за тем и пришла. Если он лишит ее этого, она будет не в духе, и тогда ничего особенного Алексей не испытает. А ему хотелось потрясения.

На утро, Кузминский уже предугадывал это, ему захочется поскорее избавиться от громкоголосой бездарности, которая проложила себе путь к славе, перескакивая из одной постели в другую. И ей устраивали хвалебные рецензии, в газетах, пышные бенефисы… Тогда как он всего добивался только своим талантом.

«Зато мне есть за что уважать себя», — подумал он, целуя перчатку Зинаиды. При других она не выделяла его, опасаясь неудовольствия своего нынешнего покровителя — известного заводчика Курицына. Дежурная улыбка скользнула по ее надменному лицу, не слишком красивому, но ухоженному. И Алексей не был бы актером, если не ответил ей тем же. Это задело Зинаиду. Она нахмурилась и проследила за ним сердитым взглядом.

Отвернувшись, Кузминский удовлетворенно усмехнулся: «Все, попалась. Сегодня она будет моей. И будет стараться поразить меня!» И тотчас он встретил другой взгляд, в котором читалось неподдельное страдание. Не понимая, в чем дело, Алексей шагнул к Зыкову и под предлогом, что хочет представить его Мичуриной, увел от надоедливого трагика.

— Простите, что бросил вас с этим несносным стариком, — попросил он. — Но я обязан был поздороваться с мадам… У нас свои правила игры, вам не нужно их знать.

— Вы ее любите? — неожиданно прошептал Андрей.

Кузминский выразил неподдельное удивление:

— Люблю?! Да Бог с вами! Разве ее можно любить?

— Да ведь она настоящая красавица!

Алексей невольно оглянулся, точно уже подзабыл, как выглядит Мичурина.