Анна Князева Анна Князева - Тайна рождения

«Наверное, с этой Варькой все именно так и случилось, — подумала Елена Павловна с обидой. — Почему, выезжая в деревню, мы ни разу не позволили себе побыть такими естественными людьми, которые могут наслаждаться любовью на лоне природы? Чего мы стеснялись? Чужих взглядов? Друг друга? Самих себя? Всегда в темноте, будто мы воруем любовь… А с ней он был близок при свете дня. Интересно, это доставляет большее удовольствие, если видишь? И как это вообще происходит с чужими? Если бы я не убежала от Трипольского, я узнала бы это… Мне ведь невыносимо хотелось это узнать! Все болело потом».

Елена уже почти жалела о том, что оттолкнула Дмитрия, ведь он считался известным ловеласом, значит, был опытен в таких делах и мог доставить ей доселе не испытанное удовольствие. Но теперь уже поздно об этом думать. Не возвращаться же ради того, чтобы, наконец, отдаться ему!

Она весело подумала о том, что, может, стоит завести себе любовника в Родниках? Какого-нибудь дюжего кузнеца, у которого ладони, как лопаты, — обе ее груди в одной такой уместятся. У Елены в предвкушении сжалось сердце. Преступный, заведомо порочный плод, весь в червоточинах, но истекающий сладостным соком… Почему бы и нет? Владимир даже не посмеет ее в чем-либо упрекнуть. Долг, как известно, платежом красен.

К ней подбежала раскрасневшаяся Глаша:

— Матушка Елена Павловна, можно ехать!

— Что, лучше ей стало? — отрывисто спросила графиня, продолжая жадно вдыхать густой и пряный полевой дух.

— Да, вроде все уж. Она тяжелая, видать?

— Не твоего ума дело! — отрезала Елена. Потом, смягчившись, добавила: — От тебя ничего не скроешь. Я ее увезла от позора да от отцовского гнева. Но она должна помнить, что совершила смертный грех, и я этого не одобряю. Поэтому сторонись ее, поняла?

— Какие понять, — торопливо заверила Глаша, опять испугавшись многообещающего взгляда хозяйки.

Елена Павловна потрепала ее по щеке:

— Ну, и хорошо. Я тебе доверяю… пока.

Она решила закончить этим предостережением. Пускай ее глуповатая, как все девушки из народа, но шустрая горничная не забывается. В праве Елены Павловны сломать ее судьбу в два счета. Обе ее невольные спутницы должны это помнить…

Елена думала, что Варя уже снова забилась в угол кареты, но, приблизившись, неожиданно обнаружила, что та прильнула к старому дубу — единственному дереву, росшему у дороги. Что уж она нашептала ему, нажаловалась — неизвестно, но все лицо Вари было залито слезами.

— Прекрати реветь, — строго сказала Елена Павловна. — Это может навредить ребенку. Ты должна быть ровна и спокойна. И радоваться тому, что вообще жива до сих пор.

Во взгляде девушки проступил неподдельный ужас. Оттолкнувшись от дерева, она скользнула в карету, на ходу утираясь рукавом и громко шмыгая носом. Графиня посторонилась: ей неприятно было хотя бы невзначай коснуться этой грязнухи. Как мог Владимир пренебречь своей чистоплотностью, припасть к этому немытому телу? Какая гадость… Трипольский, по крайней мере, дворянин. И даже если б Елена не убежала от него, это в любом случае не стало бы такой грязью. Она была убеждена в этом, несмотря на то что на секунду позволила себе вообразить здоровенного кузнеца, обнимающего ее…

В Родники они прибыли уже в сумерках. По дороге Елена решила, что мужу необходимо приезжать к ней иногда. А на это время она будет запирать Варю на дальней делянке, про которую Владимир ничего не знал. Если у девки будет еда и вода, ничего ей не сделается за пару дней… А когда Варя достаточно отяжелеет, можно даже отправлять Глашу, чтоб та выпускала ее погулять, подышать свежим воздухом. Далеко с большим животом не убежишь… Тем более зима начнется, девка не рискнет пуститься в бега.

«Вот еще и зимняя одежда ей нужна, — с неудовольствием подумала Елена Павловна. — Гулять ей просто необходимо, насколько я знаю… К Пасхе родит? Значит, в мае я уже буду матерью!»

Ей живо представилось, как она с младенцем в кружевных пеленках на руках принимает гостей. Даже привиделось собственное счастливое, улыбающееся лицо, обращенное к сияющему Владимиру. Все поздравляют ее и что-нибудь дарят малышу, уже крещенному ребенком четы Петровских. И никакая безродная Варька не отберет у них этого счастья. Все прощено, все забыто…

Глаша первой выскочила из своей повозки:

— Приехали! Ой, хорошо-то как!

Опершись о руку кучера, Елена Павловна ступила на свою землю, прислушиваясь к радостно заволновавшемуся сердцу. Сколько воспоминаний нахлынуло разом, как много голосов зазвучало в памяти…

— Выходи, — бросила она Варе через плечо и, не дожидаясь ее, пошла к дому.

Так хотелось поскорее ступить на родной порог, услышать знакомое с детства поскрипывание ступеней лестницы, ведущей на второй этаж. Девочкой, она скатывалась по этой лестнице, навалившись животом на перила. И часто прилетала прямо в объятия отца, подкарауливавшего ее внизу. Он подбрасывал ее и ловил, а маленькая Леночка хохотала, ничего не боясь, никого не стесняясь. Ее светлые кудряшки взлетали легкими крылышками, словно пытаясь утянуть девочку в счастливый полет. Потом отец крепко целовал ее порозовевшую щеку и отпускал гулять. Наверное, он еще помнил, каким магическим притяжением для ребенка обладают и сад, и лес, и поле…

«Я привезу сюда своего малыша уже следующим летом. — Елене захотелось закричать от счастья. — И буду привозить каждый год».

Она хотела пообещать себе, что пригласит и родителей, которые отписали ей Родники в качестве приданого и больше сюда не ездили. Но, только представив, что ее ребенку может быть интереснее с дедом или с бабушкой, Елена сразу же отказалась от этой мысли. Это будет только ее малыш, и его любовь она готова разделить лишь с Владимиром.

А Варя… Ну при чем здесь Варя? Она только выносит малыша. Не становится же кормилица матерью только оттого, что дает ребенку грудь! А этой девке Елена даже подержать новорожденного не даст, не то что покормить! Сразу же увезет в Петербург. Там найдет ему кормилицу и няньку, Владимиру поручит заранее присмотреть чистоплотных и здоровых. Пусть поспрашивает у знакомых, распустит слух о близких родах жены, тогда никому и объяснять ничего не потребуется. Весь высший свет знал, что графиня Петровская отправилась за границу лечиться. Вот и результат! Еще и престиж докторов поднимется…

Усмехнувшись, Елена Павловна небрежно кивнула подбежавшему к ней управляющему и велела к утру подготовить отчет о делах. Потом вспомнила, что в Дубровке отдала такое же распоряжение, да уехала, так ничего и не проверив. «Ну, да ладно, — решила она. — Может, старый дурак хоть порядок в своих записях навел. В другой раз проверю».