Йорг Кастнер - Смертельная лазурь

Я обвел взглядом неуютную каморку, в которой не было ничего любопытного, за исключением разве что составленных у стены ящиков.

— Да нет, наверное, ничего, Деккерт. Если вас только не заинтересуют католические молитвенники. Так что можно отправляться!

Выйдя из каморки, я нагнулся и подобрал оружие убитого. Пистолет был заряжен. Я почувствовал себя куда увереннее. И уже вскоре похвалил себя за подобную предусмотрительность. Я бросился вперед, остальные последовали за мной. Подземные коридоры заполнял пороховой дым. Отовсюду раздавались крики и выстрелы, но у меня складывалось впечатление, что схватка на излете. Несмотря на проведенное в подземелье время, ориентировался я в нем ничуть не лучше Деккерта и его спутников, поэтому пришлось изрядно поплутать, пока я смог найти выход на лестницу.

Вдруг перед нами появились два человека. Ван дер Мейлен и мой лысый охранник.

Я отреагировал достаточно быстро и упал на колени, одновременно наводя на противников оружие. Вот только выстрелить не успел — тут же впереди грохнуло, и все заволокло ядовитым пороховым дымом. Пока я, кашляя и протирая глаза, приходил в себя, Деккерт осел на пол. В отчаянии я выстрелил прямо перед собой, не потрудившись даже толком прицелиться.

Вместе с его напарником мы бросились к Деккерту. Помощник Катона, сморщившись от боли, обеими ладонями зажимал рану в правом бедре.

— Слава Богу, вы живы! — воскликнул я, отрывая клок от своей рубахи.

Наскоро перевязав Деккерта и дождавшись, пока рассеется едкий дым, мы разглядели лежавшего на нижней площадке лестницы человека. Это был лысый, но я не сразу узнал его — выпущенная мною пуля снесла ему полголовы. Вид был ужасный — окровавленные осколки черепных костей, разбрызганные остатки мозга… Тут даже изувер ван Зельден поморщился бы, прежде чем забрать сей экземпляр в свою коллекцию.

— Да вы, оказывается, еще и стрелок, бьющий без промаха, Зюйтхоф! — уважительно воскликнул Деккерт и, кряхтя, стал подниматься с пола.

— Бросьте, Деккерт. Случайность, не более того, — скромно потупился я. — Я и стрелял-то, наверное, первый раз в жизни. Так что управляюсь я с пистолетом наверняка еще хуже, чем вы с кистью художника. Как вы?

— Вообще-то лучше, чем могло бы показаться, — вымученно улыбнувшись, процедил Деккерт. — Пуля, к счастью, только полоснула меня по ноге. А второй, как я понимаю, скрылся?

Я кивнул.

— Ван дер Мейлен либо выбежал наружу, либо забежал к Рембрандту. Если поторопиться, мы схватим его.

— Что? Так это был ван дер Мейлен? Ну-ка, живее за ним!

Мы поспешили вверх по лестнице, Деккерт, несмотря на полученную рану, старался не отставать. Если мы верно угадали, куда бросился ван дер Мейлен, он опережал нас. Во всяком случае, видно его не было. Или я что-то напутал и повел нашу небольшую группу не туда, куда нужно? Нет, это был тот самый коридор, по которому меня препровождали в мастерскую мастера Рембрандта, расположенную в мансарде. Дверь мастерской была распахнута настежь, что ничего доброго не предвещало.

Ворвавшись внутрь, мы увидели, как ван дер Мейлен что-то втолковывает мастеру. Наверняка торговец подбивал старика бежать. При виде нас ван дер Мейлен явно сконфузился — он ведь рассчитывал, что уйдет, — и запаниковал. Пистолет в его руке растерянно сновал между нами и Рембрандтом.

Интересно, успел он перезарядить оружие? Этого я знать не мог, да и выяснять не собирался. Я отважно швырнул пистолет в оторопевшего ван дер Мейлена. Увесистое оружие угодило торговцу прямо в висок.

Промычав от боли что-то нечленораздельное, он выронил пистолет и, крякнув, инстинктивно отступил на пару шагов, задев стоявшие тут же мольберты, затем с шумом упал прямо на доходившее до пола широкое окно. Раздался звон стекла, и почтенный торговец антиквариатом выпорхнул наружу. Раздался крик, за которым последовал глухой удар тела о брусчатку.

Подбежав к окну, я посмотрел вниз. Ван дер Мейлен в неестественной позе неподвижно застыл на камнях мостовой. В том, что он мертв, сомнений не было.

Подошел Деккерт.

— Нет, Зюйтхоф, вы действительно мастерски владеете пистолетом.

Ничего не ответив, я повернулся к Рембрандту. Тот с ошарашенным видом взирал на нас. Я заметил, что с зажатой в пальцах кисти мастера оторвалась ярко-синяя капля и упала на пол.

— Что все это значит? Что вы сделали с господином ван дер Мейленом, Зюйтхоф?

— Только то, что он заслужил, — с горечью ответил я. — Вы лучше скажите, что ему нужно было от вас!

— Я должен был пойти с ним. Он очень спешил. А я пытался ему объяснить, что сначала необходимо закончить вот эту картину.

И мастер ткнул кистью в то самое полотно в лазурных тонах, которое мне уже приходилось видеть во время первого визита в эту мастерскую.

— А куда вы с ван дер Мейленом должны были пойти? — продолжал я задавать вопросы. — Он вам не сказал?

Этого Рембрандт не знал.

— Он упоминал о Корнелии? Не говорил, где она сейчас?

— А где ей быть, как не в нашем доме на Розенграхт?

Судя по всему, дочь Рембрандта доставили сюда тайком даже от него. Мастер и понятия не имел о постигшем ее несчастье. Причем с моей, отнюдь нелегкой, руки.

— Ван дер Мейлен действительно ничего о ней не говорил?

Рембрандт раздраженно тряхнул седыми локонами.

— Какого дьявола вы привязались к Корнелии? Вы на нее не заглядывайтесь! Моя дочь выйдет не за какого-ни-будь оборванца без роду и племени, а за солидного человека с положением, например, за ван дер Мейлена.

Я невольно взглянул в сторону окна, через которое минуту назад вывалился сей респектабельный жених, распластавшийся сейчас внизу на брусчатке. И почувствовал не то чтобы жалость, нет. Скорее досаду — ведь он мог бы сообщить нам о местонахождении Корнелии.

— Крепитесь, — подбодрил меня Деккерт, заметив выражение отчаяния у меня на лице. — Мы все вверх дном поднимем, но если ваша Корнелия здесь, найдем ее непременно.

Я помогал им в поисках. Мы обходили комнату за комнатой. Большинство из них пустовало. Нигде мы не обнаружили ни малейшего следа присутствия девушки. Обойдя почти весь дом, мы встретили инспектора Иеремию Катона, как раз отдававшего распоряжения начальнику охраны, куда направить арестованных.

В надежде узнать что-либо о пропавшей дочери Рембрандта я обратился к нему, но и Катон понятия не имел, где Корнелия. Об этом наверняка знали и Фредрик де Гааль, и Антон ван Зельден, но их не было в числе арестованных.

В нижнем этаже дома имелась комната, обставленная запыленной мебелью. Измученные беготней по лестницам, мы с Катоном и Деккертом в изнеможении опустились на потрепанные стулья. Деккерт возложил раненую ногу на низенький столик, на который в лучшие времена ставили посуду после обеда.