Джинни Лин - Дракон и жемчужина

Сад был погружен в темноту, лишь у входа горел одинокий фонарик. Суинь накрыла волна пустоты и одиночества. Она больше не могла здесь находиться. Стражники что-то кричали ей вслед, однако она не обращала на них внимания. Суинь забежала за дом и остановилась у края ущелья, пойманная в ловушку. За ее спиной раздавались протестующие вопли стражников.

— Оставьте меня одну! — крикнула она.

Глубокой ночью ущелье разверзлось перед ней подобно зияющей бездне. Пронизывающий, холодный ветер пробирался под полы ее одежды, впивался в лицо жалящими иголками. Когда она покинет бамбуковый лес и этот дом, подумала Лин Суинь, ее не будет ожидать ничего, кроме одиночества и бесконечной полосы тихих и пустых дней.

Впервые Суинь дала волю слезам. Они текли по щекам, закрывая пеленой глаза… Ночная мгла скрылась в тумане. Ли Тао пробудил в ней стремления, далекие от физического желания. Всю жизнь ее покупали и продавали. Суинь думала, что для того, чтобы стать свободной, ей достаточно вернуться обратно на реку, в дом, где она будет принадлежать только себе и никому другому. Обретет безопасность. Однако это уже не казалось ей достаточным… Сквозь завывания ветра Суинь услышала шум шагов.

— Лин-гуйфэй! — Это был голос Ли Тао.

— Не называйте меня так.

Она вытерла слезы резким движением руки и повернулась к нему. Из одежды на Ли Тао было только исподнее. Он стоял босыми ногами на холодном камне, и его белая рубаха резко выделялась в ночной мгле. Собравшиеся позади него стражники выглядели смущенными и встревоженными.

— Вам не о чем беспокоиться, наместник. Мне некуда бежать.

Его лицо было освещено луной. Гнев, который она хорошо запомнила, испарился.

— Вернитесь в дом.

Ли Тао не приближался к ней вплотную, тело его казалось неподвижным. Он выглядел обеспокоенным, почти испуганным, но, может быть, Суинь просто неправильно прочла выражение его лица. Наместник Ли не боялся ничего, даже самых страшных демонов ада.

— Вы явились сюда, чтобы потребовать остаток своей ночи? — цинично поинтересовалась она.

Сердце замерло у нее в груди. Суинь отвернулась, чтобы больше не видеть его, и пристально всмотрелась в бездонную пропасть. Он резко выдохнул позади нее.

— Пожалуйста, вернитесь. — Слова царапали ему глотку. — Я оставлю вас в одиночестве. Я не трону вас.

Суинь не хотела оставаться в одиночестве. Она и так провела уже много бесконечно одиноких лет. Ли Тао протягивал ей руку, на его лице была написана глубокая тревога. И почему он не мог быть просто безжалостным военачальником? По крайней мере, она знала, как обращаться с подобными мужчинами.

Неслышно ступая, Суинь сделала к нему один шаг. Его руки сомкнулись вокруг нее, и она невольно прижалась к его груди. Сердце его колотилось в бешеном, прерывистом ритме. Ли Тао крепко, почти до боли обнял ее. Суинь совсем не понимала его реакции сейчас, после того, как он столь грубо и бесцеремонно покинул ее в кабинете.

— Вам больно? — прошептал он, погрузив лицо в ее волосы.

Она попыталась покачать головой, однако движение это потерялось в страстном слиянии их тел. Глубоко вздохнув, Суинь прижалась к его шее, спрятав лицо в ложбинке между плечом и подбородком. Все это было очень, очень странным. Неопытная девушка ожидала от Ли Тао издевок или обвинений, однако ничего подобного не последовало. Волны жара от его пылающего тела согрели ее, и она словно плыла в ночи, погрузившись в его твердые объятия.

— Наместник, — его титул неловко прозвучал в ее устах, — вы даже не одеты.

Волосы Суинь были распущены, одежда в беспорядке. Какую скандально неподобающую картину они сейчас собой представляли… Однако Ли Тао, казалось, совсем не заботило мнение окружающих. Еще раз тесно прижав к себе, он обнял ее за талию и повел в дом. Они удалились в его опочивальню, и она не стала возражать, когда он подвел ее к своему ложу и усадил на край постели.

Двумя пальцами Ли Тао нежно погладил Суинь по щеке.

— Вам не больно? — снова спросил он.

Она закрыла глаза, наслаждаясь его бережными, осторожными прикосновениями, слишком потрясенная, чтобы понять, что все это означает. Суинь боялась, что, если она примется размышлять, волшебство исчезнет.

— Вы никогда не были любовницей Божественного императора, — произнес Ли Тао.

— Значит, секрет раскрыт.

— Как? — повторил он прежний вопрос, на этот раз спокойнее.

— Ответ вам известен. Осада Шибао.

Наместник Ли резко выпрямился, нахмурив брови. В вырезе его рубахи виднелась широкая, мускулистая грудь, пробуждая в нем живые воспоминания о том, как его мощное тело нависало над ней, прежде чем он вошел в нее. Суинь вздрогнула, ощутив между ног острое томление — отдаленное напоминание о бурном водовороте боли и наслаждения, в котором она так недавно тонула.

— Император Ли чуть не погиб в той битве, — заметил Ли Тао.

— Некоторые из его ранений так и не удалось излечить. Объяснение было очень простым, однако люди верили в божественную сущность императора и считали, что бездетность — это проклятие Небес. А она — соблазнительница, ввергнувшая его в безумный, бесплодный союз, приведший к его падению. Легенды прельщают воображение сильнее, чем правда. Эта выдумка позволила Ли Мину удержаться у власти немного дольше и использовать доставшееся ему время, чтобы попытаться спасти империю.

— Как же вам, наверное, было одиноко, — произнес после долгой паузы Ли Тао.

Нежность его голоса потрясла ее. Взволнованная, она принялась неловко поправлять волосы, стараясь убрать их назад.

— Что же, сложно сожалеть о том, чего не знаешь.

— Я имел в виду — так долго хранить эту тайну.

Губы его сложились в ироничную усмешку, и кровь резко прилила к ее лицу. Как легко, будучи невинной, носить маску опытной обольстительницы. Суинь плотнее натянула на грудь шелковую накидку, едва поборов нелепое желание спрятаться под одеялами.

Улыбка Ли Тао померкла, едва он заметил, что с ней происходит.

— Госпожа Лин, вы не сделаете ничего… — он запнулся, потом продолжил: — ничего, что причинит вам вред?

Неужели он думал, что она собиралась броситься со скалы потому, что он занимался с ней любовью? Конечно, Суинь была неопытной, однако совсем непохожей на невинную девственницу, страшащуюся стыда и позора падения.

— Я слишком долго боролась за свою жизнь, чтобы так поступить, — заверила она Ли Тао. — Вам не следует себя ни в чем винить.

— Вы должны были мне сказать.

— Разве бы это что-нибудь изменило?

Он помолчал, обдумывая ответ.

— Я бы был более внимательным.

Его глубокий грудной голос воспламенял желание, дремавшее у нее под кожей. Тело ее хранило воспоминания о каждом его прикосновении. Как он раздвинул ей бедра, готовясь войти в нее, или как смотрел на нее, будто не мог никуда отпустить. Суинь покраснела еще сильнее.