Барбара Картленд - Свободная от страха

— Может, вы присядете? — поинтересовался герцог и жестом показал на стул напротив письменного стола.

Легкое покачивание яхты усиливало нетвердость ее походки, но все же она добралась до предложенного стула.

— Как вы спали, мадам?

— Спасибо… хорошо, ваша светлость.

Наступило молчание, показавшееся ей бесконечным.

— На вашу долю выпали испытания, особо тяжелые для женщины, — наконец промолвил герцог.

— Пустяки, ваша светлость. Со мной все в порядке…

— Хочу, чтобы вы знали… Мы причаливаем в Саутгемптоне. Куда вы намерены отправиться дальше?

Он как бы давал ей возможность исповедаться ему, но Иоланда не находила подходящих слов. Ведь герцог не проявлял особого интереса к ее судьбе — просто был вежлив и любезен к тем людям, кто хорошо послужил ему в последние дни.

Она сжала пальцами колени, чтобы герцог не заметил дрожь, охватившую все ее тело.

— Мне надо… прежде чем мы попадем в Англию… поговорить с вами, — все-таки решилась произнести она.

— Так говорите. Я вас слушаю.

О, как все это было ужасно! Иоланда никогда в жизни еще не испытывала такого страха.

— Мы нуждаемся в вашей помощи.

Иоланда не решалась взглянуть герцогу в лицо.

— Питер… я и… мы подумали, что вы можете одолжить нам немного денег… совсем небольшую сумму. Мы вернем долг обязательно…

Слова падали в пространство и застывали в нем, словно капли расплавленного металла.

Иоланду мучило каждое произнесенное ею слово, и все они казались ей нелепыми, унизительными, даже непристойными. О, если б она могла взять их обратно!

— Это я у вас в долгу… за вашу неоценимую помощь, — тихо произнес герцог.

— Нет-нет, что вы! — поторопилась возразить Иоланда. — Вы ничего нам не должны. Вы были так добры… невероятно добры… Я бы ничего не просила, если б не крайние обстоятельства…

Голосок Иоланды угас, отказываясь ей повиноваться.

Сумму, на которой настаивал Питер, она не решалась произнести.

— Вы еще не сказали мне, куда вы собираетесь ехать.

— Не знаю… пока не знаю… скорее всего в Ирландию.

— Почему в Ирландию?

Она не в силах была ответить.

— Я думаю, Иоланда, что вам лучше открыть мне всю правду. Вы что-то скрываете. Есть какая-то причина тому, что вы прячетесь. — Голос герцога звучал мягко, но настойчиво.

— Да, — кивнула она.

— От кого и почему?

Это был конкретный, прямой вопрос. Таким же должен быть и ее ответ, но ведь на карту поставлена судьба Питера.

— Его арестуют, если он вернется домой. Он… убил человека.

— Убил?!

— На дуэли… случайно. Но его посадят в тюрьму за убийство.

— Если он убил кого-то на дуэли и не замышлял это заранее, то его не обвинят в убийстве. Вам должно быть известно, что дуэли происходят только между джентльменами, и это «дело чести». Другой случай, если это трактирная драка…

Как, вероятно, сейчас презирает герцог и Иоланду, и ее глупого мнимого супруга. Она поспешила объяснить:

— Человек, убитый Питером… он важная персона, и поэтому… Питера обязательно осудят.

Ей показалось, что герцог весьма скептически отнесся к ее рассказу. Поэтому она торопливо добавила:

— Я могу поклясться, что Питер целился только в руку, но его противник был сильно пьян и покачнулся, и пуля угодила ему в грудь.

— Вы сказали, что убитый — важная персона. Кто же он?

Губы Иоланды уже раскрылись, чтобы назвать имя, но в последний момент ее вдруг охватила паника.

— Если я скажу вам… вы не сообщите в полицию, что Питер вернулся в Англию? — дрожащим голосом поинтересовалась она.

— Неужели вы обо мне такого мнения?

Тут Иоланда подумала, что допустила оплошность и рассердила герцога.

— Простите… я очень сожалею… но все так ужасно… И деньги, что были у нас, украли… когда с Питером случился приступ, по пути в Кале.

Слезы уже наворачивались ей на глаза. Поэтому герцог не стал затягивать мучительный разговор, а оборвал его настоятельным вопросом.

— Кого убил Питер?

— Маркиза… маркиза Рамсбюри.

Безумием было проговориться герцогу и назвать это имя. Она погубила брата, погубила себя. Ведь герцог, как известно, был другом убитого маркиза.

— Маркиза Рамсбюри? — переспросил герцог, с каким-то странным выражением лица глядя на нее.

— Да.

— Вы в этом уверены?

— Конечно… А секундант маркиза лорд Безил Блейк тут же заявил, что Питера повесят за убийство, что он этого добьется…

— Безил Блейк не вправе был делать такие заявления, — пожал плечами герцог. — К тому же маркиз Рамсбюри жив.

— Он не… мертв?

— Раз жив, то не мертв.

Иоланда сама была ни жива ни мертва.

— На прошлой неделе посол рассказал мне за обедом, что наш общий приятель Рамсбюри стрелялся на дуэли, был ранен и должен был отправиться на тот свет, но чудом выкарабкался.

— Я… не верю, — прошептала Иоланда.

— Это правда.

Глаза Иоланды закрылись, казалось, силы в один момент оставили ее.

Голос герцога словно издалека доносился до девушки.

— Раскаиваюсь, что нанес вам такой удар, мадам, но, как говорят, от радостных известий не умирают.

Он склонился над ней с бокалом в руке.

— Выпейте бренди.

— Нет, нет. Мне уже лучше.

Все же Иоланда взяла у него бокал и пригубила напиток. При этом ее пальцы коснулись его пальцев, и она едва сдержала дрожь.

— Значит, мы можем вернуться домой? — еще не веря тому, что все завершилось так благополучно, спросила она.

— А где ваш дом? — поинтересовался герцог.

— Недалеко от Кантербюри… Мы небогаты, и дом старый и почти разваливается… но мы родились там.

— Я счастлив, что смог отплатить вам за вашу заботу обо мне хотя бы хорошей вестью, — мрачно произнес герцог.

— Чудесной вестью! — воскликнула Иоланда. — Теперь Питер может вернуться в Лондон к своим друзьям и продолжать тот образ жизни, который ему всегда нравился.

— А как получилось, что он поссорился с Рамсбюри?

Иоланда беспечно махнула рукой.

— Точно не знаю. Наверное, из-за какой-нибудь женщины.

— Из-за женщины? — удивился герцог. Иоланда улыбнулась.

— Питер находит, что многие лондонские леди очаровательны, а они отвечают ему взаимностью.

— А разве вам это безразлично? — недоумевал герцог.

— Я люблю сидеть дома. Правда, иногда мне бывает грустно и одиноко… после смерти родителей.

— А кто были ваши родители? Догадываюсь, что вы не назвали мне свое настоящее имя.

— Тивертон. Я уверена, что вы никогда не слышали о нашем семействе, но мой папа был пятый баронет в роду, а Питер, значит, шестой.

Ей почудилось, что герцог как-то напрягся, на лице его появилось странное выражение.

— Я ничего не понимаю! — признался он. — Постойте, Иоланда. У меня голова идет кругом. Вы сказали, что ваш отец был пятый баронет. А почему Питер — шестой? Вы что, вышли замуж за своего кузена?