Ферн Майклз - Пленительные объятия

В восторженном отношении Калеба к Сирене не было тем не менее ничего грязного, низкого, чувственного. Он любил ее, да, но лишь как сестру, конечно, надеясь при этом, что однажды отыщет женщину столь же пленительную, как Сирена. Впрочем, в настоящую минуту юноша был уверен, что другой такой женщины не существует.

— Ты готов, мой мальчик? — вызывающе спросила Сирена.

— Да, готов и давно жду тебя, — ответил Калеб, слегка усмехнувшись.

— Тогда выбирай себе оружие, — сказала соперница, протягивая Калебу рукоятями вперед две рапиры.

Тот подошел, выбрал одну и проверил на прочность клинок, уперев его острием в доски палубы и выгнув, как лук.

— Заметь, что наконечники на месте, я не стала пока их удалять, — невесело рассмеялась Сирена. — Мне не хочется, чтобы ты мстил мне за свои действительные или воображаемые обиды. Все мачехи пользуются репутацией настоящих злодеек; ну, по крайней мере, ты мог слышать что-нибудь подобное… Что, удовлетворен наш мэтр качеством оружия? — с легкой издевкой спросила Сирена.

— Больше, чем вы думаете, милая мачеха! — тем же тоном ответил Калеб, сделав несколько энергичных взмахов клинком. Послышался пронзительный свист с силой рассекаемого воздуха.

— Если ты готов, защищайся! — приказала Сирена, становясь в боевую позицию: рапира вытянута вперед, ноги широко расставлены для большего равновесия…

Калеб встал напротив своей соперницы. В нем не было и намека на юношескую угловатость. Худоба и высокий рост сочетались в нем с поистине царственной грацией.

Калеб ждал, когда Сирена сделает первый выпад, и это наконец случилось. Нацеленное в грудь юноши острие лишь вхолостую пробуравило воздух.

Сирена замахнулась и, подогнув колени, вновь обрушилась на Калеба. От удара оружие едва не вылетело у него из рук, и юноша крепче схватился за рукоятку. Сила Сирены удивила его. Кроме того, что-то странное, выбивавшее парня из колеи, сквозило в ее взгляде. На мгновение Калебу стало любопытно, как бы он себя чувствовал, если бы наконечники были сняты и если бы первый выпад Сирены достиг цели.

Парень проявил инициативу и также нацелил острие рапиры в грудь сопернице. Сирена парировала удар и, держа оружие, как говорят мастера, «подвысь», вновь перешла в наступление. Удивленный ее напором, юноша попятился и отдернул руку. Однако вскоре ему удалось сделать ложный выпад вправо и коснуться наконечником рапиры плеча противницы.

— Туше! — вскричал он ликующе.

— Да, Калеб, — сказал Сирена, тяжело дыша, — уроки, которые ты брал у своих наставников, не прошли для тебя даром. Ты более опасен, чем я себе представляла.

Внезапно ее рапира уткнулась в бедро Калеба, и тот, почувствовав тупой укол, отпрыгнул.

— Ты по-прежнему слишком рассеян, дружок, — усмехнулась Сирена. — Когда-нибудь это может стоить тебе жизни!

Калеб, прищурившись, внимательно посмотрел на мачеху. В ее голосе, в злобном взгляде было что-то такое, от чего кровь буквально стыла в жилах. Не давая противнику собраться, Сирена бросилась вперед и настолько смогла потеснить Калеба, что тот был почти прижат спиной к планширу. Вновь и вновь острие рапиры искало плоть юноши, вновь и вновь тот парировал удары или ловко уворачивался от слишком опасных выпадов.

Крупные капли пота блестели на верхней губе Сирены, и для всех, кто наблюдал за схваткой, было очевидно, что их капитан считает себя просто обязанной довести до конца поединок. Однако опытный глаз Калеба мог отметить, что его противница без постоянных упражнений стала менее проворной, чем когда-то, так что выбранная ею наступательная тактика имела своей целью всего лишь скрыть этот и некоторые другие недостатки.

На минуту Калеб задумался: а не уступить ли Сирене победу? Юноша чувствовал, что это хотя бы на время облегчит страдания несчастной женщины и, возможно, восстановит ее веру в себя. Негромкий внутренний голос увещевал Калеба: «Дай ей одержать победу, дай победить, позволь, разреши! Это именно то, чего она хочет, именно то, что ей сейчас нужно! Избавь ее от поражения на глазах у всей команды!»

Подобные мысли до такой степени противоречили принципам Калеба, что он все-таки не смог в ту же самую минуту повиноваться внутреннему голосу и продолжал сражаться. Он двигался словно танцор, легко и уверенно, притом явно ограничивая себя, то есть не переходя от защиты к нападению. Калеб знал, что в любой момент может поразить Сирену. Мышцы на спине уже напряглись в ожидании, кровь побежала быстрее в жилах, и только дыхание по-прежнему оставалось незатрудненным и ровным. Он уже хотел дать Сирене еще большее преимущество над собой, как вдруг увидел на ее лице жуткую улыбку, скорее даже гримасу, чем улыбку. Черт! В глазах его противницы горела настоящая ненависть! Впрочем, юноша догадывался, что в эту минуту Сирена видела перед собой не его, Калеба, а мерзавца Ригана.

Сердце женщины колотилось глухо, с надрывом. Руки заметно отяжелели. Рапира, которая еще совсем недавно казалась естественным продолжением ладони, стала какой-то неуклюжей, чужой. И все-таки именно Сирена заставляла Калеба отступать. Клинок молнией взметнулся вверх и потом широко смазал юношу по груди. Нет, мимо. Ошиблась…

Сирена не спускала с парня глаз, наблюдая за тем, как он делает выпады то вправо, то влево и всякий раз умудряется оставаться вне досягаемости. Кроме тяжелого, прерывистого дыхания Сирены на палубе раздавался лишь скрежет стали, ударяющейся о сталь. Гордячка выдохлась, и сама уже это чувствовала, но мысль о возможном поражении заставляла ее вновь и вновь с остервенением бросаться вперед.

С приближением ночи тени вытянулись, и в неверном сумеречном свете Калеб казался уже настоящим двойником Ригана — того самого Ригана, которого Сирена ненавидела, того самого, которого она любила. Одежда сына подчеркивала его невероятное сходство с отцом: белая рубашка расстегнута почти до пояса, бронзовая от загара грудь обнажена.

Сиреной овладела безрассудная ярость, на время полностью лишившая ее разума. Ожесточась, она вновь смогла овладеть инициативой, нанесла сокрушительный удар по рапире Калеба, возле самого эфеса, черкнув острием по полукруглой гарде, и клинок юноши, вылетев из его рук, покатился по палубе.

Все наблюдавшие за поединком затаили дыхание, ожидая, что будет делать Сирена дальше. Молчание было зловещим. Ян внутренне приготовился к тому, чтобы вмешаться в случае необходимости. Он знал, что настроение их капитаны убийственное, а потому с радостью заступился бы за паренька, если что.

— Подними оружие! — приказала Сирена Калебу. Ее голос был ровен и тверд. — Наш поединок еще не окончен!

Юноша прошел через палубу и, нагнувшись за рапирой, почувствовал вдруг, как по спине у него пробежали мурашки. Перемена, произошедшая в Сирене с начала поединка, была более чем ощутима. Перед Калебом стояла прежняя Сирена, причем в самые впечатляющие свои минуты — в те минуты, когда она встречалась с врагом! Но ведь он, Калеб, не был ее врагом! Пораженный тем, что питаемые к нему мачехой чувства переменились так радикально, юноша вернулся назад, на свою исходную позицию.