Ферн Майклз - Пленительные объятия

— Нет, я не верю, — запротестовала фрау Хольц. — Тут, должно быть, какая-то ошибка, недопонимание чего-то. Мне никогда еще не приходилось видеть двух людей, которые бы так сильно любили друг друга, которые… которым было бы так хорошо вместе, как менееру ван дер…

— Ваш менеер — дурак! — резко оборвала экономку Сирена. — Ему следовало бы хорошенько подумать, прежде чем так поступить со мной. Неужто он полагает, что я буду сидеть сложа ручки, пока он волочится тут за каждой юбкой и тратит мои денежки? А, он уверен, что я все еще торчу на Яве! Ему кажется, что он в безопасности и волен делать все, что пожелает… с моими деньгами!!! О, я почти вижу его физиономию, напыщенную и самодовольную. Послушайте меня хорошенько, фрау Хольц. Я верну все, все до единого пенни. Он собирается жить в Англии?! Ха, пожалуйста! Если только он по-прежнему сможет называть это жизнью, когда я доберусь до него. Я возьму все, что принадлежит мне. А если он будет настолько удачлив, что сохранит за собой один-два фунта стерлингов, я с удовольствием затолкаю их ему в глотку! Риган может озолотиться, продав все то, чем владеет в Батавии. Так пускай едет туда и выкапывает эти ужасные ореховые деревья, сажая которые я чуть не надорвалась. Мускатный орех! Все для него старалась… Да и вы тоже, фрау Хольц. Помните, как много времени мы убили на то, чтобы после извержения вулкана восстановить плантацию? Там ничего, кроме пепла, не оставалось, нам все пришлось делать заново. А кто собирал урожай? Риган! И теперь он что делает? Забирает все, ради чего я так усердно трудилась, чтобы, кстати, отдать ему же, и бежит в Испанию, где намеревается забрать еще и то, за что боролась моя семья: мое наследство, корабли — словом, все!

Истощенная собственной тирадой, Сирена бросилась на койку и тупо уставилась в потолок.

Видеть госпожу в столь сильном гневе было настоящим облегчение для фрау Хольц. Слишком долго Сирена пребывала в летаргии, слишком долго таилась в своей скорлупе. Что угодно, даже подобные вспышки гнева и приступы бешенства, лишь бы не тупая оцепенелость и неподвижность…

Чуть позже Сирена уже стояла на палубе у штурвала, крепко держа его в руках. На своем лице она чувствовала соленое дыхание морского ветра; водяная пыль, приятно покалывала кожу, как пузырьки шампанского, когда подносишь к губам бокал… Да, здесь у Сирены был ее дом. Домом была палуба «Раны», но вскоре Сирене предстояло встретиться лицом к лицу с обществом, так называемым светом. Интересно, отложило ли какой-нибудь отпечаток на ее внешность то печальное обстоятельство, что она лишилась мужа? Отпечаток того, что она презираема, отвергнута, нежеланна? В глазах Сирены появилось ледяное выражение, когда она подумала, что какая-то часть ее души если и не отмерла, то, во всяком случае, надолго затаилась. Неужели ей, красавице Сирене, придется остаток своих дней бороздить моря и океаны? Неужели ей суждено вечно скрываться от людского приговора, словно бесплотному призраку?..

Сирена вела свой корабль в полуобморочном состоянии, почти наугад. Часами она стояла у штурвала, глядя на яркие, посверкивающие в лучах солнца воды Атлантики. С течением времени странное выражение в ее глазах становилось все более заметным. Она никого не подпускала к штурвалу, если погода портилась. Фрау Хольц объясняла Калебу, что Сирена таким образом сама себя наказывает. Юноша понимающе кивал и старался по возможности не попадаться на глаза мачехе. Казалось, всякий раз, когда она замечала Калеба, ей хотелось обрушиться на него с жалобой или укором. Что бы он ни сделал, все было не по вкусу Сирене. Когда она разговаривала с ним или он предлагал ей свою помощь, взгляд ее изумрудно-зеленых глаз становился колким и беззащитным.

Однажды, когда Сирена почти валилась с ног от усталости, Калеб тихо подошел к ней и осторожно проводил в каюту. Неисправимая гордячка наконец-то посмотрела на него с прежней теплотой и, не скрывая слез, мягко заметила:

— Да, ты сын своего отца… Если я кажусь… если тебе тяжело, то… я имею в виду…

— Сирена, не нужно слов, я все понимаю! Мое присутствие непереносимо для тебя. Хорошо, что мы заговорили об этом сейчас, потому что завтра, когда мы будем в Испании, я оставлю тебя там и отправлюсь в Англию. Я тебе говорю об этом, чтобы ты знала, где меня искать, если я вдруг понадоблюсь. Все, о чем я прошу, — это то, чтобы ты перестала считать меня союзником или, напротив, судьей Ригану. Кончилось то время, когда я пытался защитить вас друг от друга. Теперь я буду жить сам по себе. Буду упорно трудиться и, если повезет, в один прекрасный день встречу женщину, похожую на тебя, Сирена, такую же очаровательную и умную. Но я постараюсь, чтобы она любила меня сильнее, чем ты.

— Видишь, я все-таки допускаю, что ты хоть немного, но любишь меня, — добавил Калеб с такой нежностью, что из глаз Сирены заструились потоки слез. — Да и я старался заботиться о тебе. А теперь, — сменил он тон на игривый и беспечный, — признайся, веришь ли ты, что когда-нибудь я повстречаю женщину моей мечты?

— Если такая женщина существует, ты, конечно, найдешь ее. Я желаю, чтобы у тебя все было хорошо, братишка.

— Да, Сирена, насчет Ригана. Я…

— Не беспокойся. Я сделаю все возможное и выживу. Мне доводилось сносить и кое-что похуже. Я начну новую жизнь и, возможно, даже добьюсь счастья. Но я буду скучать по тебе. Помни: этот корабль твой. Я обещала, что ты получишь «Рану», когда достигнешь совершеннолетия. Теперь это время настало. Право на собственность мы утвердим за тобой сразу же после прибытия в Испанию. Конечно, фрау Хольц останется со мной, но команда твоя. Уверена, что все матросы почтут за честь плавать под парусом с тобой.

— Ах, Сирена! Твои люди никогда не покинут тебя. Кроме того, они явно меня недолюбливают. Я не слепой, видел, как многие из них ко мне относятся. Они не понимают, почему твое отношение ко мне внешне переменилось, а я не чувствую себя обязанным объяснять. Нет, они у тебя ребята преданные. А Якоб, например, будет взбешен, если его попытаются разлучить с фрау Хольц. Я слышал, что он сделал ей предложение.

— А, так вот почему она теперь подвивает волосы и одалживается у меня румянами! — Сирена улыбнулась.

— Рад, что ты еще сохранила чувство юмора. Какое-то время я в этом смысле очень за тебя беспокоился. Я должен…

— Тс-с-с, — Сирена приложила палец к губам. — Я тебя прекрасно понимаю. Все, что мне, возможно, удалось сделать для тебя, ты вернул сторицей. Не нужно благодарности. Я только прошу тебя заботиться об этом судне так же, как ты собираешься заботиться о той красивой и умной девушке, которую ищешь. Да, Калеб, у тебя должны быть деньги! В настоящий момент у меня нет ничего, но положение исправится, как только я встречусь с Тео Эстеваном. Возьми мои драгоценности, пожалуйста. Когда-нибудь, в другое время и в другом месте, ты сможешь вернуть мне долг, но пока… пока я настаиваю, — сказала Сирена твердо.