Бетти Лаймен-Рисивер - Изгнание

— Дэниэл утверждает, что индейцы ушли… Да и папа не позволит нарушать наш покой горсточке дикарей! Если ты будешь себя неплохо чувствовать, я не вижу никаких причин оставаться здесь.

Они пришли в свою хижину на Выдряном ручье как раз к ужину. Пока Амелия с Присциллой готовили, Джозеф заглянул в сарай, где только что вернувшийся с пастбища в лесах скот терпеливо ожидал кормежки. Леди не отставала от него ни на шаг.

Прислонив ружье к грубо сколоченной стойке, он высыпал в кормушки слегка порченые початки маиса, так как с наступлением заморозков подножного корма животным не хватало. Лошади били копытами по мягкой земле, две коровы глухо мычали, жуя солому, — жаловались на налившееся молоком вымя. И хотя дойка была женским делом, Джозеф пододвинул к себе трехногую табуретку, уселся и, упершись лбом в мягкий коровий бок и ласково уговаривая корову отдать молоко, начал массировать жесткие соски.

— Тихо… тихо, милая.

Через несколько секунд жирное молоко струей ударило в ведерко из красного кедра, от которого на холодном воздухе наступающих сумерек пошел пар. «Сегодня моя дочь ничего не будет делать», — говорил он себе.

Все они ужасно устали, и теперь, когда напряжение спало, улеглись сразу после ужина. Китти тут же провалилась в глубокий сон без сновидений, наслаждаясь полной безопасностью и желанным уединением на чердаке, но Присцилла спала беспокойно, урывками, перед глазами ее все время возникали страшные физиономии краснокожих, хватающихся за оружие. Наконец она, вздрогнув, окончательно проснулась. С нее градом катил пот, несмотря на холодный, даже морозный воздух, проникающий в комнату из-под карнизов и через вентиляционные отверстия, проделанные Джозефом.

Чувствуя, что замерзает, девочка укуталась поплотнее в одеяло с простыней и вглядывалась в дальний угол чердака, пытаясь различить спящую Китти: ей хотелось еще и еще раз удостовериться, что индейцы ничего не сделали с сестрой. Но все же они схватили Китти… Если бы не Роман, она могла бы исчезнуть навсегда… Все это открывало перед ней такие мрачные перспективы, о которых девочка прежде никогда не задумывалась.

Выскользнув из-под одеяла, она босиком спустилась по лестнице, освещенной только тлеющими красными углями в камине. Присцилла услышала заливистый храп отца и локтем толкнула дверь в маленькую спальню родителей. Слабый свет освещал мятое красное покрывало, наброшенное поверх одеяла. Амелия, которая всегда спала очень чутко, тут же проснулась и приложила палец к губам. Она слезла с кровати, заботливо подоткнув одеяло под спящего супруга, и выскользнула с дочерью в комнату, заменяющую гостиную. Заметив удрученное выражение лица младшей дочери, Амелия тревожно прикоснулась ладонью к ее лбу.

— Ты не заболела, Присси?

Присцилла отрицательно замотала головой. Длинные ресницы опустились, бледность не сходила с ее лица.

— Я видела страшный сон…

Амелия, плотно сжав губы, кивнула, давая понять, что все поняла.

— Ты вся мокрая от пота. Пойдем поищем сухое белье! — деловитым тоном сказала она и, подойдя к двум тростниковым корзинам в углу, вытащила из них новые панталончики и ночную рубашку.

Девочка быстро сбросила с себя влажное белье, открыв свою еще угловатую, как у мальчишки, фигурку, и так же быстро натянула сухое. Потом подняла голову и бросила серьезный, почти торжественный взгляд на мать. Щеки у нее раскраснелись.

— А что если бы они захватили всех нас, а я… осталась бы совсем одна?

Амелия прижала ее к себе.

— О чем ты говоришь! — беззаботно возразила она. — У тебя есть Фэй с Беном, и ты знаешь, где они живут. К тому же семьи Кэллоувэев, Бунов, Портеров… И потом, Присси, дорогая, сладкая моя, — ее тон стал серьезным, — что бы ни случилось с тобой, какая бы беда на тебя ни обрушилась, ты всегда должна уметь постоять за себя! Тебе лучше всего понять это сейчас. Не забывай, что ты — член семейства Джентри! И к тому же южанка по моей линии. Ты сумеешь все преодолеть! Никогда не забывай об этом.

Присцилла кивнула; ее детское личико сразу стало как будто старше.

Поселенцы Бунсборо отпраздновали Рождество с двойственным чувством скорбной радости: они радовались, что Китти удалось выхватить из лап шоу-пи, и скорбели по поводу пропажи двух мальчиков. Амелия устроила праздничный обед через день: она настаивала на приглашении Романа и ждала, когда последняя поисковая партия вернется в форт. Партия вернулась, не обнаружив никаких следов пропавших детей…

Принеся сосновых веток, Амелия украсила ими хижину и каменную полку над камином, как всегда делала по праздникам много лет назад у себя дома. На столе появились чашки с блюдцами из делфтского фаянса, и в хижине вкусно запахло жареными опоссумом и кроликом, а затем и пудингом с хурмой.

Первым из гостей пришел Роман; Фэй с Беном тоже не заставили себя ждать.

Фэй подозрительно долго возилась с застежками темно-синего шерстяного плаща, загадочно улыбаясь.

Так как у Тайлеров была собственная хижина, требовавшая постоянного ухода, супруги нечасто гостили в доме Джентри. Фэй не видела членов своей семьи и даже не показывалась в форте уже четыре недели, а этот период привел к заметным изменениям в ее фигуре…

Когда наконец плащ оказался в руках Джозефа, он на минуту оторопел, уставившись на нее с открытым ртом.

Амелия обняла дочь, которая была на голову выше ее.

— Почему же, черт возьми, ты ничего не сказала нам?! — укоризненно бросила она.

Оттащив жену, Джозеф тоже крепко, неуклюже, как медведь, обнял Фэй и, сделав шаг назад, вновь оглядел ее разбухший живот.

— Что же ты задумала, Фэй, девочка моя? Преподнести нам рождественский сюрприз в виде малыша?

— В виде малыша… — передразнила Амелия мужа. — Раз уж ты сам не способен сделать сына, то теперь мечтаешь о внуке, да, Джозеф Джентри?

Присцилла от радости пустилась в пляс, локоны ее развевались. Китти исподтишка бросила взгляд на своего зятя: Бен счастливо улыбался, а в его бесцветных глазах мелькали голубые искорки необыкновенной, горделивой радости.

Все уселись за праздничный стол, и Джозеф произнес молитву, в которой особенно благодарил Господа за спасение Китти и ее счастливое возвращение в родной дом, а также прочитал благословения в честь будущего внука.

Китти была очень рада, что в доме так много людей: это отвлекало ее от раздумий, что сказать Роману. Принимая полную до краев тарелку, она вновь внутренне переживала момент его приезда, когда он стоял, задавая ей глазами немой вопрос.

«Надеюсь, сейчас вы себя лучше чувствуете» — вот и все, что сказал ей Роман, но Китти знала, что на самом деле он спрашивал ее, простила ли она ему случившееся в ту холодную ночь. «Да, благодарю вас, мне намного лучше», — быстро ответила она тогда и даже сумела улыбнуться.