Полина Федорова - Милый плут

— Что случилось? — спросил Факс, продолжая изучающе смотреть на Сумбуль.

— Она выпила вут итэ, — ответила за всех Бибимарьямбан и протянула Факсу скляницу с остатками купоросного масла.

— Много? — вскинул брови Альберт Карлович, возвращая старшей жене князя скляницу. Купоросное масло считалось одним из не очень опасных, но все же минеральных ядов.

— В пузырьке масла былэ окуло пылавины, и вы сами видите, сколькэ теперь осыталось, — вздохнула Бибимарьямбан так, что было совершенно непонятно, что ей больше жалко, свою коллегу по исполнению супружеских обязанностей Сумбуль или купоросное масло.

— Мы ей сыразу мылако дали пить парнуе, — сказал Мустафин, с тревогой поглядывая на Сумбуль, лежащую с закрытыми глазами.

— Вот это правильно, — одобрительно отозвался Факс. — При отравлениях парное молоко — самое пользительное дело.

— Так ее сыташнилэ.

— И это неплохо, — констатировал Альберт Карлович. — По крайней мере, немного очистился желудок.

Он приставил стул к постели больной и взялся за ее запястье. Сердце билось быстро, однако едва ощутимыми толчками.

— Биение жил очень слабое, — тихо произнес Альберт Карлович скорее себе, нежели окружающим, однако князь услышал его слова и, едва сдерживая рыдания, возопил по-татарски скороговоркой:

— Помоги, о Всевышний, не дай умереть юной Сумбуль, и тогда я выстрою мечеть больше мечети Рахим-бая, а минарет при ней выше, чем у мечети Эфенди! Я буду отдавать на ее содержание не десятую часть всех своих доходов, но двенадцатую или даже тринадцатую! Я выстрою при мечети большое медресе, и самых бедных шакирдов буду содержать собственным иждивением! Я буду кормить всех бедняков в округе не один раз в год, но четыре, пять, шесть раз, только не дай прерваться дыханию ее, свету моих очей, моей любимой Сумбуль!

После сих воплей, известное дело, последовал еще более сильный вопль, извещающий всех о том, что Аллах един, а Мухаммед, дескать, пророк его. Потом князь в повышенном тоне стал что-то выговаривать своим женам и служанкам, на что те отвечали не менее нервически и громко, правда смиренно опустив головы.

— Я бы попросил выйти всех отсюда, вы мешаете мне осматривать больную, — не выдержал, наконец, Альберт Карлович.

Гвалт мгновенно стих. Мустафин одним жестом выпроводил из покоев всех женщин и остался один, выжидающе посматривая на доктора.

— Вас, князь, я бы тоже попросил выйти.

— Защим? — удивленно сморгнул Мустафин.

— Затем, чтобы не мешать мне делать свою работу, — твердо сказал Факс.

Князь выпучил глаза и тряхнул хилой бороденкой.

— Вы хотите, штобэ я уставил вас наэдине са сваэй шеной?

— Именно, — подтвердил его слова Факс. — Для успешного лечения больного ему необходим только врач и никто более. Кроме того, врачебная практика предписывает отсутствие всяких посторонних лиц при врачевании больного.

— Я нэ пастароний, — заявил гордо князь. — Я — муш.

— В данном случае это не имеет никакого значения, — не согласился с ним Альберт Карлович. — Все, кроме больного и врача, являются людьми посторонними. Выйдите, прошу вас.

— Латны, — с каким-то оттенком мстительности произнес Мустафин и вышел, медленно прикрыв дверь.

Когда он ушел, у Сумбуль дрогнули веки. Заметив это, Альберт Карлович, прекрасно разбирающийся в женских хитростях, тихо спросил:

— Зачем вы это сделали?

Девушка открыла глаза и посмотрела на Факса.

— Зачем вы это сделали? — повторил он свой вопрос.

— Я не хочу жить, — ответила она одними губами.

— Это бывает, — сказал Факс и перевел взгляд в окно. За ним, тихонько постукивая в стекло, качалась голая ветка березы с одним-единственным желтым листком. Трепеща на ветру, он изо всех сил пытался удержаться на ветке, и пока это ему удавалось. Конечно, только пока.

Альберт Карлович снова посмотрел на Сумбуль.

— Это пройдет. Обещайте, что вы будете послушны, — попросил он.

Уголки губ ее чуть тронула едва видимая усмешка.

— Я хотела замуж за Мухаметшу. Я любила его, и он любил меня, — словно не слыша, что попросил доктор, сказала девушка. — Но он не мог дать за меня большой калым моему отцу, а Мустафин дал целых три тысячи рублей серебром. И я стала его третьей женой. Но я не люблю его, поэтому и не хочу жить.

— Ну, знаете, ежели так-то рассуждать, то у нас впору каждому второму травиться, — заметил ей Факс. — Что, и мне прикажете яду принять, коли я не люблю свою… — Альберт Карлович вдруг осекся и с удивлением посмотрел на Сумбуль. Он не может сказать, что не любит свою жену, потому как это будет не правдой!

— Вы мне верите? — вдруг спросил девушку Факс.

— Да, — не сразу ответила та.

— Тогда поверьте, что у вас все будет хорошо, — погладил ее по руке Альберт Карлович. — Уверяю вас, все всегда кончается хорошо.

— Так не бывает…

— Бывает, — не дал договорить ей Альберт Карлович. — Я знаю одну прекрасную женщину, которая десять лет ждала и любила одного не самого достойного ее мужчину.

— И что? — уже заинтересованно спросила Сумбуль.

— Дождалась! — ответил Факс. — Конечно, она перед тем долго страдала, ведь и просто-то ждать всегда нелегко, а тут человек, которого любишь… Понимаешь, чтобы было хорошо, очевидно, необходимо, чтобы какое-то время было плохо, — раздумчиво произнес Факс, глядя мимо девушки. — Нужно пройти испытания, чтобы понять…

Альберт Карлович замолчал.

— Я поняла, — прервала мысли доктора Сумбуль.

— Что? — оторвался от своих дум Факс.

— Я поняла, что вы мне говорили, — сказала девушка. — Нужно перенести страдания, чтобы потом быть счастливой. А иначе, не испытав страданий, как ты поймешь, что пришло счастье?

— Все правильно, — улыбнулся ей Альберт Карлович. — И вы, сударыня, сейчас просто находитесь в стадии несчастия, однако, предвосхищающей само счастие, его скорый приход. Надо лишь немного подождать, и все… Живот сильно болит? — неожиданно перевел разговор в иное русло Факс.

— Н-нет, — не сразу нашлась с ответом девушка.

— Так вы будете меня слушаться?

— Да, — улыбнулась Сумбуль.

— А как насчет новой попытки отравления?

— Я лучше попробую дождаться своего счастья, — ответила девушка.

— Вот и славно, — заключил Альберт Карлович. — Чуть позже я велю, чтобы вам приготовили свежие яичные белки, взбитые в молоке и сахарную воду. Все это вы будете пить, и чем больше, тем лучше. Договорились?

— Да.

— Хорошо. А теперь, сударыня, разрешите-ка пощупать ваш живот. Ежели где будет больно, вы тотчас мне скажите…

Дальнейшие свои действия Факс проделывал машинально, словно какая сомнамбула, продолжая думать о сделанном им открытии: он не может сказать, что не любит свою жену.

Выходит — любит?