Конни Брокуэй - Обещай мне рай

— Томас, объясни мне! — произнесла она повышенным тоном. — Почему ты не сказал мне, что давно знал Джайлса Далтона?

— Успокойся, дорогая, — чуть слышно сказал Томас, не в силах сдержать радость в связи с ее неожиданным появлением. — Кэт, я так рад, что ты пришла!

Она сделала несколько шагов в комнату. Щеки ее раскраснелись, прическа растрепалась.

— Не смей называть меня Кэт!

Томас направился к ней, умоляюще поднимая руки по мере приближения. Она отодвинулась, и его руки опустились.

— Я повторяю: почему ты не сказал мне, что давно знал Джайлса Далтона? Что он твой друг? — резко спросила девушка.

— Ты говоришь о Стрэнде?

— Почему каждый раз, когда я упоминала Стрэнда в последнее время, ты нормально воспринимал это имя, тогда как в прошедшие семь месяцев постоянно искажал его? И при этом, должно быть, посмеивался надо мной.

Он молча изучал ее какой-то момент. Кэт никогда не удовлетворится полуправдой и вкрадчивой лестью.

— Хорошо, признаюсь, я действительно умышленно делал это…

Деваться было некуда. Возможно, по этой причине она не отрицала, что отказала Стрэнду. И думала, что Томас насмехается над ней.

— Я так и знала! — Кэт стремительно прошла мимо него, шурша подолом своего шелкового платья с оборками. Затем резко развернулась. — Полагаю, сэр, это было просто хамством с вашей стороны!

— Жаль, что ты восприняла это именно так.

— А что, возможно иное мнение на сей счет?

— Кэт… леди Кэтрин, могу я послать Боба за чаем? Мне кажется, вы чем-то расстроены…

— О ком, черт возьми, вы говорите? — Кэт сердито посмотрела на него в замешательстве.

Томас кивнул в сторону двери.

— О моем лакее. Об этом чрезмерно любопытном слуге с длинными ушами. Он сейчас притаился в тени дверного проема. Я уверен, этот человек будет рад принести вам освежающий напиток, и рискну сделать ставку на то, что он доставит его в рекордное время…

Хрипловатое покашливание привлекло внимание Кэт к дверному проему.

— Я уже принес чай, предназначенный лорду Стрэнду, сэр, — сказал Боб и вошел в комнату, держа в руках серебряный поднос с чашкой чаю, тостами, джемом, маслом, сахаром и сливками.

— Так он был здесь! — воскликнула Кэт пронзительным голосом. По-видимому, она полагала, что ее визит останется в тайне.

— Да, мэм, — сказал Боб, а Томас издал стон. — Но кажется, лорд Стрэнд уже ушел, сэр?

— Да, Боб! И тебе пора! — прорычал Томас.

— В таком случае я пойду в вашу спальню и приберусь там немного…

— Нет, Боб. Ты не пойдешь туда. Ты уйдешь совсем и как можно дальше. Сейчас же!

Кэт стояла, едва сдерживает гнев. Лакей поклонился ей и с ворчанием удалился из комнаты. Девушка досчитала до десяти, однако ее гнев существенно не уменьшился. Она попыталась считать до двадцати. Никакого эффекта. Тогда она громко крикнула:

— Более грубой, коварной и… и… глупой лжи я никогда в жизни не слышала! Значит, ты и Стрэнд ежедневно встречались, обсуждая мои проблемы?! — Кэт топнула ногой; изящный фарфоровый сервиз зазвенел на столе.

— Кэт, послушай, — сказал Томас примирительно. Он осторожно приближался к ней, словно ожидая, что девушка в любой момент может броситься вперед и впиться в него зубами и ногтями. Но она стояла неподвижно.

Кажется, этот негодяй вздохнул облегченно, решив, что она на самом деле не собирается нападать на него. Однако надо иметь в виду этот возможный вариант.

Томас жестом предложил ей сесть. Немного поколебавшись, Кэт села в кресло. Только для того, чтобы узнать, в каких еще дурных поступках тот намеревается признаться ей.

Томас налил ей чаю, добавил сливок и сахара.

— Думаю, потребуется гораздо больше сахара, чем производится во всем мире, чтобы подсластить мое мнение о тебе! — пробормотала Кэт, принимая чашку с блюдцем. При этом она пролила немного чая на свои юбки. — Проклятие! — воскликнула она.

Это была последняя капля, переполнившая ее терпение. На глазах ее выступили слезы. Она отчаянно заморгала, стараясь сдержать их. Томас вскочил и схватил салфетку. Он встал перед ней на колени и начал старательно вытирать ее подол, касаясь ног. Кэт непроизвольно слегка шлепнула его по рукам. Ее захлестнула волна страстного желания. Захотелось ощутить эти сильные руки, обнимающие и ласкающие ее. Беспомощно глядя на его голову, она заметила проблески седины в его темных волосах. И зарыдала.

Отбросив насквозь промокшую салфетку, Томас поднял голову и взглянул на Кэт из-под густых черных ресниц. Затем протянул свои загорелые сильные руки и взял ее за запястья. Она попыталась вырваться, но он удерживал ее — мягко, но настойчиво.

— Когда ты впервые пришла ко мне, — сказал он, — то считала Джайлса Далтона своим потенциальным женихом. При этом испытывала вполне объяснимые сомнения относительно моей пригодности в качестве… поклонника. Это уязвляло мое самолюбие.

Кэт фыркнула — отчасти горестно, отчасти презрительно.

— Поэтому у меня возникало неодолимое желание поддразнивать тебя. — Томас улыбнулся, сверкнув своими белыми зубами. Это была обаятельная улыбка, в которой не было и тени насмешки.

— Ты всегда относился ко мне пренебрежительно, — сказала она. — А что ты сделал в Париже? Приставил ко мне Стрэнда в качестве поклонника!

— Какая чушь! — На лице Томаса отразилось явное замешательство. — Просто благодаря моим связям с внешнеполитическим ведомством я узнал, что Париж на грани новой оккупации, и попросил Стрэнда присмотреть за тобой.

— Почему ты не сообщил мне об этом?

— В то время я полагал, что ты не станешь читать мои письма. К тому же знал, что ты питаешь определенные надежды, касающиеся твоих отношений со Стрэндом. Я не хотел больше вмешиваться в твою жизнь, — тихо закончил он.

Однако, казалось, Кэт ничуть не переживала, что ее перспективы в отношении брака со Стрэндом рухнули.

— Да, тогда я действительно бросила бы любое твое послание в огонь, — призналась она.

Томас улыбнулся, откинувшись назад и продолжая крепко сжимать ее руки. Она выглядела бы плохо воспитанной женщиной, если бы в ответ не изобразила улыбку.

Томас затаил дыхание, заметив как изменилось выражение лица Кэт. Ее взгляд потеплел. Он еще крепче сжал ее руки.

— А потом, — Поспешно продолжил он, — я просто забыл о Стрэнде. Мне необходимо было рассказать тебе еще кое о чем.

— О Мариэтте Леон? — сказала Кэт укоризненно. — Как долго ты будешь терзать себя в связи с этой трагедией, Томас? Это была война, а там не спрашивают, заслуживает жертва смерти или нет. Там не разбираются, виновен или невиновен человек. Ты, конечно, хотел бы, чтобы война обошла стороной людей хороших, порядочных.

Томас понял, что ее поддержка не являлась следствием сиюминутного порыва. У нее было достаточно времени, чтобы осмыслить все подробности его прошлого. Она не прощала его. Это было гораздо лучше — понимание.