Жюльетта Бенцони - Нож Равальяка

— Если мы заговорили о драгоценностях, то полагаю, это моя забота!

Раздался негромкий стук в дверь, и в комнату вошел барон Губерт в сопровождении лакея, который нес ларец и множество шкатулочек.

— Не иначе вам не дает покоя близкое Рождество, Губерт? — засмеялась Кларисса. — Жаль, что мы тут только вдвоем, а то разыграли бы трех королей с дарами! [1] У католиков центральным содержанием праздника Богоявления является евангельское сказание о поклонении младенцу Иисусу языческих королей-магов Каспара, Мельхиора и Валтасара, пришедших с дарами в Вифлеем. (Здесь и далее, за исключением специально оговоренных случаев, примечания редактора)

Увидев в комнате будущего свекра, Лоренца поспешила подняться с кровати, накинув халат и обувшись в домашние туфельки. Появление барона очень ее растрогало.

— Милое дитя, — заговорил барон, в голосе которого звучали торжественные нотки, — вечером сего благословенного дня вы станете моей дочерью, и потому не может быть ничего естественнее, если я вручу вам скромные сокровища, принадлежавшие моей дорогой супруге Клер, матери Тома. Надеюсь, вы будете носить эти побрякушки с удовольствием...

— И чувством величайшей благодарности, — закончила Лоренца, едва не расплакавшись. — Я смиренно принимаю ваш дар как святыню, отданную мне на хранение, и надеюсь в будущем передать его с Божьей помощью детям, которые, полагаю, сумеют вернуть вам хоть частичку того счастья, которым вы одарили меня сегодня.

— Если вы скажете, что вы нас любите, то мы будем счастливы не меньше вас.

У Лоренцы перехватило дыхание, и она от души расцеловала барона и его сестру.

Упомянув о скромных сокровищах, барон Губерт проявил большую благонравность. Украшения, владелицей которых отныне стала Лоренца, были достойны принцессы, они были еще роскошнее тех, что она привезла с собой из Флоренции. Ожерелья, браслеты, серьги, подвески, фероньерки, зажимы, броши, аграфы, заколки сверкали и переливались всеми цветами радуги. Каких только драгоценных камней тут не было! Но по количеству преобладали бриллианты и жемчуг. А небольшую изящную корону из цветов, сияющих бриллиантами, будто специально изготовили для фаты новобрачной.

— Вот видите, — улыбнулась Кларисса, — если вы снова окажетесь при дворе, то будете блистать наравне с герцогинями.

— А разве могло быть иначе? — поддержал сестру барон. — Если Монморанси — первые бароны-христиане, то де Курси вторые, так было и так будет на протяжении веков. Но о чем вы задумались, дорогая?

Лоренца и впрямь задумалась, глядя на сверкающую выставку, занявшую весь стол и переливающуюся на солнце разноцветными огнями.

— Я думаю, разумно ли будет надевать эти чудесные украшения при дворе? Хотя, сказать по чести, я буду очень удивлена, если меня снова туда призовут, но не скрою, что оказаться там не имею ни малейшего желания.

— Если вы подумали о голубых глазах и проворных ручках нашей прекрасной государыни, то, наверное, у вас есть повод для опасений. Но поверьте, гораздо сложнее обобрать баронессу де Курси, чем молоденькую крестницу, только что приехавшую в Париж, где ее никто не знает. Некоторые из этих драгоценностей имеют славную историю! И потом, утешайтесь тем, что нашему дофину уже восемь лет, скоро его женят, и будем надеяться, что у будущей королевы не окажется страсти к коллекционированию, каковой отличается наша государыня. Впрочем, довольно болтовни. Мне кажется, всем уже пора приводить себя в порядок и готовиться к празднику. А вы, милая девушка, — проговорил барон, положив руки на плечи Лоренцы, — думайте сегодня только о себе, о том, чтобы быть красивой и... счастливой! Вы среди друзей, которые вас любят и всегда готовы защитить! От всех угроз и опасностей!

Свадьба, по желанию жениха и невесты, должна была быть самая скромная, в тесном кругу близких друзей и родственников. Однако, заглянув на минутку в зал, где накрывали стол для свадебного пиршества, Лоренца поняла, что гостей будет очень много, и с невольным недоумением взглянула на стоявшую рядом Клариссу. Графиня весело ответила ей, что приглашены только близкие друзья, владельцы соседних замков, знакомые друг с другом с детства. Исключен только замок Верней, они недавние соседи, и к тому же барон и она сама тоже не простили хозяйке оскорбительной бесцеремонности, с какой та распрощалась с Лоренцой.

— Значит, приедут только близкие? Так сколько же их?

— Не меньше двух тысяч. Приедет и дальняя родня, с которой мы видимся очень редко. А из близкой остался только мой деверь, маркиз де Роянкур, но я с ним поссорилась. Гостей было бы гораздо больше, если бы мы принимали нашего дорогого государя с его двором. Но сегодня мы будем праздновать в самом тесном кругу, — заключила графиня, с удовлетворением оглядывая сотни аккуратно расставленных приборов. — Разумеется, в риге тоже накрыты столы, и народу там будет ничуть не меньше. Наши крестьяне тоже придут потанцевать и повеселиться. Со вчерашнего дня помещение уже согревают жаровнями, и вам придется пойти туда и чокнуться с нашими крестьянами.

— Я сделаю это с большим удовольствием, но мне хотелось бы знать... свадьба будет такой же, как в Шантийи?

— Не шутите так, Лоренца! В Шантийи даже близких не звали! И угощение подавали такое, какое мы не подаем и крестьянам. Ничего не поделаешь, дорогая, человек или скуп, или щедр! А мы, черт побери, де Курси, и это известно всем!

Венчание было назначено ближе к полуночи, а ближе к вечеру случился немалый переполох, потому что в замок пожаловал герцог де Беллегард в сопровождении свитских дворян. Господина главного конюшего прислал Его Величество король, который поутру думал еще сам удивить своих верных де Курси приездом, он намеревался даже сам повести невесту к алтарю. Но... Потом поручил Беллегарду передать свадебные подарки: два хрустальных кувшина для воды, оправленных в позолоченное серебро с аметистами и бриллиантами, — и вместо короля повести невесту к алтарю. Это была большая честь, но барон Губерт оказался в щекотливом положении, и ему пришлось приложить все свои дипломатические способности, чтобы как-то все уладить. Дело в том, что по семейному уговору посаженым отцом невесты должен был быть маршал де Монморанси, и всем хорошо было известно, как он чувствителен и обидчив. Однако Провидение оказалось на стороне барона. Коннетабль вместо того, чтобы оскорбиться, вздохнул с облегчением, — его уже несколько дней мучил приступ подагры, подвела правая нога, а она была здоровее левой! — и он заранее мучился, представляя, как ему придется ковылять к алтарю.

Так что в замковую часовню Лоренца вошла, опираясь на руку главного конюшего Франции в роскошном золотом плаще и великолепном наряде из черного бархата с куньим мехом, на котором красиво выделялась золотая цепь ордена Святого Духа [2] Орден Святого Духа — высший орден Французского королевства в период Старого порядка. Учрежден в 1578 г. королем Генрихом III. .