Сабрина Бродбент - Если в сердце живет любовь

— Зачем ты меня сюда притащил?

— Сейчас увидишь. — Бретт загадочно усмехается. — Пойдем.

Уверенно ведет к ржавым воротам и нажимает кнопку.

— Это Бретт, — представляется он в микрофон переговорного устройства. В смотровом отверстии появляется глаз, а следом раздается скрежет отодвигаемого засова. Ворота открывает девочка лет двенадцати-тринадцати с яркой латиноамериканской внешностью.

— Привет, Бретт, — радостно здоровается она, широко улыбаясь и едва не пожирая гостя взглядом.

— Здравствуй, Амелия. Это моя подруга Перл, — приветствует он. Входим в небольшой двор и видим множество цветущих растений — и в горшках, и на клумбах. Резкий контраст с серым бетоном за забором.

— Добро пожаловать, — приветливо произносит девочка и закрывает за нами ворота. Замечаю торчащий живот. Одета Амелия в просторную футболку, скрывающую золотисто-карамельный оттенок кожи. Неужели беременна? Не может быть — сама еще ребенок. — Осталось три месяца, — гордо поясняет она, перехватив мой взгляд. — И тогда у меня будет свой малыш.

— Сколько же тебе лет?

— Тринадцать, сеньора. Пойдемте, я вас провожу. — Она кивает в сторону синей двери. Теперь понимаю, что здание скорее всего когда-то было школой.

Входим и попадаем в офис. Две сотрудницы перестают стучать по клавиатурам компьютеров и дружно приветствуют Бретта. Идем по длинному темному коридору, в конце которого в приоткрытую дверь заглядывает яркое солнце. Двери расположены и по обе стороны коридора. Бретт открывает первую и знаком приглашает в комнату. Это просторная спальня: три кровати аккуратно застелены желтыми покрывалами. Сразу вспоминается английская школа, вот только здесь веселее и уютнее, да и краска еще совсем свежая. Очень чисто. На окне белые домашние шторы, на полу ковер.

— Это моя спальня, — уверенно поясняет Амелия и садится на одну из кроватей. — А это Феликс. — Она берет в руки плюшевого медвежонка. — По-испански означает «счастливый». Это кровать Беатрис, а здесь спит Дора. — Показывает на соседние кровати, а потом кивает в сторону трех маленьких письменных столов у стены: — А здесь мы занимаемся.

— Очень красиво, — хвалю я и вслед за Амелией выхожу в коридор. Бретт молчит, но чувствуется, что внимательно за мной наблюдает и следит за реакцией. Амелия показывает другие спальни: надо сказать, они ничем не отличаются от первой. Открывает двери ванных и шкафов и, наконец, приводит в просторную столовую. Несколько девочек-подростков сидят вокруг одного из столов и пьют лимонад. Почти все они темнокожие.

— Может быть, откроешь тайну и скажешь, где мы? — спрашиваю Бретта, когда из столовой выходим в залитый солнцем сад — небольшой, но любовно ухоженный. Большое дерево авокадо щедро накрыло густой тенью мощеную площадку, где еще несколько девочек играют в карты. Цветущий куст жимолости наполняет воздух сладким ароматом.

— Нравится? — в свою очередь, интересуется Бретт. Мы останавливаемся возле двери и любуемся садом.

Амелия присоединяется к подружкам.

— Что же это?

— Своего рода сиротский приют, — негромко отвечает Бретт. — Все эти девочки растут без родителей, многие испытали насилие, почти все не знали иной заботы, кроме социальной. У меня здесь живут шестьдесят девочек. Всем понадобится особая поддержка, чтобы окончить школу и поступить в колледж. В ином случае ждет работа в «Макдоналдсе», и это еще далеко не худший вариант. — Он ненадолго задумывается, а потом продолжает: — В помощи нуждаются все. Посмотри на Амелию. А ведь беременна не одна она.

— Что с ней будет?

— Мы позаботимся. Научим ухаживать за ребенком, дадим возможность продолжить учебу. Сейчас запускаю специальную программу. — Он подходит к фонтанчику с питьевой водой и наполняет бумажный стакан.

— Не хочешь пить?

Я качаю головой.

— Это мой любимый проект, Перл, и мне очень хотелось, чтобы ты его увидела. Хочешь знать, почему меня сфотографировали вместе с Беллой? — Бретт залпом опустошает стакан. — Можешь назвать еще кого-нибудь, кто вырос без родителей? И кто, по-твоему, сможет дать дельный совет по организации подобного заведения? — Он пристально смотрит, пытаясь угадать, поняла ли я, что к чему. — А уж ты-то должна лучше всех знать, что прессе доверять нельзя. — Бретт широко улыбается, а потом начинает смеяться.

Подхожу к круглому столу под ярким зонтом и почти падаю на пластиковый стул. Накатывает волна облегчения. Оказывается, все так просто объясняется! Незачем было беситься и лить слезы. Вела себя как последняя дура.

— Я позвонил бы раньше, но ты ведь запретила. Не хотелось вторгаться между вами с Адамом: ситуация ведь не самая простая.

Смущенно ерзаю на стуле. Бретт впервые вспомнил о том злосчастном дне, а мне хотелось бы окончательно о нем забыть.

— Проект серьезный. — Чувствуя мое смущение, он возвращается к нейтральной теме. — Чтобы организовать приют, потребовалось несколько месяцев. Я приезжал сюда каждый день: следил за строительством, вел переговоры с социальными службами, отбирал подходящих сотрудников. Делал то, что должен делать. Сниматься в кино — отличное занятие, но здесь идет настоящая жизнь. — Его лицо светится воодушевлением. — Здесь я приношу реальную пользу реальным людям.

Не могу сдержать улыбку: Бретт так искренне и наивно стремится произвести благоприятное впечатление. Надо признаться, это ему удается. Вижу перед собой прежнего идеалиста, готового изменить мир.

— Понимаешь, — он берет стул и садится рядом, — хотелось привезти тебя сюда, чтобы показать, как я изменился. Хотелось доказать, что я стал другим. А Беллу попросил ничего не говорить, потому что сам хотел все рассказать и показать.

Неожиданно подступает жажда. Да, наверное, надо все-таки выпить воды. День очень теплый. Подхожу к фонтанчику, беру из стопки бумажный стакан и подставляю под холодную струю. Столько событий за одну неделю — стоит только подумать, как начинает кружиться голова.

— Тебе здесь нравится? — робко спрашивает Бретт.

— Да. — Подробнее ответить не могу: окончательно запуталась в переживаниях.

— Сейчас все авторские отчисления и проценты уходят сюда, — продолжает Бретт. — Надо сказать, деньги немалые. — Он задумчиво качает головой. — Но в ближайшее время непременно организую сбор средств: предстоит много расходов. — Начинает увлеченно перечислять первоочередные нужды.

Я улыбаюсь и делаю вид, что слушаю, хотя голос, постепенно отходит на второй план, а мысли возвращаются к бумагам, которые просматривала утром.

Чувствую себя так, как, наверное, чувствовал Ньютон, сидя под яблоней. Яблоко падает, бьет по макушке, и в голову внезапно приходит единственно верная идея. Чеки авторских отчислений. Вот оно! Наконец вспоминаю, где видела название «Арденн инкорпорейтед». И как только можно было не догадаться? Теперь ясно, что все это означает. Это означает, что необходимо срочно заняться одним важным делом.