Мэрилайл Роджерс - Неразгаданные сердца

Грести оказалось неимоверно тяжело, хотя приливное течение подгоняло суденышко вперед. Когда, наконец, днище заскребло по песку, Амисия, недолго думая, выскочила прямо в воду. Насколько хватило сил, она втащила лодку на берег и бросилась к лесу, не замечая, что дорожная пыль, оседающая на ногах, тут же превращается в липкую грязь.

Добравшись до ручья, где можно было не опасаться посторонних глаз, Амисия опустилась на мшистый берег, сняла мягкие сафьяновые сапожки, которые снова забыла сменить на грубые башмаки, и прополоскала их в чистой воде. Ноги уже саднило, и она опустила ступни в спасительный холодный поток. Ей хотелось предстать перед Галеном свежей и бодрой, поэтому она без ложной скромности сбросила плащ и расстегнула простую пряжку на глухом вороте домотканого платья.

Укрывшись с наступлением сумерек среди кустов в двух шагах от ручья, Гален набрался терпения и приготовился подстерегать преследователей хоть до рассвета. Его чуткий слух уловил какое-то движение в лесной чаще. Каково же было его изумление, когда он, с величайшей осторожностью выглянув из своего укрытия, увидел девушку, появившуюся у воды. Он жаждал узнать, что ей здесь понадобилось на ночь глядя, и в то же время порывался задать ей, наконец, основательную взбучку, чтобы она и думать забыла разгуливать по лесу в темноте. Его останавливало только одно: любое прикосновение к ней могло привести к роковым последствиям.

Между тем Амисия, разгоряченная от гребли и бега по лесу, прополоскала запылившийся подол в ключевой воде и принялась обтирать лицо и шею. Однако это не принесло ей желанного облегчения.

Она ослабила шнуровку и высвободила руки из рукавов. Лиф ее платья сполз до талии, открыв тело порывам ночного ветра и влажной прохладе полотна.

У Галена глаза полезли на лоб. Он боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего присутствия. Сгорая со стыда за собственное безволие, он приказывал себе хотя бы отвести взгляд в сторону — и ничего не мог с собой поделать.

Амисия опять опустила подол в воду и, не отжимая, подняла его к лицу. Она откинула голову, и густые каштановые волосы заструились по спине. Сквозь опущенные ресницы ей был виден серп полумесяца, выглянувшего из-за таинственной завесы туч.

Боже праведный! Гален неслышно охнул, когда по точеной девичьей шее побежали сверкающие в лунном свете капли воды, которые исчезали в темной ложбинке меж двух округлых холмов. У него пересохло в горле. Он не мог оторваться от этого упоительного зрелища: гибкое тело, выгнутое навстречу луне, словно предназначалось в жертву древним лесным богам. Откуда-то из глубин его души вырвался восхищенный вздох.

Амисия подскочила от неожиданности. Кое-как прикрыв грудь скомканным лифом, она хотела броситься прочь, но поскользнулась на замшелом камне и со всего размаху шлепнулась навзничь.

— Ох, милая моя, — бросился к ней Гален. — Больно ушиблась? — Он подхватил девушку на руки, усадил к себе на колено и принялся потирать ту часть ее тела, на которую пришелся основной удар.

Узнав Галена, Амисия немного успокоилась и уткнулась лицом ему в шею. Наслаждаясь его близостью, которой она так жаждала, она закрыла глаза и отдалась зову сердца. Ощущая, как он весь вспыхнул от ее прикосновения, Амисия не устояла перед искушением: она приоткрыла губы и коснулась языком его тугой кожи.

По жилам Галена пробежал огонь. Рука, гладившая шелковистые волосы, потянула за пряди на девичьем затылке, и его губы властно, но бережно накрыли ее манящий рот. Когда она робко ответила на этот поцелуй, Гален открыл ей всю глубину своего разбуженного чувства.

Амисии хотелось теснее прильнуть к его широкой груди, чтобы продолжить эту сладостную, обжигающую игру. Только теперь Гален со всей ясностью осознал, что между ними происходит нечто слишком сокровенное — и запретное. Не в силах открыть глаза, он попытался было протестовать, но никто не смог бы разобрать его слов. Ее полные обнаженные груди, оставляли пылающий отпечаток на его теле; он понимал, что никогда не избавится от этого ощущения. Еще никогда он так страстно не желал сорвать с себя тунику, которая оказалась единственной преградой между ним и мягким девичьим телом. Он попробовал отстраниться и сам не заметил, как его рука сжала округлую тугую грудь. Как он ни боролся с собой, остановиться было уже невозможно. Он мерно сжимал и гладил желанную плоть, будто его сознание раздвоилось, направляя эти движения и одновременно взывая к здравому смыслу.

— Разве можно расхаживать ночью по лесу? Ты в своем уме?

Его голос прозвучал почти грубо, но одурманенный страстью рассудок подсказал, что неискушенная юная душа в полной мере не осознает подстерегающих ее опасностей. Впрочем, такая яростная вспышка объяснялась другим: Гален понимал, что теряет самообладание. О чем только думала эта дева, когда плутала в ночных дебрях, да еще оголялась на глазах у мужчины, вводя его в непреодолимое искушение!

Однако Амисию не задели эти упреки. От нетерпеливых ласк Галена она погрузилась в бездну блаженства и закрыла глаза. Ее охватил какой-то неведомый голод, но она сознавала, что Гален властен его утолить. В ответ она лишь прошептала:

— Ты обещал, что мы зажжем костер — ярче солнца и сладостнее лунного света. — С трудом разомкнув веки, Амисия заглянула ему в глаза; ее пальцы легко пробежали по его губам. — Ты дал мне клятву. — Ее умоляющий шепот пронзил сердце Галена. — Я знаю, ты — человек чести; не отступайся от своего обещания.

Потрясенный такими словами, Гален отшатнулся. Видно, эта девушка в простоте душевной не понимала, в какую пучину увлекает их ее настойчивость. Но один взмах темных ресниц окончательно сковал его волю. Он увидел подернутые поволокой глаза, потом его взгляд упал на сочные, полураскрытые губы, просящие поцелуя, скользнул по изящной шее и неотвратимо устремился туда, где белели два идеальных полушария с коралловыми вершинами.

— Гален.

Его имя вырвалось у нее, словно вздох отчаяния. Под неотрывным взглядом зеленых глаз Амисия изогнулась ему навстречу. С прерывистым стоном Гален собрал в кулак всю свою выдержку и сжал стройную талию Амисии с благородным, но бесполезным намерением отстранить ее от себя.

Сопротивляясь этим слабым попыткам, Амисия обвила его руками за шею и запустила пальцы в густые пряди черных волос. Она прильнула к нему всем телом и жаждала, чтобы этому мучительному наслаждению не было конца. Гален не устоял: он склонился к ее лицу и припал к полураскрытым губам. Амисия с готовностью откликнулась на его немой безудержный призыв.

Поддавшись ее неискушенной, первозданной чувственности, Гален опустился на примятую траву, увлекая за собой обольстительную девичью фигурку. Он и вправду обещал зажечь ночной костер, чьи искры вот уже сколько дней и ночей будоражили его кровь. Эта хрупкая малышка, сама того не ведая, разрушила все его благие намерения, и он сказал себе, что заставит ее мучиться таким же исступленным желанием, от какого сгорал сам. Осторожно, но твердо взяв Амисию за плечи, он оторвал ее от себя и приподнял.