Дженнифер Эшли - Без ума от любви

Проснувшись, Бет увидела, что она накрыта одеялами, а Йен по-прежнему с ней. Она не успела спросить его о завтраке, его улыбка превратилась в улыбку хищника. Он прижал ее к подушкам и быстро и решительно овладел ею еще раз, так что она чуть не задохнулась.

— А теперь нам следовало бы встать, — прошептала Бет, когда он снова тихо лежал на ней, время от времени лениво покусывая ее шею.

— Почему?

— Разве твой брат не ждет нас к завтраку?

— Я приказал Керри обслужить нас здесь.

Бет погладила его по щеке.

— Я очень надеюсь, что ты платишь Керри большое жалованье.

— Он доволен.

— Он оставался в сумасшедшем доме вместе с тобой?

— Кэмерон послал его присматривать за мной, когда мне исполнилось пятнадцать. Кэм решил, что нужно, чтобы кто-то брил меня и следил за моей одеждой. Он был прав. Вид у меня был ужасный.

В этот момент вошел Керри с тяжелым подносом, заставленным серебром и фарфором. Йен не поднялся, но когда Керри пододвинул столик к кровати и поставил на него поднос, он проверил, прикрыта ли Бет.

Как и в Париже, Керри делал вид, что не замечает Бет, когда подавал ей завтрак и разливал в приготовленные чашки ароматный чай. Он даже принес газеты, как лондонские, так и эдинбургские, которые свернул и положил возле тарелок. А заодно и письма.

Бет чувствовала себя распутной дамой, которая нежится в постели, а служанка приносит ей еду и вино. Миссис Баррингтон никогда не завтракала в постели, даже в свои последние дни, когда была очень слаба.

Керри вышел, с усмешкой взглянув на Йена, и Йен решил, что лучше ему покормить Бет в постели, чем вставать и садиться за стол.

У него это хорошо получалось, он давал ей кусочки хлеба с маслом и с вилки — кусочки яйца. Она хотела отобрать него вилку и засмеялась, когда он не отказался ее отдать.

Йен тоже улыбнулся и позволил Бет кормить его. Ему нравилось, что при этом она сидела верхом на его бедрах.

Так прошел целый день — она занимались любовью, затем валялись в постели, читая газеты, а Керри приносил им еду и питье и убирал со стола.

— Мне нравится быть аристократичной леди, — сказала Бет, когда уже вечерело. — Я все еще привыкаю не вставать на рассвете, чтобы обслужить кого-то.

— Теперь мои слуги будут обслуживать тебя.

— Кажется, они этим очень довольны.

Рыжая горничная, которая пришла убрать в комнате и разжечь камин, расплылась в улыбке, когда Бет поблагодарила ее. Сияющей, довольной улыбкой, в которой не было ни капли презрения.

— Ты им нравишься, — сказал Йен.

— Они ничего обо мне не знают. Может быть, я сварливая и буду ругать их с утра до вечера.

— А ты будешь?

— Конечно, нет, но откуда им это знать? Если только Керри не прочитал им мое досье.

— Они доверяют мнению Керри.

— Видимо, доверяют все.

— Эта семья всегда служила Маккензи. Они сами составляют клан Маккензи и всегда работали на нашей земле. Сражались рядом с нами и целыми поколениями служили нам.

— Есть еще так много всего, к чему я должна привыкнуть.

Йен ничего не ответил, подсунул руки под ее груди и поцеловал ее.

Позднее, после полудня, Йен показал ей свою коллекцию. У Бет возникло ощущение, будто ее ввели в святилище. Неглубокие застекленные полки были встроены в стены огромной комнаты, и часть застекленных полок занимала ее середину. Чаши династии Мин, самых разных размеров и цветов, стояли на полках, на небольших подставках, на которых были указаны приблизительное время, мастер и другие подробности. Некоторые полки были пусты и ожидали пополнения коллекции.

— Здесь как в музее. — Бет с удивлением оглядывала комнату. — Где те, что ты купил в Лондоне?

Все полки казались ей одинаковыми, но Йен уверенно подошел к одной из них и достал расписанную красным чашу, которую он купил у Мейтера.

Бет думала, что все чаши красивы, но не совсем понимала, почему Йену хотелось иметь их сотню. И так бережно и с любовью обращаться с ними. Он поставил чашу на прежнее место и как будто наугад подошел к другой полке и достал из нее еще одну чашу. Она была ярко-зеленого, подобию нефриту, цвета, и на наружной стороне были изображены три серо-зеленых дракона.

Бет сжала руки.

— Как красиво!

— Она твоя.

Бет замерла.

— Что?

— Я дарю ее тебе. Это свадебный подарок.

Бет смотрела на чашу, этот тонкий кусочек прошлого, такой хрупкий в больших и грубых пальцах Йена.

— Ты уверен?

— Конечно, уверен. — Он снова нахмурился. — Она тебе не нравится?

— Очень нравится, — поспешила сказать ему Бет. — Я польщена.

Йен усмехнулся:

— Это лучше, чем новая карета с лошадьми и дюжина платьев?

— О чем ты говоришь? Во сто крат лучше.

— Это всего лишь чаша.

— Но для тебя она особая чаша, и ты даришь ее мне. — Бет осторожно взяла ее и улыбнулась драконам, гонявшимся друг за другом уже целую вечность. — Лучшего подарка я представить себе не могла.

Йен осторожно взял у нее чашу и поставил на прежнее место. Это было вполне разумно, она будет здесь, и не придется волноваться из-за ее сохранности. Но поцелуй Йена после того, как он сделал это, был далеко не разумным. Он был грубым. Бет было больно, и она не понимала, почему он так торжествующе улыбался.

— Кэм приехал.

Йен увидел брата в окно спустя несколько дней, когда застегивал рубашку, и только пожал плечами. За его спиной Керри приготовлял остальную одежду Йена, а Бет, прекрасно выглядевшая в красном шелковом халате за маленьким столиком пила свой утренний чай.

Они с Бет провели в апартаментах Йена три дня, занимаясь любовью. Они осматривали дом или сад, которые Йен хотел показать ей, а остальное время находились в спальне. Йен знал, что, в конце концов, им придется покинуть это крыло дома и вернуться к Харту и в реальный мир, но он никогда не забудет радостей пребывания в этой спальне. Если наступят тяжелые времена, в чем Йен не сомневался, он будет вспоминать об этом.

Кэмерон привез новую лошадь, годовалую кобылку, и Йен взял с собой Бет, чтобы познакомиться с обоими.

Кэм наблюдал, как лошадку выгружали из особой телеги, и отчаянно ругал конюхов. А затем подошел к ним и все сделал сам.

— Никогда не видела, чтобы у лошади была собственная карета, — сказала Бет, когда бойкая лошадка сошла с телеги. — Чтобы люди везли ее, а не она их.

Кобылка была хорошо сложена, с розовыми крупными ноздрями, гнедая с черной гривой и густым черным хвостом. Ее коричневый глаз с интересом посмотрел на Бет.

— Это не рабочая лошадь, — сказал Кэмерон. — Она настоящая красавица и выиграет десятки скачек, не правда ли, милая? А потом она произведет других рысаков.

Кэмерон ласково погладил ее по носу.

— Почему бы тебе не жениться на ней, отец? — спросил Дэниел, стоявший у фургона. — Всю дорогу он любезничал с проклятым животным.