Джейн Гуджер - Идеальная жена

Генри прижался лбом к холодному оконному стеклу и закрыл глаза. Он ненавидел себя и думал о том, что, в конце концов, в проигрыше оказался именно он.

Именно в тот момент, когда Алекс уже убедил себя, что поднял ложную тревогу, он получил доказательства того, что Генри вышел в штормовое море. На телеграмму, которую он послал на нью-йоркский адрес Генри, пришел ответ, подписанный его дворецким: «Мистер Оуэн не возвращался в Нью-Йорк». А потом была найдена яхта Генри, выброшенная на остров Провидения, разбитая в щепки. Тело не нашли, но Алекс знал, что иногда проходит много времени прежде, чем находят утонувших, если вообще находят. Залив со своими сильными течениями редко возвращал то, что взял себе. Оставалась еще надежда на то, что яхту просто сорвало с якоря, а Генри, живой и здоровый, находится в «Морском Утесе». У Алекса не оставалось другого выбора, кроме как нанести визит деду Генри.

Алекс не любил этого человека, вероятно, потому, что тот был так жесток к внуку. Хотя Алекс считал себя не слишком доброжелательным человеком, он ощутил себя в буквальном смысле опекуном Генри в тот день, когда его дед приехал с известием, что его родители пропали и предположительно погибли. И то, что Генри был, по крайней мере, на десять месяцев старше Алекса, не имело никакого значения. С того самого дня Алекс подсознательно заботился о Генри, как наседка о своем цыпленке. Он бы с радостью умер за друга.

Алекс выпрыгнул из рыбачьей лодки, которую нанял, чтобы добраться до «Морского Утеса», держа туфли и носки в руке, не обращая внимания, что брюки его при этом изрядно намокли. Он вытащил лодку подальше на песок, привязал ее к свае, специально для этой цели глубоко врытой в песок пляжа, и пристальным взглядом окинул «Морской Утес». Никто не вышел из дома к нему навстречу. Генри давно бы уже заметил его и спустился на пляж. На втором этаже шевельнулась штора. Несомненно, это слуга Артура шпионит за ним.

— Генри, — громко позвал Алекс, — где ты? — Он почувствовал тяжесть в груди, словно на нее навалился тяжелый груз. Он убедил себя, что Генри должен быть здесь. Но все говорило о том, что его здесь нет.

— Мистер Хенли, — окликнул его Пелег Браун, — что привело вас на остров?

— Я надеялся найти здесь Генри, — сказал Алекс, надевая туфли, — его яхта была найдена разбитой на острове Провидения.

— Вот как? — встревожился Пелег. — Наверное, шторм сорвал ее с якоря.

— Да, но я понятия не имею о том, где сейчас может быть Генри, — с отчаянием в голосе сказал Алекс.

— Вы связывались с Нью-Йорком?

Алекс, молча, кивнул.

— В Ньюпорте его тоже нет, я так понимаю? — спросил Пелег, и тревога в его голосе усилилась.

— Да. Он вышел в море как раз перед началом шторма.

— Вот, значит, как. Вы говорите, нашли его яхту. Вы уверены, что это она?

Тяжесть в груди Алекса стала почти невыносимой.

— Сегодня утром я видел ее собственными глазами. Мачта сломана, якорная цепь оборвана. Генри не было на яхте, когда ее нашли, и невозможно установить, был ли он на ней, когда ее разбил шторм. — Алекс кивнул в сторону «Морского Утеса». — Может ли его дед принять меня?

— Я не знаю, — ответил Пелег, — я все время нахожусь на первом этаже, чтобы этот скелет, которого он держит в камердинерах, не шарил, где не положено. Застал его недавно у дверей в винный погреб. — Пелег прокашлялся. — Я думаю, что старик еще дышит. Наверное, мне бы сказали, если бы он уже окочурился.

С тяжелым сердцем Алекс прошел по пляжу, поднялся по лестнице и остановился на лужайке перед «Морским Утесом». Не успел он постучать в дверь, как она открылась, и он увидел милую пожилую женщину, которая с улыбкой приветствовала его.

— Мистер Хенли, — сказала она так сердечно, как будто он был ее старым другом. — Мистер Оуэн очень рад тому, что вы приехали.

Алекс угрюмо взглянул на миссис Бредли, и ее улыбка тут же погасла.

— Ах, простите меня. Я — миссис Брэдли, сиделка мистера Оуэна.

Алекс кивнул ей.

— Миссис Брэдли, я правильно понял ваши слова? Мистер Оуэн примет меня?

— О да. Он сегодня хорошо себя чувствует, слава Богу.

— Будьте любезны показать мне дорогу, — сказал он со снисходительной вежливостью человека, принадлежащего к высшим слоям общества.

Сиделка либо не поняла, либо была слишком дружелюбной, чтобы обидеться на его холодную вежливость, и щебетала без умолку все время, пока они поднимались по лестнице и шли по коридору к затемненной комнате, где на массивной кровати лежал умирающий старик, в свое время наводивший на мальчишек страх одним лишь взглядом своих стальных серых глаз. Алекс неоднократно испытывал на себе воздействие этого взгляда в качестве наказания за то, что подвергал внука Артура какой-либо, часто воображаемой, опасности. Но сегодня Алекс собирался возложить вину на плечи этого человека. Если бы он не послал то письмо Энн, Генри был бы сейчас жив и готовился бы к свадьбе с единственной женщиной, которую он любил в своей жизни, кроме своей матери.

Алекс подошел вплотную к постели.

— То письмо, которое вы написали Энн Фостер, достигло своей цели, мистер Оуэн, — без предисловий начал Алекс. — Оно опоздало на два года, чтобы помешать ее свадьбе с Генри. Уверен, вам будет приятно узнать, что оно помешало их второй свадьбе.

— О чем вы говорите? — неразборчиво пробормотал Артур Оуэн.

— Генри вышел на яхте в штормовое море, мистер Оуэн, на следующий день после того, как мисс Фостер отвергла его предложение выйти за него замуж из-за того, что прочла ваше письмо. Его яхта была найдена разбитой у острова Провидения. Генри пропал.

Генри пропал. Внезапно Артур погрузился в прошлое, на тринадцать лет назад — он вновь держал в дрожащей руке написанную аккуратным почерком записку своего внука: «Я отправился искать своих родителей».

Артур, за год до этого перенесший апоплексический удар, находился в своем нью-йоркском доме, когда получил эту записку. Через двенадцать часов он уже был в Ньюпорте и, размахивая тростью, как шпагой, организовывал поиски Генри. Отец Алекса, к тому времени уже совершенно пьяный, предложил Артуру помощь в виде большого бокала бренди, который Артур тут же выплеснул прямо в камин. Мистер Хенли очень огорчился тому, что мистер Оуэн испортил такой прекрасный напиток.

Тогда Артур взялся за Алекса и допрашивал его, до смерти путая властными манерами и тиком, исказившим правую сторону лица после инсульта, до тех пор, пока мальчик не расплакался. Артур не хотел так давить на ребенка, но мысль о том, что Генри мог покончить жизнь самоубийством, наполняла его таким ужасом, что он вел себя, как сумасшедший.

Когда рыбак привел измученного и несчастного Генри к дому Хенли, Артур под действием пережитого безумного страха сильно ударил его своей тростью по плечу. Опомнившись, он хотел прижать его к себе и никогда не отпускать, ведь он любил его больше жизни. Но Генри, словно и не почувствовав удара, отвернулся от него и стал подниматься по лестнице в свою комнату. Алекс пошел за ним и, по крайней мере, три раза останавливался на ступеньках, чтобы оглянуться и послать Артуру Оуэну взгляд, наполненный такой очевидной ненавистью, что тот даже удивился.