Эсмеральда Сантьяго - Завоевательница

Он понимал, что Мигель, вошедший в контору господина Уорти, навсегда остался там. Тот человек растворился среди накладных на грузы, заверенных нотариусом документов, договоров аренды, купчих и перевязанных тесемками увесистых коричневых папок. Помыслы и желания его были верны и чисты, но характера и сил отстаивать свои убеждения не хватало. Бетансеса один раз уже высылали из страны, он вернулся, чтобы вновь стать дестеррадо. Чем пожертвовал патриот в борьбе за освобождение мужчин и женщин, которых даже не знал? Мигель был сделан из другого теста. Как только его беспечная жизнь оказалась под угрозой, от благочестивых намерений не осталось и следа. Перед глазами появилась еще одна давно забытая картина: мать стоит под деревом неподвижно, как столб, пока все и вся на батей суетятся и снуют вокруг нее. Ничего общего с действительностью это воспоминание иметь не могло, но почему-то Ана запомнилась сыну именно такой: недвижимой, спокойной, с устремленным на него взором черных, словно оникс, глаз.

Возможно, сейчас, когда он только начал обретать себя, это и к лучшему, что он не поедет на гасиенду и не ощутит на себе ее пристального, пронизывающего взгляда.

В те полгода, пока длилась сафра, у Северо Фуэнтеса не оставалось времени на праздное времяпрепровождение и компании. Общаясь каждый день с разными людьми, ему редко удавалось держаться с ними на равных. Жизни поденных рабочих и мелких фермеров находились в его руках, так что ни о какой дружбе здесь и речи не шло. С армейскими офицерами и капитанами кораблей он чувствовал себя легко, но, будучи землевладельцем, относился к оседлой знати и, таким образом, являлся лишней ступенью в зыбкой иерархии солдат и моряков. Городские торговцы и ремесленники, многие из которых задолжали Фуэнтесу, тоже не хотели сходиться с ним ближе, чем того требовали приличия.

Время от времени Северо заезжал к Луису Моралесу Фонту, единственному партнеру во всей округе, всегда принимавшему его с большим радушием. После этих визитов майордомо долго не мог избавиться от чувства омерзения. Молодящийся и преисполненный кипучей энергии, дон Луис часами делился с соседом воспоминаниями о любовных похождениях и соблазненных им рабынях. Его единственного оставшегося в живых сына Маноло сельское хозяйство не интересовало. Он женился на испанке, которая отказалась жить в кампо, и теперь молодые строили дом в новой, богатой части Гуареса. Завидев на городской площади Маноло, прогуливавшегося под руку с надменной женушкой Ангустиас, Северо Фуэнтес всякий раз гадал, что бы подумал этот напыщенный юнец, услышь он россказни о папашиных похождениях.

Дон Луис больше не представлял опасности для гасиенды Лос-Хемелос, столь беспокоившей Ану в первые годы. Тогда он был моложе и трезвее, само веселье и очарование. Но после того как эпидемия на излете забрала Фаустину и их старшего сына, Луис пристрастился к выпивке. За годы он превратился в пьяницу, вконец распустившегося и творившего с оставшимися у него рабами непотребства еще большие, чем при жизни жены, которой удавалось сдерживать его буйный нрав. Северо и навещал-то старика только затем, чтобы проследить, как бы Сан-Бернабе не превратилась в руины, подобно владельцу. Луис брал у него под залог крупные суммы, и майордомо надеялся, что ферма и рабы в конце концов окажутся в его руках. Надежда превратилась в уверенность, окрепла, когда в декабре 1859 года с доном Луисом случился удар и нижняя часть тела оказалась парализована. Через некоторое время он пошел на поправку, но, несмотря на уговоры Маноло, покидать Сан-Бернабе отказался. А вместо этого нанял надсмотрщиком и сиделкой брата и сестру, таких же грубиянов и пошляков, как и их работодатель.

По дороге от дона Луиса к Консуэле Северо проехал через Ла-Паланку — поселение из двадцати лачуг и бохиос, которое он решил разбить на своей не очень плодородной земле между гасиендой Лос-Хемелос и Гуаресом. Во время сафры местные жители обрабатывали поля, а во время мертвого сезона выращивали второстепенные культуры. Часть урожая забирал Северо, и обе стороны такое положение дел устраивало. Фуэнтесу удалось собрать вместе задолжавших ему работников, не спешивших искать счастья в других местах и возделывавших землю, которая иначе осталась бы неосвоенной. Деньги, заработанные во время сафры, они тратили в принадлежавшей ему бакалейной лавке, где распоряжались одна кампесшш и его незаконнорожденный восемнадцатилетний сын.

Звучащий в голове голос обещал Северо, что он проскачет по полям гасиенды Лос-Хемелос с собственным сыном, но после эпидемии холеры Ана утратила интерес к любовным утехам, а он не хотел ее принуждать. Как и Консуэла, жена оказалась не способна зачать ребенка. Фуэнтес любил их обеих — Ану за ее целеустремленность и аристократизм, Консуэлу, потому что она не отличалась ни тем ни другим.

Он не собирался бросать ни одну из женщин из-за того, что они не сумели подарить ему ребенка, плоть от плоти ею и продолжение его существа. Вместо этого, после десяти лет бездетного брака с Аной он стал пристраивать своих Нелл незаконнорожденных сыновей на работенку получше. Голос в голове не объявлял наследником никого из тридцати мальчиков, по его последним подсчетам рожденных крестьянками, поэтому управляющий присматривался ко всем сразу и обучал ремеслам: в будущем он сможет положиться только на трудолюбивого и умелого работника. А парни из кожи вон лезли в надежде на новые возможности, некоторые даже осмеливались воображать себя его преемниками и в мечтах уже восседали на прекрасном андалузском жеребце, осматривали расстилающую внизу долину из особняка Эль-Дестино. Северо, на собственной шкуре испытавший, что значит быть голодным мальчишкой, не мешал им мечтать и соперничать друг с другом за его расположение. Но, не решив окончательно, кто именно достоин стать его наследником, он никому не позволит называть себя отцом.

Подобно Северо, Консиенсия видела будущее. Чем взрослее она становилась, тем больше образов посещало ее. Однако таких тяжких и драматичных событий, как холера, они не предвещали. Девочка предсказала прибытие в Гуарес двух новых докторов, через месяц приехавших знакомиться с Аной. А еще через год Консиенсии пригрезились люди, бегущие от трапиче в облаке дыма. Действительно, при проверке оборудования Северо и инженеры заметили неполадки; от этого могли пострадать рабочие и заглохнуть двигатель.

Консиенсия объясняла Ане, что ее видения похожи на вспышки или тени в дыму и далеко не все картины она понимает.